— Мои права подтверждаются этими грамотами! — Отстегнув кошель, Одинцов начал выкладывать на стол казначея свиток за свитком. — Вот наша родословная, составленная по всем правилам и заверенная печатью храма Айдена… вот древние грамоты о возведении предка нашего, славного Арлита бар Ригона, в достоинство пэра и даровании ему земель под Джейдом… вот список поместий, отторгнутых казной… вот купчие на замки, дома, поля и фруктовые рощи в Фейде и Линке… Еще медные копи в провинции Стамо — они тоже были нашими…
Амрит бар Савалт окинул задумчивым взором груду пергаментов на своем столе, потом перевел глаза на кошель посетителя — судя по его размерам, там скрывалось еще немало любопытных документов.
— Вот что, молодой бар Ригон, — решительно заявил щедрейший, — давай-ка разберемся по существу. Разумеется, мои люди изучат все твои доказательства, — он кивнул на гору пергаментов, — ибо в том и состоит назначение моего ведомства… Да, в том и состоит — выяснить истину и доложить пресветлому…
При упоминании императора Одинцов почтительно склонился. Правда, ходили слухи, что пресветлый Аларет Двенадцатый слаб головой и ни в чем не перечит Амриту бар Савалту и еще двум-трем влиятельным членам Совета Пэров, так что решение щедрейшего будет, скорее всего, окончательным. Сейчас казначей походил на тощую крысу рыжей масти, что принюхивается к ломтику сыра, размышляя, как ухватить лакомый кусок. С одной стороны, имения бар Ригонов, бывшие под императорской рукой, лично ему дохода не приносили, отдав же их Арраху, щедрейший мог обрести верного союзника и подголоска в Совете. С другой — не исключалось, что этот Аррах, известный мот и забияка, окажется человеком несговорчивым и излишне гордым. Кроме того, были и другие неясные моменты.
Бар Савалт прикоснулся к посланию кончиком пальца:
— Тут сказано о твоих последних заслугах, молодой бар Ригон. Вот чего я не понимаю! Ты вернулся в Тагру из южного похода и спустя недолгое время исчез без следа… Где ты был? В каких краях скитался? Почему? О том не ведают дознаватели, опросившие всех в твоем замке, от госпожи Лидор до последнего конюха! Теперь ты снова здесь и явился ко мне с прошением на имя повелителя и грудой старых пергаментов. Толкуешь о заслугах и хочешь получить отцовский титул и поместья… Но где ты был четыре месяца?
«Даже больше», — подумал Одинцов. Прошло ровно сто пятьдесят дней с той ночи, когда он покинул опочивальню Лидор и, направляемый смутным воспоминанием, разыскал тайник Асруда. Потом были стремительный полет, крушение и плен на проклятой скале посреди Зеленого Потока, побег, долгий путь с Найлой к восточным островам и гибель девушки. При мысли о ней еще щемило сердце… Может, потому он так спешил к Лидор, словно боясь, что и ее потеряет. Тем более что цели своей он достиг, встретился с южанами и не только с ними, но и с посланцами Земли. Чего еще искать, чего желать? В царство светлого Айдена он не торопился.
Правду о его странствиях — вернее, часть правды — знали только трое: Лидор, его возлюбленная, Чос, его верный слуга, да Арток бар Занкор, старый целитель, прижившийся в замке бар Ригонов. Лидор, считавшая Одинцова своим родичем из Хайры, была счастлива, когда он вернулся, и лишних вопросов не задавала, Чос в хозяйские дела не вмешивался, а целитель Арток, старец проницательный и умный, держал свои домыслы при себе. Возможно, он догадался, что перед ним не Рахи, не молодой беспутный бар Ригон, которого он знал при жизни старого Асруда, но, догадавшись, не пытался разрешить загадку — то ли поверил в переселение душ, то ли новый Рахи его вполне устраивал. И когда Одинцову с Лидор пришлось обратиться в столичный храм светозарного Айдена, целитель не отказал им в протекции.
— Так где ты был? И чем заслужил милость владыки? — Бар Савалт поднялся, обошел стол и смерил посетителя суровым взглядом. Не дождавшись ответа, он начал кружить по комнате, посматривая то в потолок, то опуская глаза на груду пергаментов, от которых попахивало старой кожей. Вероятно, он собирался произнести речь, и Одинцов представлял, на какую тему.
— Сколько бы свитков ты ни принес в мой кабинет, — произнес щедрейший, — пользы не будет. Тебе обещано прощение лишь в том случае, если ты узнаешь путь на Юг. Тогда — и только тогда! — наш повелитель вернет тебе титул и родовые земли… Это понятно?
— Вполне, — кивнул Одинцов и поправил перчатки за широким поясом.
Бар Савалт, скрестив руки на тощей груди, остановился прямо перед ним.
— Мы должны найти дорогу в царство светлого Айдена, где человек обретет невиданную силу! Не всякий, разумеется, но лишь благородный, коему Айден пожелал бы даровать ее… наш пресветлый император, например… И тогда, получив эту мощь, мы сметем фаланги Ксама и сокрушим стены его крепостей! Мы утопим корабли ксамитов, сожжем их посевы, испепелим фруктовые рощи, снимем голову с каждого второго, а остальных отправим в рудники! А после… после… — на физиономии бар Савалта заиграла плотоядная улыбка, — после мы шагнем на восток, в Страны Перешейка, в Кинтан и…
— Не торопись, щедрейший, — усмехнулся Одинцов. — Давай вернемся к насущным делам. Ты спрашивал, куда я исчез и чем заслужил милость владыки? Конечно, не болтовней и пустыми мечтами. Я искал, искал упорно и долго. И теперь знаю путь на Юг… почти знаю, и готов повергнуть все, что удалось найти, к стопам пресветлого.
Бар Савалт дернул щекой, глаза его расширились, впившись в лицо Одинцова как пара стальных буравчиков, на лбу выступила испарина.
— Ты шутишь, молодой Ригон? — Голос его внезапно стал тонким, пронзительным. — Ты шутишь? Так учти, шутки в моем кабинете обходятся недешево!
— Какие шутки? — Одинцов был невозмутим. — Ты спросил, я ответил… Вот и все.
— Как ты узнал дорогу? Откуда? — Щедрейший едва не сорвался на визг. — Говори и не пытайся меня одурачить! Не то окажешься в подвале, где закончил жизнь твой упрямый отец! Вместе с этой Лидор, его воспитанницей! Сначала тебя подвесят над очагом… очень теплым, надо заметить… а потом — ее!
«Вот за это я сверну тебе шею не сразу, тварь», — подумал Одинцов, не дрогнув ни единым мускулом. Голос его был спокоен.
— Не надо пугать меня, милосердный. У мужчин нашей фамилии крепкие сердца… должно быть, ты это понял, когда пытал старого Асруда.
С минуту они меряли друг друга холодными взглядами, потом бар Савалт пожал плечами. Чувствовалось, что верховный судья возбужден и пытается это скрыть, но лихорадочный блеск глаз выдавал его. Словно догадавшись об этом, он опустил веки, шагнул к своему креслу и уселся.
— Прошу! — Его рука вытянулась в сторону кожаного монстра. — Садись и поведай мне о том, что удалось тебе узнать.
Одинцов покачал головой:
— Нет, это кресло не для меня, милосердный. Слишком мягкое! Я лучше постою.
— Ну, как хочешь… Так откуда ты узнал дорогу?
— Можно сказать, я ее вычислил. Если идти на юг из Тагры или Ксама, упрешься в топи. Мы убедились, что эти болота непроходимы — страшная жара, гнилостный воздух, хищные чудища… Шагнешь и уходишь в грязь до пояса! Даже шестиноги хайритов там не пройдут.
