Капитан-сардар, окруженный помощниками, раздавал приказы, кому куда идти и что защищать. Ксамиты, конечно, полезут на абордаж, и тут приходилось беспокоиться не о людях и дорогом грузе, а о мачтах. Плот не потопишь, но если срубить мачты и уничтожить паруса, он превратится в игрушку волн и ветров. А посему капитан назначил к каждой мачте по офицеру с тремя солдатами и полудюжиной моряков. Для отражения атаки оставалось еще пятьдесят ратников Береговой Охраны и двадцать катапульт, у которых уже суетились матросы палубной команды.
— Мы готовы сражаться, высокородный, — произнес Одинцов, дождавшись, пока офицеры разбегутся по местам. — Укажи, где нам встать.
— О мой господин! — Капитан-сардар, окинув взглядом их отряд, довольно усмехнулся. — Ты, без сомнения, опытный воин и сам знаешь, где тебе встать и кого рубить. Если хочешь, держись со своими людьми поблизости от меня… Мне будет спокойней.
Одинцов кивнул.
— Хочешь совет? — произнес он, всматриваясь в ксамитские галеры. Они шли параллельными курсами и явно собирались взять стагарт в клещи.
— Да? — Капитан, довольно рослый для айденита мужчина средних лет, склонил голову к плечу.
— Вели перетащить сюда шесть или семь катапульт. Похоже, они зайдут с кормы.
— В самом деле. — Капитан, прищурившись, взглянул на галеры и, шагнув к трапу, выкрикнул приказ. Внизу засуетились моряки, поволокли громоздкие орудия, потащили тяжелые каменные ядра.
Одинцов с минуту наблюдал за ними, потом махнул рукой туда, где ратники уже поднимали большие плетеные щиты, предохранявшие от стрел.
— Мы встанем здесь! Кайти, мой арбалет! И подержи это! — Он сунул чель слуге.
— Да в них еще из катапульты не попадешь! — воскликнул бар Кейн. — Восемьсот локтей, клянусь молниями Шебрет!
— Из катапульты не попадешь, — согласился Одинцов и спустил тетиву. Вражеский солдат взмахнул руками и исчез.
— Хрр… — Кейн издал какой-то неясный звук, не то рычание, не то вопль торжества, и с изумлением уставился на Одинцова. Тот, напрягая мышцы, быстро оттянул затвор и вложил новую стрелу. Лязг рычага, звонкий щелчок тетивы, свист стального болта, ушедшего в цель… Гррум-ацц-ссс… гррум-ацц-ссс… гррум-ацц-ссс… Галеры приблизились уже на сотню метров, и на правой, где Одинцов сшиб пятерых воинов, поставили обтянутые кожей щиты. Он начал стрелять по левому судну, успев прикончить троих, пока и там не огородились щитами. За его спиной собралась небольшая толпа — моряки и ратники Береговой Охраны, которые громкими воплями приветствовали каждый выстрел.
— Стрелы у него заговоренные… — пробормотал Хор.
— Не иначе, — поддержал Поун. — Проклятое хайритское колдовство!
— Для гвардейца ты на редкость ловко орудуешь этой штукой, — выдавил бар Кейн, кивая на арбалет. — Тоже в южном походе научился?
Проигнорировав его вопрос, Одинцов спустил тетиву, и стальной болт, скользнув над краем щита, пробил висок неосторожного ксамита. В следующее мгновение враги ответили ливнем стрел. Пять или шесть матросов, возившихся у катапульт, упали, широкоплечий ратник с проклятьем обломил стрелу, пробившую предплечье. Заработала айденская артиллерия, послав в галеры семь увесистых снарядов. Этот залп оказался не особенно удачным, но все-таки одно из ядер сбило три весла, а другое опрокинуло тяжелый щит. Погоня была близка, и с галер доносился мерный рокот барабанов, задававших темп гребцам, потом паруса поползли вниз, и ход ксамитских кораблей замедлился.
В воздухе теперь непрерывным потоком мелькали стрелы и камни, и почти каждое ядро попадало в цель, дробя кости ксамитов, ломая щиты, фальшборт и весла. На галерах не было метательных машин, зато лучников хватало, и они принялись расстреливать прислугу катапульт. Через четверть часа капитану пришлось вызвать людей с нижней палубы, где моряки маялись без дела: противник явно собирался атаковать с кормы, не желая подставлять борт под ядра.
Одинцов послал еще три-четыре стрелы, потом, сунув Кайти арбалет, потянулся к челю. Вражеские корабли приближались, дело шло к рукопашной, и он не хотел расходовать свои драгоценные боеприпасы. У ксамитов погибло уже с полсотни человек, и на стагарте было три десятка трупов и раненых, но исход боя решал абордаж.
Еще немного, подумал он, и галеры нагонят тихоходный плот, и сотни смуглых дьяволов обрушатся на алу Береговой Охраны… Но, несмотря на численный перевес, он ставил на айденитов — их доспехи, тяжелые мечи и привычка биться в строю были большим преимуществом. На сей раз им противостояла легковооруженная пехота, без панцирей, с кривыми кинжалами и дротиками, и еще со времен южного похода Одинцов помнил, какую резню учинили айденские солдаты в рядах такого воинства.
Он посмотрел на тройную шеренгу рыжеволосых бойцов, уже приготовивших копья, и капитана-сардара, стоявшего вместе с алархом за строем ратников. Враг настигал, до галер оставалось тридцать метров, и барабаны на их гребных палубах грохотали как сумасшедшие.
— Эй, аларх! — крикнул Одинцов, махнув челем.
— Да, мой господин? — Аларх повернул голову, глаза из-под стального забрала смотрели твердо и уверенно.
— Удержишь левый фланг? Пока я разделаюсь с теми? — Он вытянул руку к галере, приближавшейся справа.
Аларх оглядел строй своих воинов.
— Удержу, господин. А ты, — он перевел глаза на Одинцова, — собираешься один перебить сотню воинов?
— Почему же один… Нас четверо! Ну, можешь дать в помощь еще две окты.
— Хорошо. — Аларх повернулся к капитану-сардару: — Пусть твои люди уйдут от катапульт, мой господин, и берутся за дротики и ножи. Сейчас начнется!
Поток стрел и камней прекратился. Одинцов видел, как на носу галеры — его галеры! — сгрудилась плотная масса воинов в полосатых туниках. Они раскачивали метательные ножи и копья, смуглые лица под кожаными легкими шлемами казались высеченными из темного дерева.
— Забери арбалет и иди вниз. — Он подтолкнул Кайти к трапу. — Засядешь в каюте и носа оттуда не показывай.
— Я… я лучше с тобой, хозяин! Я не трус!
— Кто говорит, что ты трус? Просто когда хозяин сражается, слуга должен стеречь хозяйское добро… Ну, иди! Сейчас…
Борт галеры надвинулся, раздался треск, глухой стук абордажных крючьев, и лавина смуглых воинов хлынула на палубу. Одинцов прыгнул вперед, успев заметить, как его слуга метнулся к трапу, а трое остальных шагнули за ним, обнажив мечи. Хор внезапно сделал резкий выпад, но этот жест проскочил мимо сознания Одинцова — три метательных ножа ударили его в грудь, не прорвав кольчуги, над головой свистнул дротик.
В следующий момент он был уже среди ксамитов, с челем в правой руке и длинным мечом в левой. «Руби!» — заревел он, подавая эту команду то ли самому себе, то ли Кейну, Поуну и Хору, и разом опустил клинки. Свистнула сталь, толпа смуглокожих бойцов раздалась, и Одинцов перемахнул на палубу галеры.
