— Ар'каст еще жив, я в этом уверена, — сказала Азаста. — Но дело не терпит отлагательств. Вы нам поможете, Эльс? Я не знаю подробности произошедшего в Катампе. Возможно, чтобы спасти Ар'каста, придется…
— …убивать, — закончил Одинцов.
Женщина опустила глаза:
— Да. Добавлю, что не только Ар'каст нуждается в помощи. Он провел в Ксаме тридцать лет и у него есть дочь. Он там большой человек, советник ад'серита, служит эдору верой и правдой… Может быть, он в чем-то провинился или попал под подозрение… Я думаю, его пытают. Случается, наши агенты сталкиваются с такими проблемами.
Одинцов кивнул. История Асруда повторялась: все искусство ратонских разведчиков не спасало их от мук.
— У него дом в Катампе. Это крупный порт и военная база эдората… собственно, самый большой их город. Рядом, в горах — рудники, центр производства оружия, а в городе — верфи и мастерские. Там же находится ад'серит.
Про Катампу Одинцов кое-что знал. Фактически она была вторым столичным городом, что подтверждалось размещением в ней ад'серита, правящего совета, со всеми его службами. Формально первенствовал Тиллосат, лежавший много южнее, и там пребывал эдор — средоточие светской и духовной власти, царь и первосвященник, который, однако, не вмешивался в практические дела. У него имелись задачи поважнее — молитвы светлому Эдну. Всем прочим занимался ад'серит, прибегая к помощи эдора лишь в спорных случаях, к которым относилась и вечная дилемма — казнить или миловать. Впрочем, министры и генералы ад'серита казнили направо и налево и без подсказки эдора, но не посягали на его прерогативу милосердия. Но, по слухам, эдор был суров и милость являл не часто.
— Мне нужно описание дома Ар'каста, — сказал Одинцов. — Где находится его жилище, что там вокруг — в общем, все, что вам известно. И потом, придется спрятать летающую лодку…
— Вы получите подробные инструкции. — Азаста сложила на коленях маленькие сухие руки. — У Ар'каста оборудован пункт связи в скалах, на самом побережье, недалеко от города. Там стоит его машина, так что у вас будут два аппарата. Я запрограммировала летающую лодку, она приземлится рядом с убежищем. Когда отправите Ар'каста в Ратон, позаботьтесь о его дочери. Затем можете лететь в Тагру. Вашего верхового зверя я при случае переправлю в Айден.
— Сможет ли Ар'каст пилотировать машину? — с сомнением произнес Одинцов. — Если его пытали, он, должно быть, не в лучшем состоянии.
— Это не важно, Эльс. Усадите его в кабину, нажмите опознаватель, и через четыре фара лодка приземлится в Ратоне. Теперь насчет его жилища…
* * *
Он вылетел, не дожидаясь ночи.
Солнце садилось, и с медно-красного диска Одинцову улыбался сам пресветлый Айден, а Семь Священных Ветров Хайры неслись рядом с флаером — быстрой птицей, сиявшей золотым опереньем в последних лучах заката. Впереди мчался Алтор, покровитель путников, за ним — Ванзор, Ветер, раздувающий огонь в кузнечных горнах, и Грим, яростный вихрь битвы и мести. Они словно намекали, что дело не обойдется без сражения, но хитроумный Шараст и ловкий охотник Найдел, подпиравшие мощными спинами крылья машины, пели, гудели, свистали о своем — о знании и умении, о твердости и сноровке, о выдержке и удаче. Сзади парили еще двое, золотогривый Майр, Ветер любви, и основательный Крод, Ветер благополучия и богатства, напоминая, что именно их дары венчают усилия героев. Окруженный этой призрачной свитой, Одинцов скользил в темнеющих небесах над плоскогорьями и равнинами, реками и лесами, сам подобный ветру.
Поймав взглядом свое отражение в гладкой поверхности фонаря, он довольно усмехнулся. Ксамит, сущий ксамит! Азаста Риэг потрудилась на славу! Его смуглая кожа стала еще темней, волосы отливали цветом воронова крыла, нос сделался шире, подбородок и скулы заострились. Состав, который она подкачала ему под кожу на лице, должен был рассосаться через пять-шесть дней, вполне достаточное время для проведения операции.
Что двигало им, что заставило согласиться? Ответственность? Может быть… Подсознательно он уже не рассматривал Айден как чуждый мир, но принимал на себя всепланетное зло и добро, грехи и радости, жизнь и смерть на этой гигантской сфере, плывущей неведомо где, рядом со своим светилом, так похожим на земное. На Земле он не брал такого груза, ибо там его функции были обозначены четкими приказами. Здесь, в Айдене, все было по-другому. Ему казалось, что он в ответе за весь этот мир, за то, чтобы в нем сохранилась и варварская наивность Севера, и мудрая зрелость Юга. Нельзя допустить, чтобы сила и мужество Хайры превратились в жажду завоеваний, чтобы империя и эдорат перегрызли друг другу глотки, сделав кладбища из своих земель, чтобы орды солдат опустошили Перешеек, Катраму, Сайлор и остальные страны. Воистину он стал пэром Айдена и в этом качестве отвечал за всю планету! Это чувство, новое и непривычное для Георгия Одинцова, не угнетало его — наоборот, казалось неизбежным и естественным.
Приземлился он на рассвете и с первыми лучами солнца отправился в город. На нем был легкий доспех ксамитского сотника, прочные сандалии и кривой короткий ятаган, которым его снабдила Азаста. Слишком приметные чель и арбалет пришлось оставить в пещере, зато он прихватил с собой кинжал Асруда и дротик. У бедра, скрытый плащом, топорщился кошель с золотыми и серебряными монетами, еще один такой же мешочек Одинцов сунул за пазуху. В потайном кармашке на поясе хранились две ампулы болеутоляющего и опознаватель, которым он запечатал вход в тайник.
Узкая тропа, что начиналась у пещеры, круто шла к вершине утеса, а затем петляла среди камней и осыпей, спускаясь к равнине, переходившей ближе к морю в усыпанный крупной галькой пляж. Ар'каст выбрал подходящее место для убежища: карниз, с которого открывался вход в пещеру, нависал над морем, и заметить его с берега казалось невозможным. Тропинка, тянувшаяся между пропастью и скалистыми стенами утеса, кое-где была метровой ширины, и Одинцов прикинул, что тащить по ней израненного человека будет нелегко. Впрочем, строить гипотезы на этот счет не стоило, вдруг Ар'каста всего лишь прижгли пару раз под мышками, и он вполне сумеет двигаться сам.
Спустившись вниз, он внимательно огляделся. Тропинка терялась в осыпях, и он сложил в самом ее начале приметный столбик из плоских гранитных обломков. Утес, вздымаясь отвесной стеной, уходил к морю, до которого было шагов двести. Одинцов убедился, что тут хватает каменных глыб, и малых, и больших, и совсем огромных, чтобы спрятать целую роту. Заблудиться здесь было невозможно — прохода на запад вдоль берега просто не существовало.
Он повернулся к морю спиной и зашагал по равнине, пробираясь вдоль скалистой гряды. Минут через сорок Одинцов очутился на ровном широком тракте, обсаженном деревьями и ведущем к городу. В этот ранний час дорога была безлюдна, путник прошел километров восемь, пока его не нагнали полуголые крестьяне с тележкой овощей. Эту двухколесную колымагу тащила пара животных, похожих на мулов, и Одинцов тут же отяготил их своим изрядным весом. Крестьяне, которым выпала честь довезти сотника до рынка Катампы, остались довольны серебряной монетой и, не задавая лишних вопросов, разъяснили ему, где тут торговый порт, цитадель ад'серита, храм светозарного Эйда, городская тюрьма, самые богатые дворцы, лучшие кабаки и бани с голыми девушками. На девушек Одинцов не соблазнился, зато тюрьму и цитадель осмотрел со всех сторон, после чего нанял паланкин с шестью носильщиками и велел доставить себя в Сады Радости на южной городской окраине.
