Координатор не ответил, целиком погрузившись в мозаику цифр, текущих по экранам. Спустя какое-то время он оторвался, с некоторой задумчивостью посмотрел на меня, вновь вернулся к картинкам. А буквально через несколько тактов я скорее уловил, чем действительно почувствовал, как просыпается гигант, в чьем чреве мы находились.
– Все, можно уходить. – Координатор заулыбался. – Расчет одного из коридоров завершен. Не лучший вариант, но по крайней мере подальше отсюда. Теперь нужно некоторое время на аккумуляцию энергии. Всего, – он мельком глянул на боковой монитор, – около пятидесяти тактов.
Экран внутренней связи вновь запульсировал.
– На границе с теневой зоной обнаружен неизвестный корабль. Использует активную маскировку. Опознавание затруднено. На запросы не отвечает. Мы связались с диспетчерской службой… – Дальше я не слушал. Координатор выскочил из кресла со скоростью, достойной молодого десантника. Мгновение спустя он уже сидел на месте главного оператора. А затем по кораблю пробежал разряд тревожного оповещения.
Я занял пустовавшее кресло сменного.
Мониторов вокруг было заметно меньше, однако и такого количества мне не требовалось. Сейчас я был лишь наблюдателем. Осмыслить большую часть технических данных просто не успевал, а потому предпочел детальному информпотоку простенькую голографическую модель. Несколько зерен-кораблей, синий шар Эрона и вынырнувший из-за него перехватчик.
Чужак стабилизировал орбиту и начал стремительный разгон, используя гравитационное поле планеты.
На стереокартинку поспешно легла желтая линия – траектория корабля, затем проступила полупрозрачная сфера – зона эффективного поражения. По предварительной оценке, до огневого контакта оставалось менее пятидесяти тактов. Уйти в прыжок мы не успевали. Или…
Координатор застыл в кресле: глаза распахнуты, губы плотно сжаты. Эмоциональной спектр сузился до предела, зато напряжение пси-поля выросло на порядок. Даже не прикладывая усилий, я ощущал рядом с собой гигантский информационный клубок, центром которого стал координатор.
Слияние – процесс, объединяющий несколько разумов в один, – позволяло общаться с компьютерными системами напрямую. Но координатор демонстрировал высший пилотаж – удерживал сознание в двух мирах одновременно, умудрялся воспринимать информацию с экранов и отдавать команды по пси-каналам.
Траектории кораблей начали меняться. Основная трудность состояла в том, что расход энергии на перемещение и маневры сказывался на готовности к прыжку. И если раньше реакторы работали лишь на пробойники, то сейчас деформирующий пространство поток становился все слабее.
Спустя такт смысл маневров координатора стал очевиден и для меня. Несмотря на увеличившееся время до перехода, наш корабль сместился слишком сильно, и перехватчик больше не мог удерживать прежний курс. И если раньше притяжение планеты выступало на его стороне, то теперь неохотно переходило на нашу.
Цифры, отсчитывающие время до контакта, ускорили бег, застыли, качнулись назад, снова замерли. Я почти физически чувствовал напряжение многоуровневых вычислительных систем, пытающихся оптимизировать траекторию, отыграть несколько мгновений у противника.
«А ведь они идут на пределе, – мелькнула мысль. – Явно форсируют двигательные установки. Рискуют тем, что, вырвавшись из-под контроля, термоядерное солнце превратит корабль в расплавленные брызги. Зачем так спешить? Ведь им неизвестно, сколько времени нам осталось до перемещения. Или известно? Или они просто хотят исключить вероятность нашего побега?.. Но чем?! Чем этот инопланетник так важен?!»
Мельтешение цифр прекратилось. Одновременно исчез пучок вероятностных нитей, испещривших модель. Дальнейшее маневрирование не приводило к улучшению результата. Оба корабля стояли на идеальных курсах.
– Не успеваем, – едва слышно проговорил координатор. – Немного не хватило. Готовьтесь. Придется драться.
Я посмотрел на информэкран. Полтакта. Всего полтакта. За это время достать нас смогут только лазерами, ракеты просто не успеют долететь… По кораблю снова прокатилась судорога. Я стиснул зубы. Успеют. Все они успеют. Координатор решил принять бой, а это означает дополнительные энергозатраты. И время до прыжка вновь увеличится.
Странное чувство: я, воин, буду участвовать в поединке и не смогу повлиять на исход. Мое задание, моя жизнь находились в ведении других людей, и я абсолютно ничего не мог с этим поделать. Странное чувство.
Аналитмодуль вывалил очередной пакет данных – предполагаемые боевые характеристики перехватчика и предварительный прогноз боя.
Согласно заключению, корабль чужаков больше всего походил на радорианский крейсер среднего радиуса класса «Игла». В этом случае шансы на победу были значительны. «Адель» превосходил противника и в огневой мощи, и в общей выносливости. Правда, «Игла» была ощутимо быстрее и маневреннее, но в космических дуэлях эти показатели не столь существенны. По крайней мере так говорил инструктор в университете.
«Адель» резко изменил курс, разворачиваясь к перехватчику, пытаясь уменьшить площадь поражаемой поверхности.
Крейсер начал закручиваться вокруг своей оси – все быстрее и быстрее. Прием старый, но так и не потерявший значения. Непрерывные лазеры, если такие и стояли на вражеском корабле, были теперь почти бесполезны. За несколько мгновений луч не прорежет обшивку, а удерживать под огнем одну точку, когда противник движется по сложной траектории, практически невозможно. Впрочем, наверняка вражеские батареи состояли в основном из импульсников.
Картинка на модели изменилась. Эрон исчез. В пространстве остались только два корабля и пляшущая между ними сетка – предполагаемые действия и контрдействия. Пошел последний такт до столкновения.
Смешно. Два покоривших пространство разума все-таки сошлись в пещерном поединке из-за желания заполучить оглушенный трофей. Разве что дубинки стали совершеннее… «Адель» вздрогнул. По стереокартинке, оставляя инверсионный след, побежала россыпь зеленых огоньков. Первый ракетный залп дали все-таки мы. И началось…
Со стороны поединок кораблей выглядит скучно. Ничуть не зрелищнее столкновения двух моделей, созданных аналитмодулем. Все напряжение, вся смертельная эстетика происходящего остаются в сознании координаторов. Для остальных бой в космосе – лишь набор чисел, трепещущие вероятностные щупальца на стереомониторе и редкие-редкие вспышки разорвавшихся ракет – новые крохотные звездочки, мигнувшие в черноте, либо белые пушистые шарики, чье нестерпимое сияние прорывается сквозь обзорные экраны, – сдетонировавшие термоядерные боеголовки.
Впрочем, это редкость. Ракет выпускают десятки, и век их недолог. Несмотря на многочисленные ловушки, пакетные и кластерные заряды, шанс приблизиться к противнику на дистанцию поражения ничтожно мал. Ударной волны – основной разрушающей силы – в вакууме не существует. Угол разлета осколков велик, а излучаемая энергия, способная повредить корпус, – удел термоядерных боезарядов.
