— Да-а… — с мечтательной улыбкой протянул российский президент. — Сказочные, волшебные перспективы!
— Если бы ещё изъять волшебников… Как говорится у вас, у русских: каша отдельно, масло отдельно.
— Не согласен, Джордж, каша тоже может пригодиться. Пусть ваши аналитики как следует изучат протоколы, что были присланы Тимохиным. Есть в них одна тенденция… Похоже, у гостей проблема с рабочей силой — во всяком случае, они считают, что это самый ценный из ресурсов. С другой стороны, как будто нет проблем с пригодными для жизни территориями и производством пищи. Они колонизировали многие планеты и могут прокормить большое население… просто огромное… миллиарды, десятки миллиардов… Вы понимаете, о чём я, Джордж?
— О выгодном экспорте, — кивнул американец. — О людях в Азии и Африке, которые стали для нас обузой и угрозой. А также об этих проклятых нью-луддитах и антиглобалистах, Детях Аллаха, Алом Джихаде и Ассасинах, о террористах и мафии, сепаратистах и наркодельцах. О нашей головной боли, мистер президент, которая может сделаться товаром. Великолепная идея, Майк! Я вообще восхищаюсь вашим предвидением. Скажем, трюк с манёврами Третьего флота… Если бы не он, эти нелюди-бинюки свалились бы на нас, как торнадо на поля Канзаса!
— Всего лишь счастливая случайность, — сказал российский президент. — Случайность, и только.
Они поговорили об осенних выборах в ЕАС и шансах того или иного претендента на второе место. Кто окажется первым, сомнений не было.
* * *
Анжелотти был доволен: последний номер «КосмоШпигеля» украшали сенсационные материалы Гюнтера Фосса «Они нас сделали» и «Разгром Третьего флота — начало конца». Большинство СМИ, включая Патрика Маккефри, обозревателя JBC, идеи Фосса не поддержали, склоняясь к официальной версии, гласившей, что сражение было ошибкой и что адмирал Тимохин превысил свои полномочия из-за врождённой ксенофобии или, быть может, потому, что сдали нервы. Случившееся называли в прессе то преступлением века, то самым трагическим событием после Крестовых походов и двух мировых войн, а Тимохин временами фигурировал в списке самых известных маньяков наряду со Сталиным, Гитлером и Пол Потом. Знавший правду Горчаков хотел застрелиться, но после долгих колебаний решил, что в судьбоносный исторический момент, когда страна и мир нуждаются в его услугах, это будет дезертирством. И решивши так, он с облегчением спрятал в сейф личное оружие, свой именной игломёт. Адмиралам Хейли и Чавесу тоже было известно, что Тимохин лишь выполнял свой долг и следовал инструкциям Совбеза, копии которых хранились у них в штабных документах высшей секретности. Но ввиду надвигавшихся событий защиту Тимохина и чести мундира пришлось отложить. Адмиралы были заняты; Чавес поддерживал Первый флот в боеготовности, Хейли принял под команду подразделения Третьего флота и перебрасывал их вместе с эскадрами Второго ближе к Земле.
Крейсер «Тайга» снял геофизиков с Эроса и согласно распоряжению адмирала Хейли двинулся к Лунной базе, огибая Солнце по эллиптической траектории. Капитан Дегтярь объявил траур по погибшим, и в память их орудия «Тайги» салютовали двенадцатью залпами. «Сибирь», «Старфайр» и «Барракуда», не успевшие к месту сражения, тоже двигались к Земле и Луне, и на их палубах царила похоронная тишина. На других кораблях ОКС тоже было не до веселья. Каждый имел друзей-приятелей среди двух тысяч астронавтов и десантников, ушедших в Великую Тьму, и каждый мучился сомнениями по поводу пришельцев. Как бы ни изворачивалась пресса, мысль о худшем варианте зудела, словно комар у виска: возможно, чужаки явились не за тем, чтобы одарить, а чтобы всё отнять.
Трёх обитателей Поста 13 на плато Тартар терзали те же подозрения, что выливалось в яростные споры. Демескис, убеждённый пацифист, считал, что мир, хоть и худой, всё-таки лучше войны, Свиридов жаждал мщения, а Поль Дюрант пытался примирить их, за что был назван мерзким конформистом. Вдобавок они получили радиограмму, что график поставок изменился, рейс челнока откладывается и следует урезать рацион. Такое случалось в периоды бурь, но на Тартаре было тихо, и задержка говорила только о хаосе и беспорядке в снабженческой службе ОКС.
«Коперник» стартовал к Земле, покинув после дозаправки станцию «Маринер». Планетологи на его борту всё ещё вели дискуссии о Красном Пятне Юпитера. Диспетчер Калих и станционный персонал, которому учёные мужи изрядно надоели, вздохнули с облегчением: в кафе и баре остались лишь свои, и никто не зудел над ухом, не мешал выпить коктейль и плюхнуться голышом в бассейн. Правда, пили и купались на скорую руку, торопясь к приёмникам ти-ви за новостями. Астрономического отдела на станции не было, но обсерватория на Фобосе, где имелся большой телескоп, следила за звездолётом пришельцев, давая сводки каждый час. Корабль, уничтожив крейсера Тимохина, шёл к Земле. Флот адмирала Хейли двигался следом, оставив Марс без защиты.
Сиднея Бирка и Хуана Арьего, горнорабочих, это тревожило гораздо меньше, чем цены на пиво и джин. Из-за эмбарго на межпланетные перелёты, объявленного Землёй, продукция с прииска не вывозилась, а цены росли и обещали в скором будушем сожрать дневную плату. Такого нарушения стабильности шахтёрская душа не принимала, и коллеги Арьего и Бирка уже готовились разнести кабак, блокировать дорогу для вывоза руды и стучать о рельсы касками. Кто бы ни вторгся на Землю, пауки о трёх головах или разумные осьминоги, рабочий люд своё получит! Так считали профсоюзные лидеры и гангстерский синдикат, снабжавший прииск горячительным.
Лейтенант Стиг Ольсен добрался со своей командой до убежища Тигров Ислама, выбил их из пещер и обнаружил останки инструктора Серова и его курсанта. Похожий на изваяние в своём боевом скафандре, он стоял над изуродованными телами, стискивал зубы и размышлял, как переправить пленных террористов в мир иной. Бойцы, окружавшие командира, молчали, но Ольсен знал, что приговор уже вынесен и не подлежит кассации. Он мог, конечно, повторить сотворённое с жертвами, выколоть пленникам глаза, содрать кожу и четвертовать, но это было не в традициях десанта. Сняв с шеи лучемёт, Ольсен кивнул своим людям и зашагал к расщелине, в которую согнали пленных. Метатель плазмы МП-36 был прочным и увесистым, как древняя палица. Особенно прочен был приклад, где помещались батареи.
* * *
Дом на окраине Брюсселя был, как всегда, тёмен и тих. Считалось, что его хозяин, как и положено репортёру, мотается по континентам, городам и странам, ночует в отелях, ест в барах или авиалайнере между взлётом в Париже и посадкой в Рио и пишет статьи на коленке — точнее, не пишет, а наговаривает их на покетпьют. Это было хорошим прикрытием, объяснявшим его нелюдимость, внезапные исчезновения, появления и прочие странности, которые можно было списать в разряд чудачеств человека занятого, чрезмерно увлечённого карьерой и работой. Бельгия вообще являлась землёй чудаков и нерушимой свободы личности, где позволяли всё, что не мешало жить другим, от добровольной эвтаназии до однополых семей. Очень комфортная страна! Хотя в Средневековье, когда он только появился на Земле, тут было несладко: склоки между баронами и городами, войны с Германией и Францией, потом испанская оккупация и костры, на которых жгли еретиков. Его тоже пытались сжечь, раз восемь или девять, считая чернокнижником.
