И хотя Версон относился к Беатрис с подчеркнутым вниманием еще задолго до отлета с Анира-на, а убедившись в бесперспективности своих ухаживаний, нашел выход эмоциям в постели Сель-мы, это ничего не меняло.
Не меняло потому, что дело было совсем не в Версоне.
Свет в каюте не горел, и, осторожно прикрыв за собой дверь, Арлан остановился у входа. Лунный свет, проникая через иллюминатор, делал очертания предметов расплывчатыми, почти нереальными, словно все происходило во сне.
Беатрис не осталась в долгу и в ответ на его демонстративную задержку легла спать на верхней койке.
Он угадывал под плотно прилегавшей простыней очертания ее стройного тела и слышал ровное спокойное дыхание, хотя и догадывался, что она не спит. Но, возможно, он ошибался. Ревность — странное чувство. Она обостряет желание.
Стараясь не шуметь, он осторожно пересек каюту и, на ощупь найдя на стене нужную кнопку, получил в свое полное распоряжение нижнюю койку, на которой в обычные дни они с комфортом размещались вдвоем.
Он сбросил одежду в мусороприемник и совсем уж было собрался нырнуть под теплую простыню, когда услышал в темноте ее голос:
— Ты совершенно обо мне не думаешь. Целыми днями ты летаешь на своем самодельном корыте, а я должна ждать и надеяться, что ты вернешься. Иногда мне кажется, что сил уже нет, что сегодня ты уж точно не вернешься, и будущее представляется мне какой-то черной ямой. Сегодня я приготовила тебе небольшой подарок. Может быть, получив его, ты хоть что-то поймешь.
Он услышал шорох ее подушки над собой, и тонкая женская рука, серебрившаяся в лунном свете, Появилась перед ним. В ладони Беатрис была зажата небольшая темная коробочка.
— Что это?
— Передатчик прокола. Внутри специальная батарея, рассчитанная на один-единственный импульс. Я должна была дать сигнал сразу же, как только получу подтверждение, что препарат химической защиты действует.
— Ты не говорила мне об этом.
— Не говорила. Это было мое личное задание от руководства «Д-корпуса».
— И что же, ты выполнила его?
— Если бы я его выполнила, они бы начали атаку раньше, и тогда, возможно, сотни наших кораблей не нашли своей гибели в небе Роканды. Вина за это поражение полностью лежит на мне.
— Не говори глупостей! Если бы они начали атаку раньше, все получилось бы точно так же. Но даже если я не прав, если бы они добились успеха, ты хоть представляешь, что бы из этого получилось?
— Они бы уничтожили планету вместе с нами. Я привыкла рисковать собственной жизнью, но здесь был ты…
— Дело не в этом. Если бы их операция удалась, если бы они уничтожили Роканду — Зло пришло бы снова. Через какое-то время была бы захвачена другая планета. И так будет повторяться до тех пор, пока мы не найдем его источник, место, откуда оно приходит, его проклятое гнездо.
Он замолчал, потому что только сейчас до него дошел смысл ее последней фразы. Для любого аниранца, неважно, мужчина он или женщина, долг перед своим народом значил больше всего на свете. Но только что она ему призналась, что для нее теперь это не совсем так.
Он нашел в темноте ее руку и, не разжимая ладони, долго и нежно целовал ее, постепенно поднимаясь все выше, сначала до локтя, потом, отбросив простыню, он стал целовать ее плечи. Но, видимо, она неправильно поняла его ласку, потому что в ее голосе все еще звучала обида:
— Ты относишься ко мне, как будто я — Сельма Штрауб! Для тебя минутное удовольствие…
Он закрыл ей рот поцелуем, а когда наконец оторвался от ее губ, разговор, похоже, перестал ее интересовать. Но он все-таки сказал:
— Сельма — замечательная женщина. Если бы не она, все мужчины на этом корабле давно бы взбунтовались и набросились на тебя. Я ревную, потому что не представляю, как смог бы без тебя прожить хотя бы день. И, улетая на своем воздушном кораблике, я думаю о той минуте, когда вернусь и снова увижу тебя.
— Что с нами будет, Арлан? Я хочу сказать, что с нами будет, если мы победим? И куда нам теперь возвращаться? Я не смогу больше быть гражданкой Анирана.
— Если мы найдем и уничтожим источник Зла, нас встретят как победителей. Весь Аниран будет у твоих ног. Тогда мы заберем нашего сына и улетим на Землю. Если ты этого захочешь.
— Слишком много «если». Ты почаще обо мне вспоминай, пока это еще возможно.
Он постарался растопить горечь ее слов в новых поцелуях, но так и не понял, удалось ли это ему.
Глава 43
Место, где когда-то располагался космодром аниранской колонии, с высоты птичьего полета больше всего походило на старое лесное пожарище.
Арлан сделал над ним круг и не увидел с воздуха никаких деталей. Тропические джунгли напоминали плотно набитую подушку. Сквозь листву деревьев не пробивался ни один луч света. Разве что цвет листвы здесь несколько отличался, и можно было приблизительно определить границы посадочной зоны по желтоватому оттенку.
Метрах в двухстах от южной границы пятна, рядом с остатками локаторной вышки, Арлан выбрал пригодную для посадки открытую поляну и решительно направил свой дельтаплан вниз.
Впервые он садился не в лагере на плато, и у него не было полной уверенности в том, что с помощью слабенького двигателя вновь удастся поднять машину в воздух.
Но решение было принято еще вчера. Пятеро космонавтов, все, кроме Версона, захватив необходимое снаряжение, пробирались к космодрому. Им предстоял долгий и нелегкий путь. Никто не знал, за какое время отряду удастся преодолеть сорок километров диких джунглей. Несмотря на помощь лалам, это могло занять несколько дней.
Ему придется провести одному в совершенно не исследованной местности несколько ночей, и перспектива подобных ночевок вызывала тревожное чувство, несмотря на защитный костюм и бластер.
Он вспомнил, как их захватили в плен у городских ворот, не помогло и присутствие целого отряда. Эта планета была полна неприятных сюрпризов. Но слишком жесткий срок ультиматума заставлял его идти на риск. Сегодняшний полет, если все пройдет удачно, сэкономит им несколько суток.
К подходу отряда он должен закончить рекогносцировочные работы на космодроме и решить, куда в первую очередь направить усилия своих товарищей.
Машина шла вниз почти бесшумно. Арлан слышал негромкий свист ветра в пропеллере и шорохи листвы внизу. Земля была уже в нескольких метрах, дельтаплан миновал границу леса и еще круче пошел вниз.
Полянка была меньше, чем казалась сверху, и ему пришлось в спешном порядке гасить скорость, у самой земли задрав вверх нос машины. Дельтаплан остановился перед скалой. Еще десять—пятнадцать метров, и его полеты могли закончиться навсегда.
Арлан отстегнул ремни и какое-то время сидел, расслабившись, позволив себе полный отдых. Во всяком случае, так это выглядело со стороны.
