Олег стоял оглушенный, посреди площади, чувствуя себя последним дураком, и опомнился лишь после того, как ему в лицо ударил жар разгоравшегося над городом небесного пожара. Тогда он бросился к эваколету, уже зная, что увидит, а вернее, чего не увидит в его кабине.
И действительно. Заблокированная специальной системой защиты кабина эваколета оказалась пуста. Старик, сообщивший ему о девушке, тоже бесследно исчез.
* * *
Двигатели работали на последнем пределе, посылая корабль навстречу огненной завесе, уже закрывшей все небо над городом. С каждой секундой бушевавшее над головой Олега море огня становилось все более плотным. Он опоздал, нарушив все инструкции и правила, когда гонялся за призраками на обреченной планете, и теперь вынужден был рисковать и кораблем, и собственной жизнью.
Плюшевая Чебурашка, висевшая над приборной доской, весело подмигнула ему и уверено заявила: «Прорвемся!» Она знала только одно это слово, но зато произносила его всегда настолько своевременно, что Олегу порой казалось — плюшевая игрушка каким-то непостижимым образом чувствует окружающую обстановку.
Он знал, что глубокий космос способен изменять обыкновенные вещи настолько, что они выглядели живыми. Или, возможно, он изменял сознание побывавших в нем людей таким образом, что они начинали воспринимать окружавший их мир под совершенно новым, недоступным другим людям углом зрения.
Как бы там ни было, игрушечный талисман давно стал для него чем-то большим, чем простая плюшевая кукла.
Температура за бортом повышалась по мере того, как корабль входил в верхние слои атмосферы. Военным спецам из академии глубокого космоса до сих пор так и не удалось установить причину, по которой каждое нападение ширанцев сопровождалось необъяснимым небесным пожаром. Удары силовых лучей их кораблей были направлены на поверхность обреченной планеты, но каждый поверхностный взрыв сопровождался ответным огненным сполохом в небе.
Теперь эти сполохи, слившиеся в сплошную огненную завесу, преграждали кораблю Олега путь в открытый космос. Ему пришлось окунуться в эту огненную купель, надеясь лишь на то, что защитные
ПОЛЯ корабля сумеют продержаться несколько бесконечных минут, необходимых ему для того, чтобы вырваться за пределы огненной оболочки, сомкнувшейся теперь уже над всей планетой.
То ли ему повезло, и он попал в наиболее тонкий слой этого небесного пожара, то ли огонь все еще не успел по-настоящему разбушеваться над городом, где его так долго сдерживала некая внешняя сила, природу которой людям еще только предстояло выяснить. Но, как бы там ни было, защитные поля корабля Северцева выдержали запредельную перегрузку, огненное море за бортом его эваколета постепенно стало бледнеть и в конце концов, осыпавшись последними искрами обгоревшей защитной оболочки, — осталось внизу.
Когда корабль вырвался в открытый космос, Олегу на мгновение показалось, что на экране локатора вспыхнуло новое незнакомое ему созвездие.
Корабли ширанцев выстроились в длинный атакующий клин, в центре которого выделялась своими размерами матка, несущая на своем борту боевой генератор и запас энергии, способный уничтожить целую планету.
С такого близкого расстояния неуязвимого противника не удавалось увидеть еще ни одному земному пилоту. Казалось, корабли ширанцев окружили крохотный кораблик Северцева со всех сторон. Он попал внутрь огромного клина, направленного своим острием к поверхности обреченной планеты.
Олег, перед глазами которого еще стояла картина пылающего города, чувствовал ярость и бессильный гнев. Враги находились так близко… Казалось, протяни руку к спусковым устройствам боевых торпед, и несправедливость этой странной войны, в которой земным боевым кораблям была отведена роль простых наблюдателей, будет навсегда разрушена.
Но Олег знал, что это всего лишь иллюзия. Никому еще не удавалось послать боевой снаряд в тот слой пространства, в котором находился враг… Эта мысль казалась такой определенной, такой однозначной… Вот только Олег не желал ее принимать, не желал мириться с собственным бессилием. Какой-то умник из министерства обороны настоял на том, чтобы корабли эвакуаторов оснастили боевыми торпедами, которые за всю войну не использовались еще ни разу. Почему-то Олегу показалось, что именно сейчас настало время проверить: действительно ли так уж бесполезно оружие, которое нес на борту его крохотный кораблик, вряд ли способный вызвать у его врагов серьезные опасения.
Кровавая пелена застлала ему глаза от волны перегрузок, обрушившихся на него, после того как он заложил отчаянный вираж, выходя на боевую позицию атаки против вражеской матки. И в этот момент, сквозь боль и отчаяние, он вдруг почувствовал что-то необычное.
В голове у него со звоном лопнула невидимая струна, и непонятно откуда появившаяся уверенность заставила Олега еще круче развернуть корабль, не обращая внимания на боль, ломавшую его тело.
Правее! Еще правее… Теперь на два градуса влево и прибавить тягу, но не до форсажа, только на два деления мощности, только на два деления…
На какое-то мгновение пространство вокруг него словно раскололось на тысячи кусков и почти сразу же вновь собралось в единое целое. Только теперь в нем что-то изменилось, и Олег не сразу понял, что именно. Борт вражеского корабля вдруг обрел непривычную четкость линий, и даже дальние корабли эскорта вражеской матки из размытых пятен на экранах локаторов превратились в четкие хищные силуэты.
Олег, все еще не понимая, что происходит, совершенно инстинктивно потянулся к гашеткам и выпустил все свои четыре энергетические торпеды. Он всегда подшучивал над техниками, вставлявшими в захваты на корпусе его маленького кораблика эти бесполезные туши. Откуда ему было знать, что настанет день, когда именно его корабль, а не боевой эсминец главного резерва сумеет послать эти торпеды в такую прежде недостижимую цель…
Ослепительное облако от взрывов встало перед носом его корабля, свидетельствуя о том, что торпеды поразили врага. И если он еще в этом сомневался, то взрывная волна, отшвырнувшая его корабль далеко в сторону, окончательно подтвердила его догадку. Каким-то непостижимым образом ему удалось прорваться в слой параллельного пространства, в тот самый слой, из которого, всегда оставаясь невредимыми, проводили свои пиратские атаки корабли ширанцев.
Они слишком привыкли к собственной безнаказанности и не сразу поняли, что именно произошло. Это обстоятельство подарило Олегу несколько драгоценных мгновений, позволивших ему увести корабль в сторону от того места, куда обрушился ответный залп ширанских кораблей.
В жизни некоторых людей, избранных судьбой, наступают мгновения, когда некая неведомая сила словно подхватывает их и несет на своих крыльях в совершенно противоположную сторону от того пути, который они бы избрали сами, не будь этой непреодолимой силы.
Иногда таких людей называют берсеркерами, иногда — безумцами. Ясно лишь одно — в такие мгновения они плохо понимают, что с ними происходит, и впоследствии не могут объяснить, почему поступили подобным образом, и, увы, далеко не всегда могут повторить свой судьбоносный поступок.
