В рубке собралось все небольшое воинство Ружаны. Десять человек, не считая ее, — те, кому посчастливилось остаться в живых.
Эти люди уцелели лишь потому, что за прошедшие два месяца непрерывных стычек с ордосцами стали опытнее, научились сдерживать страх и хорошо обращаться с оружием, как и полагалось опытным воинам. Окажись они где-нибудь в другом месте, княжна могла бы пойти с такой дружиной на любое серьезное дело.
Но здесь они вели затяжную борьбу на выживание, не видя впереди никакого просвета, никаких перспектив. И это порождало ощущение безнадежности и отчаяния. Ей стоило большого труда поддерживать в своих людях хотя бы видимость какой-то надежды на спасение.
— Кто сегодня? — только и спросила она, когда несколько рук протянулись к ней навстречу, помогая избавиться от непосильной ноши.
— Исчез Питен. Торпа нашли на посту без сознания.
— И, как всегда, никого?
— Никаких следов, если не считать взрыва нашей собственной мины.
— Несите сюда Торпа!
По совместительству с должностью капитана ей приходилось выполнять десятки других обязанностей, в том числе и медика. В большинстве ее люди были простыми ремесленниками и не разбирались в сложных премудростях врачевания.
Она достала из заплечного мешка аптечку скорой помощи, с которой теперь никогда не расставалась, и подошла к парню, лежащему на импровизированных носилках, сделанных из привязанных к трубам одеял. Торп дергался и бессвязно бормотал, то и дело выкрикивая имя какого-то проклятого, не то Марка, не то Мрака.
— Кто такой этот Мрак? — спросила она у бывшего кузнеца Роваласа, ставшего ее заместителем.
— Не нужно, госпожа, произносить здесь это имя. Мрак обитает в темноте и часто приходит к тем, кто его зовет.
Она не стала с ним спорить. Суеверия и легенды всегда возникают там, где не хватает знаний.
Ружана растерла виски пострадавшего остатками бертранского бальзама, флакончик которого всегда носил при себе каждый воин монастыря. Действие снадобья сказалось немедленно. Юноша перестал дергаться и через несколько минут открыл глаза. Обведя взглядом столпившихся у его носилок людей, он прошептал:
— Его увел с собой Мрак Никакой атаки не было. Питена увел Мрак, — убежденно повторил Торп.
— Как он выглядел, этот твой Мрак?
— Светящееся лицо… Туловища нет, только огненные глаза и лицо…
— Мне нужна пара добровольцев. Придется спуститься в покои адептов и выжечь ячейки, через которые подзаряжались эти господа. Я думаю, именно через них к нам проникает разная нечисть.
ГЛАВА 37
В отсеке адептов все было тихо. Никто не устраивал им засады, никто не напал по пути сюда, но Ружана чувствовала притаившуюся здесь опасность.
Давящее чувство усиливалось с каждым шагом, приближавшим ее к бывшим апартаментам Жрена, где не так уж давно она проводила в качестве пленницы долгие дни и изучила каждый угол, каждую щель в поисках выхода из своей тюрьмы.
Вот и кровать, покрытая шелковым одеялом. Здесь, в углу за тумбочкой, на которой до сих пор валялись покрытые пылью трубки Жрена, скрывалось первое устье. Ей не нужно было искать его, она чувствовала исходящую из этого места эманацию ненависти.
Двое ее людей несли проверенную и заряженную энергетическую пушку. Отшвырнув в сторону тумбочку, Ружана навела ствол на странно живое пятно на мертвой металлической стене, по форме напоминавшее закрытый человеческий глаз.
«Не делай этого, не делай! Ты совершаешь страшную ошибку!» — шептал ее внутренний голос, но она, бросая вызов этому предательскому голосу, одной рукой развернула человека, на плече которого лежал ствол, так, чтобы жерло направилось точно в сторону устья. Оставалось нажать гашетку… Но, чтобы совершить это несложное действие, ей пришлось использовать всю свою закаленную в многочисленных схватках с прислужниками ордосцев волю.
В конце концов огненный шар плазмы, подчиняясь давлению ее пальца на спусковой крючок, ударил в стену, и брызги расплавленного металла опалили ей волосы.
Весь корабль, от верхних до нижних палуб, содрогнулся от болевого шока, а потом пришел вой, слышный лишь ей одной. Вой бесконечной тоски и боли. Она упала на колени, зажав уши руками, но это мало помогало. Пришла в себя Ружана, лишь когда вой ослабел, перейдя из ультразвукового диапазона в угрожающий рев. Она ощутила на своем плече руку Роваласа. Старый кузнец помог ей встать.
— На вас лица нет. Трудно было?
— Не то слово… Остались еще две скважины. И я знаю, ответ будет незамедлительно. Кровавое чудовище захочет нам отомстить.
После третьего выстрела, когда было выжжено последнее на адептском уровне устье, пришло сообщение от постовых. Ордосцы начали штурм на всех уровнях и продвигаются по лестнице к рубке управления. Ружана со своими воинами едва успела вернуться в свою последнюю крепость, едва успела закрыть за собой дверь на все электронные и механические запоры, как стальная плита загудела словно колокол от страшных ударов снаружи.
— Они рвутся к нам с такой силой, какой я никогда не замечал за ними. Раньше они всегда старались избегать открытого боя… — проговорил Ровалас, пряча от Ружаны глаза, в которых появилось предательское выражение страха.
— Они хотят открытого боя? Что ж, они его получат. Хватит прятаться. Сейчас мы им покажем, что мы не крысы. Их всего тридцать — по трое на каждого из нас. Давайте докажем, что они ошибаются, если думают заполучить наши души! Лучше смерть в открытом бою, чем кровавый подвал! Открывайте дверь!
Она бросилась к пушке, в последний раз проверяя прицел, и, как только дверь распахнулась, послала первый огненный заряд в плотную, сгрудившуюся в дверях массу ордосцев.
Они не ожидали этого. Видимо, их хозяин после болевого шока не сумел передать им всю необходимую информацию, и теперь сразу пятеро из двадцати девяти ордосцев, обугленные и разорванные первым же выстрелом энергетической пушки, были выведены из строя.
Ружана успела еще дважды нажать на спуск, прежде чем всю рубку захлестнула рукопашная схватка и стрелять стало невозможно.
Свои и чужие смешались в воющую, орущую, размахивающую мечами, ножами и боевыми топорами массу людей.
Ружана понимала, что этот бой последний. Она знала также, что победить в нем невозможно, поскольку нападавших, даже после того как их ряды выкосил огонь ее орудия, было вдвое больше, чем ее людей. А в рукопашной схватке численный перевес почти всегда предвещал победу.
В это мгновение отчаяния в ее плечо вонзился метательный нож, брошенный издалека кем-то из ордосцев. Резкая неожиданная боль вызвала всплеск кровавого тумана в глазах Ружаны, предвещая начало боевого транса, который был ей сейчас так нужен, который она изо всех сил пыталась и не могла вызвать усилием воли…
Застыли в неподвижности лица ее врагов и лица соратников. Словно римская колесница, колеса которой оснащались сверкающими мечами, она врезалась в ряды врагов, все круша на своем пути.
