— Надеяться на что?
— На твою помощь.
— Разве я могу вам помочь?
— Можешь. Если захочешь, конечно… После эксперимента с машиной времени, который совсем недавно произвел повзрослевший друг твоего детства, разрыв во временном континууме достиг десятого слоя… Это очень опасно. Опасно во многих отношениях. Стало возможным проникновение в вашу вселенную существ из других миров, совершенно непохожих на ваш. И это еще не самое худшее — прежде всего для нас. Влияние вашего мира, до сих пор ограниченное вашей временной зоной, теперь ворвалось в наш мир, усиленное в сотни раз.
Каждый несчастный случай, каждая смерть в вашем мире оборачивается сотнями трагических случайностей в нашем… Жадность и злоба обитателей вашего мира хлынули к нам сквозь эту дыру, угрожая развратить, опошлить и даже полностью уничтожить наш мир. Вот почему я сейчас здесь.
Сергею не понравилась последняя сентенция его собеседника. Что-то прорвалось сквозь ровную ткань беседы, что-то темное, скрытое на самом дне. Ненависть? Желание отомстить или исказить правду?
Тысячи вопросов вертелись на языке, но Сергей выбрал один, на его взгляд, наиболее важный:
— Чем это грозит нашему миру?
— Тем, что мы не будем сидеть сложа руки и смотреть, как гибнет наш мир, погребенный под волнами вашей безмерной жадности, разврата и пошлости. Мы будем защищаться.
ГЛАВА 6
Сергей долго сидел молча, перемалывая внутри себя сказанные Павлом слова. Стараясь до конца понять ускользающий смысл этих слов.
— И вы хотите, чтобы я помог вам в борьбе против моего народа? Помог осуществить возмездие?
— Зачем такие громкие слова? Мы не собираемся никому мстить. Мы лишь хотим исправить ситуацию.
— Как ее исправить? Можно ли закрыть брешь и восстановить границу между временными зонами в прежнем виде?
— Нет. Это невозможно. Должна пройти не одна сотня лет, прежде чем дыра затянется сама собой. Но за это время от нас ничего не останется. Наша наука не знает способа ускорения этого процесса.
— И что вы предлагаете? Чем я могу здесь помочь?
— Единственная известная нам возможность — уменьшение количества зла, экспортируемого из вашей временной зоны.
Сергею показалось, что он или ослышался, или неправильно понял своего собеседника.
— Как это сделать? Разве это реально?
— Если говорить обо всей планете, это неосуществимо. К счастью, наиболее сильное проникновение происходит в зоне разрыва, почти девяносто процентов этой эманации исходит от вашей столицы. Если быстро изменить ситуацию в одном этом городе, у нас появится дополнительное время.
Все силы нашей науки, весь экономический потенциал, которым мы располагаем, сейчас полностью направлены на решение этой проблемы — уверен, оно будет найдено, если вы поможете нам.
— Да что я могу сделать?! Что вообще может тут сделать один человек?! Я же не бог, в конце концов! Или вы думаете, если я выйду на площадь и начну призывать людей совершать поменьше преступлений, перестать красть, изводить друг друга, убивать своих ближних с помощью фальшивых лекарств, поддельного алкоголя, неисправного транспорта или вполне исправного оружия, они меня послушают?
— Вам не нужно ни к чему призывать. Нужно действовать.
— Действовать? Как?
— Вы создадите специальную организацию, которая будет бороться с преступниками. Она должна стать настолько эффективной, чтобы страх перед неизбежным возмездием предотвращал большинство преступлений.
— Что-нибудь вроде «чрезвычайного комитета»? Так это уже было, уже пробовали! — Сергею не удалось скрыть сарказм и горечь в своем голосе.
— Вы не учитываете наши возможности и наши методы. Поверьте, они весьма эффективны. Не нужно никого сажать в тюрьму и тем более убивать. Не забывайте, что любое убийство у вас, независимо от того, на кого оно направлено, обернется сотней смертей в нашем мире. В этой ситуации все известные вам методы воздействия на преступников полностью исключаются.
— Так что же вы, в конце концов, предлагаете?
— Отделение преступных элементов от остального общества и их удаление навсегда. Без права возврата.
— То есть все-таки тюрьма?
— Тюрьма — это страдание для сотен людей, зачастую ни в чем не повинных. Настоящие преступники от нее легко откупаются. Я имел в виду вовсе не тюрьму.
— Так что же тогда?
— Вы все еще не принимаете в расчет наши возможности. Будет создана специальная колония на одной из вполне благополучных планет, с хорошим климатом, обильной фауной и флорой. Все необходимое для нормальной жизни, за исключением, пожалуй, городского комфорта, будет им предоставлено.
Многим осужденным на изгнание жизнь в такой колонии может показаться даже предпочтительней их прежнего существования…
Предложение Павла выглядело чересчур фантастично и содержало внутри себя такое множество проблем, что обсуждать его всерьез казалось нелепым. Кроме того, Сергею казалось, что его собеседник не до конца с ним искренен. Он и сам не знал, откуда взялась такая уверенность, но она была, и он ничего не мог с этим поделать.
Почувствовав его сомнения, Павел посмотрел на него задумчиво, будто что-то взвешивая, и неожиданно перешел на «ты», словно потерял часть уважения к собеседнику.
— Тебя ведь никто не неволит. В любой момент ты можешь отказаться. Но прежде, чем это сделать, мне кажется, ты должен хотя бы выслушать все мои предложения, без предвзятости и недоверия. Если я говорю об огромных, почти неограниченных возможностях нашей цивилизации, то у тебя нет оснований мне не верить.
— Как раз такие основания у меня есть. Почему бы вам самим не справиться с этой бедой, если ваш народ столь могуществен? Для чего вам понадобился посредник?
— Хороший вопрос. Но ответить на него просто. Наши возможности воздействия на среду убывают с каждой временной оболочкой. На поверхности твоей планеты они минимальны. Нам не подходит ваш климат, ваш воздух. Мы другие, совершенно другие существа в биологическом и интеллектуальном смысле. Пусть тебя не обманывает мой человеческий внешний вид. Это всего лишь проекция, подвижная голограмма. Она может быть любой. Такой, например.
Лицо Павла задрожало, по нему прошла мгновенная рябь. И вдруг все тело мальчишки начало вздуваться, превращаясь в странный бесформенный мешок, покрытый костяными пластинками, в центре которого, где-то в районе живота, остались неизменными лишь два живых человеческих глаза.
Сергей от неожиданности дернулся, не в силах скрыть страх перед этим живым мешком, вывалившимся из неведомой бездны вселенной.
— Вы так выглядите на самом деле? — прохрипел он, не справившись с собственным голосом.
— Так выглядят разумные существа с планеты Девясил. Передать тебе наш образ я просто не в состоянии, потому что не могу нащупать никаких ассоциаций в твоей зрительной памяти.
