В первую очередь нужно обзавестись оружием. Его внимание привлек пистолет на поясе дежурного офицера. Других вооруженных людей сейчас здесь нет. Прежде чем вызовут наряд, прежде чем он прибудет, пара минут у него останется.
Неожиданно Сергей понял, что завладеть оружием и справиться с дежурным было бы несложно, вот только делать это раньше времени не следовало. Даже вырвавшись во двор, он не сумеет пробиться к проходной. Весь двор как на ладони… Достаточно одного хорошего стрелка… Ипат говорил, что их здесь много…
На столе офицера пискнул селектор, и, не снимая трубки, дежурный кивнул ему на закрытую дверь кабинета, разрешая войти.
Шок, который испытал Сергей, переступив порог этой двери, заставил его замереть у входа. За столом, вольготно развалясь в кожаном кресле, в форме полковника бывшей Советской армии сидел Митрохин… Секунды рушились обвалом, а Сергей все стоял, автоматически вытянувшись по стойке «смирно». «Броситься на него? Воспользоваться ничтожной возможностью, пока этот „полковник“ не оторвал глаз от бумаги, лежавшей на столе?» Он уже был готов это сделать, когда Митрохин, скользнув по нему равнодушным взглядом, произнес:
— Вольно, рядовой!
Мысли мелькали, сменяя друг друга в бешеном темпе, а Сергей все стоял неподвижно, обливаясь холодным потом.
«Не узнал меня? После расстрела у бетонной стены моя внешность изменилась, но не до такой же степени!» До сих пор ему не представилось случая как следует рассмотреть себя в зеркале. Тот осколок, с помощью которого он выскабливал по утрам свою жесткую щетину, не давал целого представления о лице, да и наплевать ему на это было, произошли вещи, намного более важные, чем его изменившаяся внешность, и лишь встреча с Митрохиным показала, насколько серьезны эти изменения.
Конечно, если новоявленный полковник не притворяется, не играет с ним в кошки-мышки…
Может быть, сейчас он усмехнется, нажмет кнопку селектора, вызывая охрану, и скажет что-нибудь о том, как долго он ждал этой встречи… Но ничего подобного Митрохин не сделал.
Оторвавшись наконец от своих бумаг, он уставился на Сергея тусклым, ничего не выражающим взглядом и спросил:
— Какая специальность была у вас на гражданке?
— Вообще-то последнее время я работал дворником… — Сергей давно понял, что в любой сложной ситуации лучше всего говорить правду, если обстоятельства позволяют это сделать. Но сейчас у него не было времени обдумать ответ, и он произнес эту фразу механически, все еще пытаясь понять, какую игру ведет Митрохин.
— Хорошая специальность, нужная. Здесь она пригодится. Почему согласились на вербовку? — В этом вопросе скрывался подводный камень. Сергей не знал, не успел выяснить, спрашивают ли у нового волонтера его согласия. Рассказ Ипата о «демонах» не внес ясности в этот вопрос, и Сергею не оставалось ничего другого, как ответить двусмысленностью, сразу же переключив внимание ведущего опрос на обстоятельство, для него более важное…
— Вообще-то меня не очень спрашивали, да и деньги предложили такие, что отказаться было невозможно. Вы в самом деле будете платить каждый месяц по две тысячи в валюте? — Эту сумму он узнал от Ипата и использовал теперь свои скудные сведения, отвлекая внимание Митрохина от обстоятельств своей вербовки.
— Не сразу, первое время, пока не пройдете испытательный срок, будете получать по пятьсот монет. Затем, если проявите рвение в подготовке, сумма будет постепенно повышаться.
— Но мне сказали, она будет назначена с первого дня…
— Мало ли что вам сказали. Теперь вы будете слушать только то, что говорю вам я. Вам все понятно, рядовой Трофимов?
Свою фамилию Сергей вписал в анкету еще до встречи с полковником, и теперь она прозвучала как выстрел. Лишь через секунду он сообразил, что Митрохин не мог знать его настоящей фамилии. И, вытянувшись в струнку, решив до конца, до последней возможности выдерживать принятую на себя роль, он рявкнул:
— Так точно, товарищ полковник!
Митрохин поморщился.
— Никакой я тебе не товарищ, волк… Впрочем, в этом мы еще разберемся, кто кому здесь товарищ. А теперь можешь идти! И не забудь захватить у дежурного свой личный устав. Он станет здесь твоей библией и расписанием всей твоей жизни. Сегодня ты еще можешь ему не подчиняться. Сегодня у тебя свободный день, но с завтрашней побудки каждый твой шаг будет подчинен уставу. За его нарушение у нас серьезно наказывают, особенно дворников! — Митрохин нехорошо усмехнулся, обнажив ряд правильных искусственных зубов. И рявкнул неожиданно густым басом: — Свободен!
Обосновавшись в отведенной ему отдельной комнатке в углу казармы, где, по словам дневального, размещали всех новобранцев, Сергей отыскал в коридоре общий туалет и, обнаружив зеркало на положенном ему месте над умывальником, занялся тщательным изучением собственного лица.
Как это ни странно, мы не слишком хорошо знаем, как выглядим со стороны. Пожалуй, только фотографии помогают нам запечатлеть в памяти свой собственный внешний облик, который мы предоставляем на обозрение окружающим. Ничего особенно примечательного он так и не обнаружил.
Суше и острее стали скулы, изменилась форма носа, цвет глаз, цвет волос. Из зеркала на него смотрело лицо почти незнакомого человека, и все равно Сергей не мог поверить в то, что Митрохин его не узнал. Он, наверно, уделил бы изучению собственного лица гораздо больше времени, если бы не увидел, что за ним наблюдают.
Он не заметил, когда в туалет вошли эти трое волонтеров. Здесь знаки различия носили только офицеры, и эти трое, одетые в одинаковые камуфляжные комбинезоны, с первого взгляда мало чем отличались друг от друга, разве что ростом и шириной плеч один из них резко выделялся среди остальных.
— Смотрите, какая примадонна к нам пожаловала! Ты дома помаду не забыл? А то здесь с этим туго!
Разумеется, это сказал один из подпевал. Главный до поры до времени держался в тени. Сергей ничего не ответил, лишь спокойно и внимательно осмотрел своих неожиданных противников. Он знал, что именно спокойное поведение действует на подобных заводил отрезвляюще.
В любом изолированном мужском коллективе возникают такие вот группировки, объединяющиеся вокруг лидера и утверждающие свое право на унижение окружающих с помощью силы. Это обстоятельство отмечено зоологами и в изолированном стаде обезьян, но только в человеческом сообществе эти извращения проявляются с особой жестокостью.
Сергей понимал, что сейчас должен будет определиться его «социальный» статус в местном обезьяннике, и от того, какое место он займет, будет зависеть очень многое.
Пока что он молчал, пытаясь по возможности избежать конфликта.
— Да ты нас не бойся! Мы тебя обижать не станем! Все новички у нас проходят проверку! Так что готовься, после отбоя мы тебя навестим! — И нехорошо засмеявшись, они пошли к выходу.
— А можно узнать, кто вы такие? Я здесь человек новый, хотелось бы знать, с кем предстоит иметь дело.
