Другая женщина тоже развернулась и довольно умело приняла боевую стойку, одним движением головы забросив длинную косу за спину и одновременно опуская руку к голенищу правого сапожка — несомненно, к ножу. Умелая противница, но медлительная и с двумя недостатками: тяжелыми костями планетника и женственностью фигуры.
Черные глаза были широко открыты, выражая тревогу, однако на лице отражалась хладнокровная решимость. Ну что ж.
И только тут она узнала одежду, косу, лицо — и резко выпрямилась, сделала десяток шагов вперед и прикоснулась к собственной зеркальной руке, прохладной и очень гладкой.
— Ай-и! — выдохнула она и уронила руку.
Номер Пятнадцатый пошевелился у нее в кармане, и паучьи коготки успокоительно царапнули ей кожу сквозь ткань рубашки. Она собралась было достать его, но остановилась, услышав слабый звук, и повернулась снова — на этот раз к двери.
Саксони Белаконто пришла без охраны, держа в руке простой серебряный обруч. Дойдя до середины комнаты, она остановилась и поклонилась едва заметно.
— Приветствую тебя, Корбиньи Фазтерот. Надеюсь, что нахожу тебя в полном порядке?
— В порядке, — отозвалась она сухо.
В аквамариновых глазах промелькнул смех.
— От моего капитана я узнала, что эскорт, который я тебе выделила, был сочтен оскорбительным. Прими мои извинения, ибо у меня не было такого намерения.
— Да, — сказала Корбиньи. — Ты просто не верила, что дикарка может держать свое слово. — Она чуть пошевелилась. — Где мой кузен?
Безупречные брови чуть выгнулись.
— Занимается порученным делом, как я искренне надеюсь. — Она холодно улыбнулась. — И как должна надеяться и ты, потому что если к завтрашнему дню, к Первому Полудню, он не явится ко мне с предметом, который я заказала, ты расплатишься жизнью.
Корбиньи нахмурилась.
— Ты связала нас обоих одной веревкой, Саксони Белаконто. Я должна умереть, если он не выполнит твоих желаний, он — если их не выполню я.
— А разве узлы развязались? — Пришедшая покачала головой и подняла руку с серебряным обручем. — Хватит пустых любезностей. Я принесла тебе это, чтобы ты надела его себе на запястье. Сделай это немедленно и не снимай.
Она заколебалась, и тогда Саксони Белаконто бросила браслет в нее — несильно, но достаточно метко, чтобы Корбиньи пришлось вскинуть руку и поймать его, иначе браслет ударил бы ее по лицу.
— Смотри. — Саксони Белаконто приподняла рукав и продемонстрировала тусклое свечение браслета, очень похожего на тот, что держала Корбиньи. — С помощью этих колец главный компьютер отслеживает всех обитателей дома. Любая органическая жизнь, не имеющая кольца, рассматривается компьютером как враг. И соответственным образом уничтожается. — Она одернула рукав. — Компьютер также регистрирует твой пульс, состав крови и частоту дыхания, и если что-то не так — сразу даст знать. Надень браслет и не снимай его ни под каким видом, пока здесь гостишь. Ты поняла?
— Я поняла.
Она надела браслет на запястье, прижала края — и кольцо плотно охватило ее руку.
— Хорошо. — Саксони Белаконто собралась уходить. — Спальня находится за этой дверью. Одежду найдешь в гардеробной. Душ и туалет — следующее помещение. Еду тебе будут подавать сюда в обычные часы, установленные в доме. — Приложив ладонь к пластине замка, она обернулась, и ее улыбка была похожа на удар ледяного ножа. — Надеюсь, что твое пребывание здесь будет максимально уютным. Прошу прощения за столь краткий визит, но я сейчас очень занята.
С этим она удалилась.
Корбиньи подошла к двери, приложила к ней ладонь — и зашипела от неожиданности, ощутив слабый удар электрического тока. Она прошла через белую комнату и оказалась в спальне, оформленной в серых и черных тонах с кроваво-красным покрывалом на постели. Она осторожно извлекла из кармана Номер Пятнадцатый и долго сидела на краю кровати, держа паучка на ладони и пристально глядя в его золотистые глаза.
Глава двадцать седьмая
Дверь открылась — тихо, как молитва. Паук на Карателе и Свидетель в кресле перевели взгляды на медленно расширяющийся проход. Свидетель к тому же затаил дыхание.
Едва он успел выговорить себе за такое отступление от долга и добиться должной отстраненности от своего сердца, как дверь прекратила свое движение, и в комнату проскользнул человек.
Он двигался осторожно и так бесшумно, словно был тенью тени, и в то же время в нем ощущалась уверенность. В те короткие секунды, которые ему понадобились, чтобы закрыть дверь и запереть ее, не было заметно ни дрожания пальцев, ни неловких движений.
Человек повернулся — быстро, но без спешки — и осмотрелся. Свидетелю показалось, что он изучал помещение — и будто прислушивался к своим ощущениям, пробуя силу на вкус. Его глаза — огромные и синие на лице суровом, как у вождя — скользнули по Свидетелю, задержались на мгновение, устремились дальше. Только целиком осмотрев комнату, он двинулся вперед — тихо, спокойно — и встал перед Карателем.
Изящная кисть поманила храброго паучка, который прыгнул, побежал вверх по руке и исчез под воротником простой белой рубашки. А потом Искатель остановился, наклонив голову и разглядывая браслет у себя на правой руке. Спустя недолгое время он опустил руку в карман, достал коротенький черный стержень, взял его двумя руками и стал растягивать, пока тот не превратился в тонкую черную палку. Ею он начал водить над Карателем, поднося все ближе и ближе — так близко, что Свидетель ощутил, как у него замирает сердце, — а потом отодвинул ее, кивнул и сжал палку в стержень, который вернул обратно в карман.
Из левого рукава появился другой паук — большего размера, чем первый, с яркими фиолетовыми глазами. Он сплел себе шелковую паутинку, спустился по ней и, продолжая прясть, начал оплетать место, где лежал Каратель — сверху и снизу, сверху и снизу, тончайшим черным шелком.
Искатель смотрел то на свой браслет, то на действия паука. Потом он еще раз кивнул и оглянулся через плечо.
— Вечер сегодня прохладный и довольно сырой, — сказал он нейтрально, как положено мужчине говорить с другим мужчиной.
— Я слышу тебя, о Искатель, и приношу благодарность за сообщенную новость.
Тонкие золотистые брови выгнулись над странно светящимися огромными глазами.
— Вот именно.
Он снова сосредоточился на Карателе и переменах, которые там совершались.
Паук закончил последний оборот и прыгнул на ладонь своего господина, таща за собой паутинку. Он задержался на секунду на руке мужчины, перерезал шелковую нить и исчез под манжетой.
Искатель взял нить, тщательно присоединил ее к какой-то бляшке, каких много было на этом браслете, быстро дотронулся по очереди до еще трех…
Свидетель Телио стремительно вскочил на ноги, настолько забыв о долге, что у него с губ даже сорвался крик его души. Искатель обернулся — и на его серьезном, спокойном лице отразилось легкое удивление.
