«КОРБИНЬИ, — написал на экране Искатель. — КУЗИНА НЕ НАДО».
— Анджелалти, это пустая трата твоей жизни! Честь не может требовать, чтобы ты на равных вел дело с беззаконной планетницей. Ты ничего не приобретешь, выполняя…
«ТВОЯ ЖИЗНЬ, — прыгнули в сетку буквы, — ДОРОЖЕ ВОРОВСКОЙ ЧЕСТИ».
— Я все равно наполовину умерла! — воскликнул женский голос.
Искатель закричал: «Нет!», и его пальцы стремительно побежали по клавишам.
«НЕТ НЕТ НЕТ ЖИВИ КОРБИНЬИ ВЕРЬ МНЕ ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО ТЫ ДОЛЖНА ЖИТЬ КОРБИНЬИ ПОКЛЯНИСЬ».
Молчание.
«КОРБИНЬИ ПОКЛЯНИСЬ МНЕ ЧТО БУДЕШЬ ЖИТЬ».
— Корбиньи? — прошептал Искатель, подаваясь к экрану. Взгляд его заострился, словно мог пробиться через покрытую сеткой поверхность туда, где эту женщину держали в плену.
— Я клянусь, что попытаюсь жить, Анджелалти. — Ее голос был окрашен бесконечной печалью. — Я молю тебя сделать то же.
«Я НЕ САМОУБИЙЦА, — заверил он ее. — ЕЩЕ ОДНА НОЧЬ КОРБИНЬИ ДЕРЖИСЬ».
— Береги себя, кузен. Не забудь про «Гиацинт», если безумие тебя оставит.
Искатель чуть улыбнулся, а его пальцы запорхали по клавиатуре.
«ЭКИПАЖ ВСЕГДА ЕДИНОДУШЕН».
На сей раз пауза была заполнена чем-то неопределимым и очень мощным.
— Это так, — согласилась женщина. — Корабль и звезды да ведут тебя, Анджелалти.
«КОРАБЛЬ И ЗВЕЗДЫ КОРБИНЬИ». Сетка погасла.
Молодой Искатель секунду сидел, понурившись. А потом выпрямился и встал, начав деловито двигаться среди своих инструментов и приборов.
Свидетель Телио осторожно сидел на углу стола, деля внимание между Карателем, который невидимо спал, неугомонным Искателем и собственным изумленным сердцем.
Глава двадцать девятая
Паучок перестал плести паутину, дважды мигнул золотыми глазами и начал обратный путь по белому ковру, глотая черные шелковые слова.
Корбиньи развернулась, яростным прыжком поднимаясь с колен на ноги. Женщина в зеркале выполнила это движение с грацией, и ее тело красноречиво выразило грозную, действенную силу. Корбиньи гневно посмотрела на нее, сделала три по-планетному тяжелых шага и плюнула.
— Грязеедка! — крикнула она, глядя, как нежные щеки сначала розовеют, а потом краснеют, а черные глаза расширяются, карикатурно изображая истинные глаза Экипажа. — Никчемный, неуклюжий кусок мяса! Ни мышц, ни скорости, ни ловкости! Мне от тебя тошно!
Она поймала свою ярость, схватилась с ней, словно с живым существом — и была немало поражена ее силой.
Женщина в зеркале плакала, беззвучно и обильно. Острые скулы блестели от слез, стекавших по ним и падавших с округлого подбородка. Но она не замечала этих слез.
Ярость Корбиньи внезапно погасла, оставив после себя только боль и сожаление. А еще — зубастый страх, который денно и нощно грыз ей сердце. Она вздохнула и подняла руку, чтобы стереть слезы с лица.
— Хорошо, — обратилась она к женщине в зеркале с величайшим терпением. — Третий Цикл, с самого начала. Тройная скорость.
Женщина в зеркале послушно встала в нужную позу и начала двигаться. Корбиньи вторила ей движениями каждого мускула.
Глава тридцатая
Незаметно и совершенно бесшумно он скользнул по темному коридору к нужной двери, осторожно достал из-за пазухи специально гравированную перчатку и приложил ее ладонь к пластине замка.
Дверь шумно вздохнула, открываясь — и Лал пригнулся, напрягая слух, чтобы не пропустить ни малейшего признака беспокойства в сонном доме.
Но всюду царила тишина. Индикатор на руке не показывал всплесков энергии, неизбежных при включении дистанционного сигнала тревоги. Комната оказалась темной, довольно прохладной, но менее затхлой, чем в прошлый раз. Лал опустил на глаза очки-тепловизоры и шагнул через порог.
Номер Четвертый обошел витрину, сообщил, что все в порядке, и перескочил на рукав Лала, когда тот подался вперед, чтобы открыть крышку.
Величайшее сокровище Мордры Эль Теман сияло перед ним, словно Грааль. Лал наклонился и взял его.
Омерзение охватило его, омерзение и страх, от которых отчаянно забилось сердце.
Он бережно опрокинул вазу и вывалил Сариалдан себе на ладонь.
Страх обжег ему горло желчью, наполнил уши воображаемыми криками, будто его застали на месте преступления.
Заставив руки не дрожать, он вернул вазу точно на место, опустил стекло витрины и устремил взгляд на ладонь, где лежал этот предмет: уродливый, несимметричный кусок коричневого камня, поросшего местами угрюмыми зелеными кристаллами. Лал опустил Сариалдан в карман брюк и ощутил его приближение к своему телу, словно вражеский нож.
Он на секунду закрыл глаза, мысленно повторил заговор, найденный в библиотеке Шилбана, — и пожалел, что не может заставить себя поверить, будто страх уменьшился. После этого он мрачно перебрал в уме детали дальнейших этапов плана.
Удовлетворившись результатом, он бесшумно и быстро пересек комнату, вышел в коридор и закрыл за собой дверь.
И уже сделал четыре шага в том направлении, откуда пришел, когда заверещал проснувшийся сигнал тревоги.
В нем не было никакой тонкости — только желание запугать незваного гостя, сбить его с толку звуком и мельканием света, чтобы он потерял голову и бросился бежать, став легкой добычей полиции.
Лал повернулся, увидел прямо над головой восьмигранную сетку обонятельного датчика и прижался всем телом к стене. Ужас был живым существом, рвущим его разум в клочья. Лал почувствовал за спиной дрожь половиц — это люди выбежали в коридор наверху. На фоне вопля тревожного сигнала он расслышал звук другой сирены и понял, что прибыла полиция.
Полицейские рассчитывают, что он побежит к ближайшему выходу. План дома Эль Теман развернулся перед его мысленным взором, показывая ближайший выход: в конце коридора налево, через кухню — и на улицу. Прямо в объятия полиции.
Лал прыгнул вперед, бесшумно побежал на носках и нырнул в боковой коридор, как раз успев услышать, как двое из разбуженных обитателей добрались до главного вестибюля. Он нырнул в чулан при буфетной и, задыхаясь, ворвался в лифт для прислуги. Сотрясаясь от дрожи, он нажал кнопки — и лифт поехал… вверх.
Вверх. Мимо спален второго этажа, мимо тренажерных и кабинетов третьего этажа, вверх.
В бальную залу.
Он почти выпал из лифта, отправил кабину вниз, проинструктировав остановиться на втором этаже, и побежал по импортному деревянному паркету. Камень Страха обжигал бедро, сквозь стеклянный купол мерцали горячечным блеском предутренние звезды.
Не обращая внимания на сигнализацию, он вылетел через арку в сад на крыше, по синим и золотым цветам, высаженным в виде герба Эль Теман, подбежал к парапету.
