Стоявший перед столом Анджелалти пошатнулся и прикрыл глаза ладонью, словно заслоняя их от света. Незнакомец позади него выставил руку, поддержал, не давая упасть. И неотрывно глядел на предмет в центре стола, о котором все прочие забыли.
Охранники выхватили оружие, и все их внимание было сосредоточено на центре комнаты. В отравленной всеподавляющим страхом их памяти Корбиньи Фазтерот стала дымом и пеплом. Филбар Яннс вдруг подпрыгнул, поворачивая пистолет…
Корбиньи скользнула на три шага вправо, увидела, как Анджелалти пошатнулся снова — и услышала, как его сопровождающий выкрикнул что-то непонятное и торжествующее.
Вспыхнули и замигали лампы, опознавательный браслет упал с руки Корбиньи, и внезапно распахнулась дверь в приемную. Кто-то пронзительно вскрикнул. Анджелалти рванулся вперед — и как раз в эту секунду Филбар Яннс выстрелил.
Анджелалти упал. Свет вспыхнул еще раз — а потом погас окончательно.
Корбиньи чуть было не закричала, но то ли выучка, то ли гордость помогли сдержаться. Страх подбивал бежать очертя голову. Она налетела на кого-то, что-то заревела и рванулась вперед, туда, где недавно был Анджелалти, отказываясь думать, что может в темноте пробежать мимо — или что он убит.
Ослепшие планетники продолжали кричать. Голос Белаконто, звучащий на грани истерики, требовал включить свет.
И какой-то свет чудом появился, сероватый и слабый. Корбиньи успела увидеть тело Дженфир Чанг, уже когда падала, споткнувшись об него. Колени больно ударились о пол.
— Анджелалти! — крикнула она и тут увидела его: золотые волосы блестели в слабом свете, на белом рукаве расплывалось зловещее пятно темноты.
Она подползла к нему, прикоснулась к щеке, дернула за роскошные волосы, по-планетному длинные.
— Анджелалти! Он открыл глаза.
От облегчения ее и без того слабое зрение затуманилось. Она провела рукой по глазам и потянула за его здоровую руку.
— Кузен, надо уходить. Быстрее!
Он облизнул губы и перевернулся, встав на колени.
— Трезубец.
— Что? — Она всмотрелась в его лицо и крепче схватила за руку. — Анджелалти, оставь его! Пусть Саксони Белаконто им утешается! Пойдем…
— Трезубец, — повторил он, и она с замирающим сердцем услышала в его голосе повелительные интонации.
Она выпустила его руку.
— Жди здесь, — велела она. — Я его принесу.
Это оказалось нелегко, хотя и не слишком опасно. Оставшиеся планетники распределились по комнате, пригнувшись за укрытиями, откуда время от времени неслись выстрелы. Корбиньи схватила Трезубец со стола и поползла обратно, найдя Анджелалти не совсем там, где его оставила.
Он стоял на коленях, и его рука тянулась к чему-то, лежащему на полу.
— Анджелалти, он у меня! — прошипела она. — Теперь ты идешь?
— Да.
Его ладонь быстро опустилась, поймала что-то — и переправила в карман. После этого он поднялся на ноги, не беспокоясь о шальных пулях, и побежал к двери.
Корбиньи, ругаясь про себя, побежала за ним.
Пустые коридоры были освещены аварийными лампами, а заданная Анджелалти скорость заставила ее жалкое тело напрячься до предела — а потом и сверх него. Ее мир сократился до этих проблем: продолжать движение, не терять его из виду, держать проклятый Трезубец и не падать — ни в коем случае.
Дверь на улицу была распахнута, впуская в прихожую серый свет Первой Зари. Анджелалти вышел на улицу и помахал рукой, подзывая такси.
Машина подъехала, открыла дверь, и только тут Корбиньи заметила у себя за плечом того незнакомца, что пришел с Анджелалти.
— Оставь нас! — зарычала она на него. — Прими свою свободу как дар и беги!
Он ничего не сказал ей в ответ. Взгляд и лицо были так невыразительны, что она на секунду приняла его за слепца. Но потом рыжеватые ресницы дрогнули и быстро моргнули, а лицо немного переменилось.
— Я — Свидетель Телио, — сказал он голосом таким же невыразительным, как и взгляд, — и я путешествую по прихоти Карателя.
— Он идет с нами, — пропыхтел Анджелалти, почти падая в открытую машину. — Корбиньи…
— Я здесь.
Не приходилось гадать, в чем состоит ее долг, когда Капитан ранен и готов потерять сознание в пределах видимости вражеской крепости. Она села рядом с ним, неловко затолкнув проклятый Трезубец по диагонали и едва оставив место Свидетелю, чтобы тот пристроил свои широкие плечи.
Дверь машины опустилась, автопилот вопросительно чирикнул, а потом скрипуче произнес:
— Месть назначения, сударь или сударыня. Устройство ждет команды.
— Анджелалти, куда ты нас везешь?
Но он потерял сознание, и в освещении салона стало видно, что рукав у его покраснел до самой кисти.
— В космопорт, — приказала она роботу, сурово подавив желание тела расплакаться. — Площадка постоянной готовности номер шестнадцать. Как можно скорее, пожалуйста.
— Данное устройство запрограммировано на соблюдение всех местных ограничений. Ключ данного устройства известен соответствующим муниципальным организациям. — Зажужжало воспроизводящее устройство, а затем последовало сообщение: — Космопорт введен как место назначения. Конкретный адрес — площадка постоянной готовности номер шестнадцать. Прошу подтвердить.
— Подтверждаю, — отрезала Корбиньи, и тело чуть было не настояло на глупых слезах, когда машина плавно тронулась и влилась в спокойный поток утреннего транспорта.
Не давая телу плакать, она взялась за промокший рукав, намереваясь проверить, насколько опасна рана, потому что кровотечение явно усиливалось.
Анджелалти пошевелился, наполовину очнувшись от обморока.
— Оставь, — пробормотал он.
— Она кровоточит, кузен. Я хочу перевязать ее — хотя бы временно…
— У Линзера будет аптечка, — с трудом выговорил он, потом сел прямее и приоткрыл глаза, хотя она усомнилась, что он кого-нибудь видит. — Космопорт, — объявил он с мучительной четкостью.
— Мы уже туда едем.
Тут беспокойство оставило его — но силы тоже. Он едва сумел прохрипеть: «Хорошо», тут же снова обмяк и потерял сознание окончательно.
Корбиньи изменила положение, оцарапав тыльную сторону кисти о какой-то кусок мусора, прилипший к рукояти Трезубца, проглотила готовое сорваться ругательство и ткнула пальцем в Свидетеля:
— Ты! Ты — хранитель этой штуки?
Наступило короткое молчание, словно ее слова должны были преодолеть некое расстояние, чтобы попасть туда, где он находился.
— Я — Свидетель Телио, — ответил он наконец все тем же бесцветным голосом.
— Это ты уже сказал. Я спросила, значит ли это, что ты — хранитель этого предмета?
