— Как грязееды? — взорвалась Мейл Фазтерот. — Как животные? В это я не верю, не желаю верить! Мы — Экипаж! Нам принадлежат звезды. Мы свободны! Зачем нам привязывать себя к шарику грязи, становиться игрушками непогоды, болезней, катастроф и прочих мерзостей? Ты читал вахтенные журналы? Ты видел бесконечный перечень планет, опустошенных войной, вспышкой на солнце, чумой, мором, погодными катаклизмами? Здесь нам все это не угрожает. Здесь мы живем, как жили всегда — в безопасности, ничем не обремененные…
— Почему умирают дети? — резко спросил Лал. Она воззрилась на него, забыв закрыть рот.
— Почему? — повторил он неожиданно яростно. — Ребенок Корбиньи родился „деформированным“ и умер при первом же вздохе. Дочь Сиприан умерла потому же. Вахтенный журнал — это бесконечное поминание младенцев, родившихся мертвыми или нежизнеспособными, самопроизвольных выкидышей, взрослых женщин, утративших фертильность.
Он обжег ее взглядом, застывшую в полной неподвижности.
— Десять лет, — сказал он предельно четко, как фрагмент истины, которую она поймет мгновенно, едва только все будет высказано, — десять лет — и сколько детей? Велн, Джелби — и Тимин, хромоножка, неспособная передвигаться по вентиляционным ходам!
Не спуская с нее глаз, он медленно встал на ноги, опираясь на Трезубец.
— Так о какой безопасности ты говоришь, Мейл Фазтерот?
Она судорожно сглотнула слюну — и, надо отдать ей должное, не отступила, а осталась стоять на месте, в пределах досягаемости Трезубца.
— Детей стало меньше, чем раньше, — сказала она, и голос у нее почти не дрожал. — Бывают рождения калек. Бесплодие. Высадка на планету и отказ от нашего образа жизни этого не исправят. Корабль стар. Но если нам суждено умереть, то мы умрем Экипажем.
Он покачал головой:
— Корабль вас убивает. Защитные экраны рассыпаются. Инфраструктура еле работает. Некоторые главные системы отсутствуют полностью, о дублирующих и говорить не приходится. Корабль, за который вы цепляетесь, распадается у вас под пальцами. Разожмите руки, возьмитесь за что-нибудь живое!
Он закрыл глаза — и с большим трудом заставил себя открыть их снова.
— Велн, Джелби и Тимин будут последними. Без капитального ремонта Корабль может продержаться еще лет двадцать. А может и не продержаться. Ты хочешь выбрать самоубийство не только для себя, но и для них?
Она облизнула губы, но продолжала смотреть прямо на него.
— Мы — Экипаж, — повторила она без намека на истерику. — Мы выведены как новая порода из бывших планетников еще пять поколений тому назад. И после стольких сотен лет, как мы можем стать планетниками?
Она села, продолжая смотреть на него — такая же изможденная, как и он, судя по ее виду.
— Ты спрашиваешь, как я могу обречь их на смерть с умирающим Кораблем. Я спрошу тебя: как ты можешь обречь их на смерть на чужбине, с грязью во рту и смехом врагов в ушах?
Лал внезапно понял, что это — тоже правда. Вдруг навалилась такая усталость, что, казалось, еще секунда, и он просто рухнет в обморок к ее ногам. „Это правда. Я бы подох под забором, если бы не Эдрет, которому так отчаянно нужен был наследник, что он взял к себе сумасшедшего дикаря и со сверхчеловеческой терпеливостью попытался привести его разум в норму“.
Он посмотрел на Мейл Фазтерот, сгорбившуюся под грузом своих знаний, прижался щекой к Трезубцу, почувствовал, как металл вдавливается ему в щеку, и сказал:
— А где остальные?
Она непонимающе нахмурилась:
— Остальные?
— Остальные переселенческие корабли со станции Гриффит. „Зеленодол“ был пятым в серии из тридцати шести. Где остальные Корабли?
— Но ведь это должно быть там? — Она махнула рукой в сторону компьютера, имея в виду вахтенные журналы, содержавшиеся в памяти. А потом она понурилась и провела дрожащей рукой по коротко остриженным волосам. — Нет, — поправилась она. — В вахтенных журналах говорится только, что с таким-то или таким-то потерян контакт. Но мы знали только еще восемь. Откуда нам знать, были ли вообще построены все тридцать шесть? Может, вернуться на станцию Гриффит и спросить?
Но Лал уже читал о бесплодных поисках станции Гриффит, предпринятых два века назад. Он усмехнулся, показывая, что понял шутку:
— Не стоит их беспокоить. Она коротко засмеялась.
— Да уж, после стольких лет! — И тут же опять помрачнела: — Вот если бы они нам новый корабль построили.
Ее слова подействовали как удар током, зажегший свет в мозгу. Пальцы так стиснули рукоять Трезубца, что костяшки побелели — будто только магия Трезубца могла помочь устоять перед потрясением от плана — невероятного плана, вдруг отчетливо представшего перед мысленным взором.
— Капитан?
Мейл Фазтерот с тревогой протягивала ему руку, и он видел ее, сознавал ее присутствие, но план требовал его полного внимания, поскольку его словно нашептывали ему на ухо: полный, идеальный, невероятно прекрасный. Он слушал и смотрел, но каким-то уголком сознания пытался понять, где проходит черта между обманом и спасением.
— Капитан!
Она шагнула к нему, решительно…
— Не коснись его! — приказал Свидетель из своего угла. — Анджелалти Искатель находится в общении с Карателем.
— В общении?.. — переспросила Мейл Фазтерот вполне логично и повернулась к Свидетелю. Лал увидел, как гневные слова собираются у нее на языке. — В общении — с чем? Вот с этим? Как…
— Корабль, — сказал Лал, и Свидетель и Первый Помощник одновременно повернулись к нему. — Другой корабль. — Его глаза, гипнотически синие, устремились в глаза женщины. — Есть возможность достать другой корабль, Мейл Фазтерот. Наш Экипаж его захватит.
— Захватит? — Она выпучила глаза. — Мы не пираты.
— А в Синдикате — пираты, — сказал он, подаваясь к ней поверх упирающегося в пол Трезубца. — Я знаю, где есть корабль — несколько кораблей! Экипажу не надо умирать. Ход судьбы можно повернуть. Расширить генофонд, восстановить рождаемость…
Он выпрямился.
— Синдикат? — неуверенно сказала она.
— А почему бы и нет? — отозвался он. — По какому праву Синдикат ограничивает торговлю Корабля, запрещает летать к тем или иным системам? У Синдиката есть хорошие корабли, быстрые корабли. Не такие большие, как наш — но это корабли.
Он ее убедил. Глаза у нее засверкали, углы губ раздвинулись в хищной улыбке.
— Да, корабли у Синдиката есть. Есть. Позволь мне изложить это Экипажу. Думаю, что людей это… заинтересует.
— Хорошо, — сказал Лал и кивком отпустил ее — почему и не заметил, что Свидетель улыбается.
Глава пятьдесят третья
Под деревьями царили влажность, зеленый сумрак и запахи гумуса, живой листвы и мяты. Лал задержался на вымощенной камнями дорожке, закрыл глаза и поднял лицо вверх, словно над ним было солнце, а не вершины деревьев, над которыми жемчужно сиял купол.
