Четвертая была модель «жертва обстоятельств», и сиг-Алда считал ее наименее вероятной. В разновидности этой модели входила смерть йос-Фелиума или его безнадежные скитания по варварскому миру. Сиг-Алда поморщился. Скорее он сам будет бесцельно бродить, ничего не предпринимая, – так по крайней мере считал Контур. В конце концов, йос-Фелиум был командором разведки, человеком, имеющим дар изучать миры, осваивать языки и процветать в самом непривычном окружении.
Когда компьютер выявил наиболее вероятный континент – к глубокому неудовольствию сиг-Алды, им оказался тот, который покрывал наиболее густой смог, – агент проанализировал материалы, полученные из штаб-квартиры разведки, отыскал нужный язык и воспользовался гипноучителем. Через несколько часов он уже будет знать названия гор и морей, уметь правильно держать чашку с чаем и разбираться в политике в соответствии с последними известиями.
Приказав компьютеру разбудить себя в том случае, если будет обнаружено что-то похожее на любую из четырех моделей поведения, Тиль Фон сиг-Алда вошел в транс и начал учиться.
Владение местным языком не умерило его отвращения ко всему нелиадийскому. Язык, записанный разведчиками, был лишен тонкости. У человека, не принадлежащего к элите, мало было возможностей себя отличить от прочих. Язык не предоставлял возможности выразить превосходство или авторитет. А для мужчин это было даже немного труднее, чем для женщин.
Само общество было прямо-таки идиллическим. Хотя возможность оскорбить другого существовала, культура была не из тех, где случайное оскорбление может привести к кровной мести или хотя бы драке.
Разведчики отметили, что скорость развития ничего особенного собой не представляет, хотя и предупредили, что местная технология приближается к точке Суареца – тому моменту, когда на протяжении трех или четырех поколений внимание общества будет сосредоточено на развитии техники, а само общество будет раздробленным, пока результаты роста не будут освоены.
Гипнозаписи также позволили ему взглянуть на пищу, которая оказалась неизменно отвратительной. В большинстве областей он может рассчитывать на плоть каких-либо животных, а также фрукты и овощи, которые станут несвежими к тому моменту, когда он будет их есть. Система перевозок на планете оказалась прискорбно неразвитой.
Бывали случаи, когда разведчики с их требованием независимости для таких «развивающихся» планет создавали только уродство и пустую трату ресурсов. Если бы только управление здесь передали лиадийцам, этот мир быстро стал бы производить полезные товары. Как только Департаменту удастся все устроить должным образом, подобная расточительность будет исключена.
А пока сиг-Алда изучил материалы по местному костюму и убедился, что по крайней мере ему не придется менять оттенок своей кожи или заставлять автомедика трансплантировать бороду. Он немного воспрянул духом при мысли о том, что йос-Фелиум тоже не станет сильно менять – или прятать – свою внешность.
Сиг-Алда также изучил компьютерную карту, провел расчеты вероятностей и наконец выбрал место первого поиска: крупный промышленный город на южном берегу континента в форме бутылки. Все, что он знал о йос-Фелиуме, указывало на то, что он устроит себе штаб-квартиру именно в таком месте – жалком авангарде технологии этого захолустного мирка. Там йос-Фелиум получит доступ к самому мощному передатчику на планете, ему быстро станут доступны все новшества, и при необходимости он сможет заставить какую-нибудь группу местных жителей выполнять его приказы и служить его интересам. Кроме того, климат был несколько более теплым, чем в том месте, которое было вторым по порядку предпочтения, дальше на севере.
Довольный своим выбором и показаниями Контура (ВВЗ 0,45; ВЛВ 0,76), Тиль Фон сиг-Алда приготовился начать вторжение на Вандар.
«Исполнение долга»
– Добрый вечер, Присцилла. Как приятно видеть, что ты вернулась.
Она с трудом отыскала нужный механизм и открыла глаза:
– Шан.
– Как мило, что ты это помнишь. Может, спустя еще секунду ты припомнишь и то, что обещала больше не подвергать себя такой опасности.
Его глаза напоминали серебряный лед, аура отражала ужас и ярость.
– Какого черта ты делала? – рявкнул он, и ужас почти заглушил ярость.
Что она делала? Присцилла с усилием надежнее устроилась в собственном теле – и воспоминание пришло с приступом истерического смеха.
– Присцилла… – Он мгновенно вскочил с кресла, схватил ее за плечи и встряхнул лежащее на кровати тело. – Присцилла!
– Я была там… – да возлюбит ее Матерь! – была там, чтобы забрать пакет! – Присцилла справилась с приступом смеха, икнула, опомнилась и заглянула ему в глаза. – У меня послание от твоего брата.
Его лицо и аура застыли.
– Вот как.
– Вернее, – уточнила она, выскальзывая из его рук и усаживаясь на одеяле, поджав под себя ноги, – у меня пакет от спутницы жизни твоего брата. Я решила, что в нем содержится послание.
– Но не от самого Вал Кона.
Ей не удалось расшифровать нюансы его чувств. Она покачала головой.
– У Вал Кона… мощная защита. Я пыталась дважды – когда он бодрствовал и когда спал, – но так и не смогла до него добраться. – Она спокойно встретилась взглядом с Шаном. – Некоторое время тому назад я совершила поход души и оставила его спутнице послание: «Мы вас ищем. Помогите нам». Я наполнила его теплом и родственной заботой. – Она помолчала, а потом тихо добавила: – Лина дежурила у моего тела.
– Да неужели? Какое сокровище мы находим в наших друзьях.
Присцилла виновато поморщилась:
– Шан…
Он помахал своей крупной кистью, а потом вдруг сел рядом с ней на кровати.
– Не обращай внимания. Ты сказала Лине, что в этом есть необходимость – а она, конечно же, была. Для Клана Корвал. – Он посмотрел на нее, и гнев полностью исчез. Страх тоже начал пропадать. – Очень трудное у тебя меланти, Присцилла. Прости меня.
– Спутники жизни, – проговорила она, ощутив в своих словах нотки Провидения, – близки сердцами. Он и мне брат.
– Теория, которую Нова с удовольствием не стала бы рассматривать. Но мы отвлеклись от твоего рассказа относительно пакета.
Шан вздохнул, и Присцилла почувствовала, как он работает над своим сознанием, меняя внутренний баланс, увидела, как он превращает интуитивную догадку в ясно видимое зерно мысли.
Она подумала, что целителей таким вещам не учат, и не в первый раз предположила, что годы близости отточили и изменили таланты их обоих.
– Возможно, я могу понять, как ты могла оставить сообщение жене моего брата, – заметил Шан, мысленно поворачивая свою конструкцию в разные стороны. – Но я никак не представлю себе, как она могла оставить тебе пакет!
Присцилла ухмыльнулась:
– Тебя учили, милый. А ее никто не учил. Она не знает, что это невозможно – оставить в уме пакет, чтобы его забрали оттуда. – У нее снова вырвался веселый смех. – И, похоже, она его оставила, а я, кажется, его забрала с собой. Так что, наверное, это все-таки не невозможно!
