Это место не было Пространством Исцеления. Не было оно и палаткой-лазаретом. Здесь все было из камня: незнакомое мрачное помещение. Сначала он решил, что это — гигантская каменная пещера. Потом заметил оружие, аккуратно развешанное на стенах.
Оружие… Оно переливалось на своих местах, словно каждое сохраняло свою форму благодаря какой-то прихоти и могло легко оказаться чем-то совершенно иным. Шан сосредоточил свое внимание на одном мече и обнаружил, что острое оружие вдруг превратилось в щит, щит трансформировался во взрывчатку, а взрывчатка в…
— Добрый день тебе.
Голос мужчины был необычайно прекрасен. Сам мужчина, сидевший на каменной скамье справа от Шана, оказался поджарым и остролицым. Черные волосы, заплетенные в косу, исчезали в лохмотьях тени от его плаща. В длинных пальцах мелькал красный жетон: появлялся, исчезал. Появился. Исчез.
— Добрый день, — спокойно ответил Шан.
Тем временем его чувства Целителя старались Разобрать это место, оказавшееся таким же нематериальным, как и Пространство Исцеления, хотя определенно Пространством Исцеления не было. И он еще никогда не встречал в Пространстве Исцеления посторонних, не считая тех, кого позвал он сам — или кто позвал его.
— О, но ты и не встретил посторонних, — проговорил мужчина в плаще, весело блеснув глазами. — Я — это ты. Или ты — это я. Ой… — В его пальцах мелькнул жетон — и снова исчез. Он улыбнулся. — Вижу, что в этом разговоре язык нам будет плохо помогать.
— На самом деле я знаком с этим понятием, — сказал Шан и потянулся своими чувствами Целителя, чтобы прикоснуться к своему собеседнику. Он натолкнулся на прохладную и гладкую поверхность, очень похожую на защитную стену Целителя. — Но нам не удастся стать целиком мною, если ты останешься закрыт.
— Умный мальчик. Но, как ты видишь, это не сладкая греза в волшебном тумане. Это… — Тут он величественно взмахнул длинной загорелой рукой, в которой вдруг появился серебряный кинжал. Он воззрился на него, пожал плечами и сунул оружие за пояс. — Это… — повторил он, растягивая слова, — это — Оружейная Палата. Ты оказался здесь потому, что почувствовал необходимость вооружиться. Расскажи же мне, зачем тебе это.
Шан нахмурился, готовый поверить, что это все-таки безумие. Возможно, в эту минуту он умирает в обломках спасательной шлюпки, а его разум рисует ему последнюю богатую странностями фантазию, чтобы чем-то себя занять.
— Ничего столь непоправимого не происходит, — негромко проговорил мужчина в плаще. — Как ты сам прекрасно знаешь. Ты силен, здоров и нормален. И поскольку это так, я должен снова тебя спросить: почему ты пришел сюда?
— А я и не знал, что хотел сюда прийти, — ответил ему Шан. — Мне нужно было Излечиться, чтобы не наделать бед. Видишь ли, сейчас идет война, и субкомандор прав, черт бы его побрал: я не военный. Но на планету напали. Я должен быть в состоянии сражаться. Мне необходимо… использовать все мои ресурсы.
— И ты прошел обучение как Плетельщик Душ, слава Всематери. — Мужчина склонил голову набок. — Когда ты? Капитан корабля, который плавает между звездами, а в тебе немало Дракона. А твоя дама — Неясыть. Кажется, я начинаю понимать.
Он встал и откинул плащ назад, открыв поношенную черную тунику и заплатанные черные лосины.
— Я… Мы… были здесь всего шесть раз с тех пор, как Неясыть показала мне дорогу. Нам никогда не нравилось это место, и мы не искали его ради стремления к власти. Как ты понимаешь, время — измерение не слишком упорядоченное, но мне кажется, что это — единственный случай, когда я встретил здесь себя.
Он поманил его к себе, и Шан шагнул вперед, обхватив пальцами сильную мозолистую руку.
— В твоем когда меня зовут Шан?
— Да, — подтвердил он.
Они направились к переливающейся стене с оружием.
— В этом когда, — мужчина прижал ладонь к груди, — твое имя Альт. Давай хорошо меня вооружим.
Мир выглядел иначе, хотя он еще не открыл глаз.
Информация, поступающая через закрытые глаза, каким-то образом говорила ему, что сейчас разгар дня. А еще он знал, что одна стена палатки, в которой ему разрешили отдыхать, находится в тени.
Его левая рука была нагрета чуть больше, чем правая: солнце светило в ту стену палатки.
До него доносились звуки, и каждый был полон смысла. Он слышал негромкие размеренные шаги человека, несущего дозор. Время от времени до него доносились приглушенные голоса. Это значило, что там, где он находится, приходится думать о безопасности.
Даже те звуки, которых он не слышал, о чем-то говорили. Он был в палатке один: медик куда-то отлучился.
Шан наслаждался потоком информации, анализировал ее, извлекал из нее все возможное. И в то же время какая-то часть его сознания, не занятая этим важным делом, очень спокойно сообщала ему, что на самом деле все эти вещи никакого значения для него не имеют. Он — мастер торговли, Целитель; на самом деле он — парень миролюбивый, несмотря на свою принадлежность к Роду и клану, родоначальником которого были контрабандистка, солдат и школяр.
Конечно, если говорить честно, то йос-Галаны — род, происходивший от школяра — всегда были респектабельными. Вот только гены внутри их клана так часто смешивались, что теперь трудно определить, где кончается респектабельный йос-Галан и начинается пират йос-Фелиум.
За стеной палатки, с освещенной солнцем левой стороны, слышались негромкие шаги двух человек, сопровождавшиеся негромкими звуками женского голоса. Он уловил слово «резерв» — на самом пределе слышимости, хотя его слух вдруг необычайно обострился. А потом шаги миновали палатку — а Шан почувствовал зверский голод.
Он открыл глаза и сел одним ловким движением. Помещение осталось таким же, каким он его запомнил. Бутерброды по-прежнему лежали на столе под охлаждающей пленкой.
Он быстро с ними расправился, утоляя голод настолько острый, что ощущался почти как тошнота. В то же время он понимал, что, если бутербродов не хватит на удовлетворение голода, он вполне может съесть и плитки неприкосновенного запаса, лежащие в кошеле на поясе.
Пока Шан ел, он размышлял о происшедшем. После посещения Пространства Исцеления он часто бывал голоден. Порой этот голод можно было оценить в два бутерброда, с иронией подумал он, разворачивая последнюю порцию, добытую для него в столовой Дастином. Когда они с Присциллой отправлялись духом в дальний путь, чтобы поговорить с Вал Коном, они оба очнулись страшно проголодавшиеся, потеряв десятую часть веса тела. «Волшебство, — сказала тогда Присцилла. — На большое волшебство уходит огромное количество сил».
Уплетая пятый бутерброд, Шан со вздохом заключил, что Оружейная Палата Альта оказалась очень большим волшебством. Он поджал под себя ноги и тряхнул головой.
— Шан, — прошептал он, не забывая, что его могут подслушивать, — во что ты вляпался, скажи мне ради здравого смысла?
