Капитан слегка откинулся назад и сказал, обращаясь к Байрону:
– Добрый вечер, мистер Мелейн. Как вам понравилась ваша новая каюта?
– Слишком хороша, сэр. Я не привык к такой роскоши.
Он произнес это равнодушно, и ему показалось, что капитан слегка смутился.
Во время десерта матовый покров смотрового колпака соскользнул, свет почти погас. На большом темном экране не было видно ни Солнца, ни Земли, ни других планет, Перед ними сиял Млечный Путь, прочертивший гигантскую изогнутую полосу между яркими блестящими звездами. Гул разговоров стих, задвигались стулья: усаживались так, чтобы все могли видеть звезды. Обедавшие превратились в зрителей, музыка – в слабый фон.
Четкий, спокойный голос, усиленный динамиками, нарушил сгустившуюся тишину:
– Леди и джентльмены! Мы готовы к нашему первому прыжку, Я думаю, что большинство из вас знает, хотя бы теоретически, что такое прыжок. Но многие – вероятно больше половины – никогда его не испытывали. К ним я и обращаюсь в первую очередь.
Прыжок есть именно то, что означает это слово. В структуре пространства-времени невозможно двигаться быстрее скорости света. Это закон природы, впервые открытый древним ученым, возможно Эйнштейном. Впрочем, ему приписывают чересчур много открытий… Но даже со скоростью света потребуются многие годы, чтобы достичь хотя бы ближайших звезд. Поэтому приходится покидать структуру пространства-времени и вторгаться в малоизвестное царство гиперпространства, где время и расстояние не имеют смысла. Это все равно что перебраться по узкому перешейку из одного океана в другой; оставаясь в море, приходится огибать весь континент, чтобы достичь того же места.
Разумеется, чтобы вторгнуться в «пространство внутри пространства», как его иногда называют, требуется огромное количество энергии. Необходимо также проделать сложные вычисления, чтобы выйти в обычное пространство в нужном месте. В результате применения этой энергии и разума человека невообразимые расстояния преодолеваются в нулевое время. Только прыжок сделал возможными межзвездные путешествия.
Прыжок, который предстоит нам, произойдет через десять минут. Вас специально предупредят. При этом вы можете почувствовать, легкое и мгновенное неудобство. Надеюсь, однако, что вы сохраните спокойствие. Благодарю вас.
Свет погас, остались только звезды. Казалось, прошла вечность, прежде чем послышалось резкое объявление:
– Осталась одна минута!
Затем тот же голос начал отсчитывать секунды:
– Пятьдесят… сорок… тридцать… двадцать… десять… пять… три… два, один!
Это было похоже на мгновенный разрыв непрерывности бытия, незаметный толчок, отдавшийся где-то глубоко внутри организма, проникший до мозга костей.
В неизмеримо малую долю секунды пролетело сто световых лет и корабль, находившийся на окраине Солнечной системы, оказался в глубине межзвездного пространства.
Кто-то рядом с Байроном потрясенно выдохнул:
– Посмотрите на звезды! Комната наполнилась шепотом:
– Звезды! Смотрите!
В ту же ничтожно короткую долю секунды картина звездного неба совершенно изменилась.
Центр огромной Галактики протяженностью свыше тридцати тысяч световых лет от одного края до другого был теперь ближе, количество звезд увеличилось Блестящей пылью раскинулись они по черному бархату пустоты, и на их фоне ослепительно сверкали ближайшие крупные звезды.
Байрон невольно вспомнил начало стихотворения, написанного им в сентиментальном девятнадцатилетнем возрасте по случаю первого космического полета; тогда он впервые увидел Землю, которую теперь покидал. Его губы тихонько зашевелились:
Звезды, как пыль, мерцают кругом.
Взгляд в их тумане тонет,
И космос лежит, свернувшись клубком,
Весь у меня на ладони.
Но тут зажегся свет, и мысли Байрона вернулись из космоса так же внезапно, как и ушли в него. Он снова сидел в салоне космического лайнера, обед приближался к концу, гул голосов вновь стал прозаическим.
Байрон мельком взглянул на часы, поднял глаза и вновь опустил их, пристально разглядывая циферблат. Смотрел – и не мог оторвать взгляда. Часы он оставил прошлой ночью в спальне; они выдержали убийственную радиацию бомбы, а утром он забрал их вместе с другими своими вещами. Сколько раз он смотрел на них с тех пор, сколько раз мысленно отмечал время – и ни разу не обратил внимания на то, что просто само бросалось в глаза!
Пластиковая полоска на них была белой, а не синей. Белой!
Внезапно события прошедшей ночи, все события, стали на свои места. Удивительно, как один, казалось бы незначительный факт может разом сорвать покров загадочности со всех необъяснимых тайн.
Байрон резко встал, пробормотав: «Простите». Конечно, уходя раньше капитана, он нарушал этикет, но теперь для него это не имело значения.
Он торопился в свою каюту, сбегая по лестнице, не дожидаясь тихоходного лифта. Закрывшись в каюте, он быстро осмотрел ее, включая ванную и встроенные шкафы. Впрочем, найти что-нибудь он не надеялся. То, что здесь сделали, сделали много часов назад.
Осторожно и тщательно Байрон осмотрел свой багаж. Работа была выполнена аккуратно. Не оставив практически никаких следов своего пребывания здесь, они изъяли все его документы, пачку отцовских писем и даже капсулу с рекомендательным письмом к Хинрику Родийскому.
Так вот зачем они переселили его! Ни старая каюта, ни новая их не интересовала, важен был сам процесс переселения. Почти целый час у них была законная возможность заниматься его багажом – законная, ничего не скажешь! – и своей цели они достигли.
Байрон рухнул на двуспальную кровать и принялся лихорадочно искать выход из положения. Но что толку! Ловушка захлопнулась. Все было рассчитано точно. Если бы он не оставил часы в спальне, то и теперь не подозревал бы, насколько густую сеть раскинули в космосе тираниты.
Его мысли прервало тихое жужжание дверного сигнала.
– Войдите, – сказал он.
Вошедший стюард вежливо поинтересовался:
– Капитан спрашивает, не нужно ли вам чего? Вы как будто были нездоровы, когда выходили из-за стола.
– Спасибо, я здоров.
Да, слежка у них поставлена что надо! В этот момент Байрон с пронзительной ясностью ощутил, что спасения нет, что корабль вежливо, но неуклонно несет его к смерти.
Глава четвертая
Свободен?
Сандер Джонти холодно взглянул на собеседника:
– Вы говорите, исчез?
Риззет провел рукой по пылающему лицу.
– Что-то исчезло. Не знаю, что именно, Возможно, тот документ, который мы разыскиваем. Мы знаем о нем только то, что он датирован периодом с пятнадцатого по двадцать первое столетие первобытного земного календаря и что он опасен для нас.
