Я улыбнулся и поднялся со стула.
Дверь оказалась запертой, но на мой короткий стук тут же распахнулась. За дверью стоял Бормотун. И Бормотун был в полном порядке – ни разбитого носа, ни рассеченных губ на его физиономии не наблюдалось. Наблюдалась широкая, довольная улыбка. «Успели, значит, подлечить…» – подумал я про себя.
Монах помахал ручищей Эльнорде и, прикрыв дверь, запер ее. Затем он повернулся ко мне и спросил:
– К зверюге-то мохнатому пойдешь?
– Душегуб, чтоб ты знал, не зверюга и не мохнатый, а мой хороший товарищ и член нашего Братства. А если ты будешь его обзывать, я ему на тебя настучу, и он тебя обидит.
Монах явно испугался, но, несмотря на это, тихо пробормотал:
– Ага, не зверюга?! Голыми руками рыцаря в полном доспехе надвое порвал!
– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался я его бормотанием. – Кого это Душегуб надвое порвал?
Бормотун с опаской покосился на меня и уже громче ответил:
– Когда твоего друга приглашали в Храм к Епископу, он одного рыцаря с лошади сдернул и на две части разорвал. А рычал так, что две души к Хозяину досрочно вернулись…
– Подожди, какие души? – не сразу понял я.
– Такие, – с опаской проворчал Бормотун. – Две души досрочно бросили свои куклы, ну, своих рыцарей, и к Хозяину вернулись! Хорошо еще Черный Топор не растерялся и шарахнул топором вашего верзилу сзади по черепу, а то бы он дел натворил!
Так! Ситуация все больше прояснялась! Получалось, если бы тролль ожидал нападения, и если бы у него в руках был его гердан, рыцарям вряд ли удалось бы его скрутить!
В этот момент Бормотун остановился перед очередной дверью, то ли обитой листовым железом, то ли… сделанной из стального листа.
«Однако! – удивленно подумал я. – Как тщательно оберегают нашего друга».
Бормотун принялся отпирать это, похожее на банковское, хранилище, а я в шутку поинтересовался:
– Не боишься? Вдруг Душегуб с обратной стороны дверку двинет?
– Как же он ее двинет, – ухмыльнулся в ответ монах, – если он привязанный сидит?
Дверь медленно отошла в сторону, и я увидел самую настоящую тюремную камеру. Голые каменные стены, имитация маленького зарешеченного окошка у самого потолка, нары из толстых, кое-как оструганных досок, здоровенный, прикрытый ржавой крышкой горшок рядом с нарами. На нарах спиной к входу располагался наш Душегуб.
Когда дверь открылась и я шагнул внутрь, он повернулся в мою сторону, и мне показалось, что его глаза светятся каким-то тлеющим красноватым отблеском.
Дверь за моей спиной захлопнулась, и тролль сел на своих нарах, загремев железом. Его шею охватывал стальной обруч в палец толщиной, от которого тянулась к вделанному в стену кольцу кованая цепь, которой мог позавидовать не один якорь!
– Эк тебя уделали, Душегуб! – только и смог выдохнуть я, не в силах отвести взгляда от этой чудовищной вериги.
– А, ерунда, – небрежно махнул рукой тролль. – Просто они меня боятся.
– Ну, это-то я понимаю… – медленно протянул я.
– Как живешь, Гэндальф? – ощерился Душегуб в своей жуткой улыбке. – Давно не виделись!
Видимо, настроение у тролля было достаточно приподнятым, хотя я не мог сообразить, почему он не впал в тоску и отчаяние. Правда, в его голосе чувствовалась некая тревога, но тревожился он явно не за себя.
– Давно, – согласился я. – Да, кстати, тебе привет от нашей девочки.
Глаза Душегуба снова сверкнули багровым, и он спросил неожиданно хрипловатым голосом:
– Ты давно ее видел? Как она?
– Да я только что от нее. По-моему, у нее все в порядке.
– Убью!!! – неожиданно прорычал тролль.
– Кого?! – опешил я.
– Всех, кто ее хоть пальцем тронет!!!
– Ага, ее тронешь! – постарался я хоть немного успокоить рассвирепевшего Душегуба. – Она только что, на моих глазах, всю рожу расквасила одному бедолаге!
– Эльнорда просто так драться не будет! – не желал успокаиваться тролль. – Он что, к ней приставал?!
– Да никто к ней и не думал приставать! – воскликнул я, подумав про себя: «Если кто и думал, то теперь передумал». – Это она просто так пошутила! Резвится девочка от безделья!
– Это правда, – мечтательно произнес успокоенный тролль, глядя почему-то в потолок. – Она резвая… – Затем он снова перевел взгляд на меня и поинтересовался:
– Ну а ко мне с чем зашел?
– Во-первых, убедиться, что с тобой все в порядке… Во-вторых, вопрос у меня есть… Если, конечно, ты после травмы полностью восстановился?
– После какой травмы? – прикинулся Душегуб непонимающим.
– Как же? – снова удивился я. – Эльнорда уверяет, что тебе голову чуть ли не напополам раскроили, да и Бормотун ее слова подтвердил.
– А, это в лесу-то, топором? Так какая же это травма, так – царапина мелкая.
И он наклонил голову, демонстрируя мне царапину. Через всю здоровенную троллеву башку, ото лба до шеи, тянулся толстый идеально ровный шрам, словно его темный густой мех разделили на прямой пробор. Душегубов шрамище очень напоминал шов, который имелся на голове у моего любимого старого плюшевого мишки. И эту борозду тролль именовал «мелкой царапиной»!
– Да, – проговорил я потрясенно, – действительно все зажило…
Тролль довольно улыбнулся:
– На мне вообще все очень быстро заживает. Так какой вопрос-то у тебя был?
Я, признаться, после демонстрации его боевых шрамов не сразу припомнил, о чем хотел с ним поговорить. Душегуб терпеливо ждал, когда ко мне вернется память, и дождался:
– Да! Я вот о чем. Ты, когда дрался в лесу с рыцарями, не приметил случайно, Фродо рядом с тобой не было?
Тролль задумался только на минуту:
– Нет. Не было. Малыш все около котла крутился, рядом с Эльнордой. А когда эти паразиты на меня наскочили, все очень быстро произошло. Одного я из седла выхватил, ну и дернул слегка. Он пополам и порвался. Мне бы бросить сразу эти ошметки, а я замешкался, хотел на четыре части поделить! И чувствую, что сзади с железом на меня накатывают, а руки заняты, так и не успел развернуться! А очнулся я уже в клетке. Крепкую они, заразы, клетку смастерили, не сломать было!.. Эх-х-х, только одного и успел порешить! – Душегуб огорченно покачал головой.
– Да нет! – поспешил я успокоить бедолагу. – Ты не одного, а троих успел. Одного порвал, а еще двое сами… скончались. Местные говорят – редчайший случай, две души досрочно свои куклы покинули и к Хозяину вернулись.
– Да?! – Тролль оживился. – Это, значит, они так напугались? Тогда понятно, почему меня так украсили! – Он покосился на свою цепочку.
