Я вздохнул и задумчиво проговорил:
– Ну, жечь ваш… прудик я, конечно не буду… Мороки много, да и некогда мне сейчас. А вот скажи мне, сколько времени вы еще сможете здесь продержаться?
– Как это – продержаться? – не понял беседовавший со мной цзяожэнь.
– Ну, сколько вы еще сможете прожить… на местном корме?
– Не знаю, – голова качнулась, снова пустив круги по воде, – Тут ведь еще одно… Вода здесь пресная и… не слишком чистая…
– Плохая вода… плохая!.. – неожиданно подал голос второй цзяожэнь, и вдруг я понял, что это… женщина!
Первый цзяожэнь сурово посмотрел на свою спутницу и продолжил:
– Если бы еще еда была, мы, может быть, кое-как и приспособились бы, а так… Может быть еще восемь-десять цзе… продержимся…
– Ага!.. Тогда мы так договоримся. Я со своими товарищами сейчас поеду дальше. Когда мы пересечем это болото… то есть, ваш прудик, я постараюсь найти для вас еды – вы ведь, как я понял, все подряд едите? И постарайтесь не есть тех, кто эту еду привезет!
Обе головы энергично закивали и… заулыбались!
– Только вы не рассчитываете, что ее будет… чересчур много! – постарался я охладить их энтузиазм.
Обе головы, продолжая улыбаться, столь же энергично выразили отрицание.
– А вот как вас вернуть в ваше море, я пока не знаю, но постараюсь узнать…
Махнув рукой, я добавил: – До встречи… – и тронул свою лошадь.
«Ну вот… – обреченно подумал я, – …ты и дал еще одно обещание!.. А сам даже не знаешь, как его выполнить!»
Мы снова тронулись в путь, наши лошади шлепали по мелкой воде с такой же, как мне казалось, тоской, с какой ворочались мысли в моей голове. Мои спутники молчали, пока две головы цзяожэней смотрели нам вслед, а когда они наконец исчезли из поля зрения, подал голос мой шустрый ученик:
– Учитель, ты меня извини, но я, наверно, никогда не смогу понять логику твоих поступков!.. Ну, ладно, ты вылечил синсина – он нам может быть полезен, хотя и без него мы наверняка не пропали бы! Ну, хорошо, ты решил тащить за собой девчонку – я могу согласиться, что она представляет некоторую ценность! Но что ты сотворил сейчас?! Как я понял, эти милые ребята, цзяожени, хотели нас схарчить, предварительно отмочив в своей трясине, а ты, вместо того, чтобы воздать им за их гнусный замысел, а заодно пополнить наши запасы продовольствия, обещаешь накормить их и отправить на историческую родину!!! И, как мне кажется, ты собираешься выполнить свое обещание! Объясни, учитель, в чем здесь для тебя выгода?!
Я немного помолчал, прежде чем ответить на этот вопль, запутавшейся в лабиринтах моего великодушия, души, а затем, чуть усмехнувшись, спросил:
– Значит, ты, Поганец Сю, не понимаешь, почему я не стал тебя есть, а взял к себе в ученики?!
Синсин вскинул голову и удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал. А вот Поганец сразу же ответил:
– Ну, это-то я, как раз, очень хорошо понимаю!.. Во-первых, ты был сыт… Во-вторых, тебе негде было меня помыть, а есть меня немытого ты явно брезговал… Ну и в третьих, и самых главных, ты, с твоим умом и колдовским чутьем, сразу же рассмотрел, насколько я для тебя ценен!! А кто же будет есть поросенка, умеющего отыскивать трюфели!
Я еще раз усмехнулся и покачал головой:
– Ну, может быть ты и правильно все изложил, но «во-первых» у меня было совсем другим…
– Да?! – удивился Поганец, – И каким же оно было?!
– Видишь ли, мой маленький друг, мне до отвращения претит пожирать существо, обладающее разумом и разговаривающее со мной! Я считаю каннибализм самой большой мерзостью на свете!
– Каннибализм – это что?.. – весьма деловым тоном поинтересовался Поганец, а Гварда снова поднял голову и внимательно посмотрел мне прямо в глаза.
– Каннибализм – это поедание себе подобных, – наставительно произнес я.
– Ну, тогда каннибализм мне не грозит! – с явным удовольствием ответил Поганец, – Подобных мне в этом Мире не существует!
– Поганец! Ты слушаешь только себя! – возмутился я, но продолжить мысль этот наглец-недомерок мне не дал.
– Это потому, что я говорю самое главное и самое умное! – с непередаваемым апломбом заявил он, – Не плохо было бы, чтобы вы все побольше прислушивались к моим словам!..
– Если бы мы больше прислушивались к твоим словам, – неожиданно раздался позади меня голос Шан Те, – То ты сейчас путешествовал бы в полном одиночестве! И дай, наконец сказать хоть слово Сор Кин-иру, болтун писклявый!
Вопреки обыкновению Поганец Сю не обратил никакого внимания на «писклявого болтуна», а вместо этого возмущенно заверещал:
– Да кто не дает ему говорить?! Я сам внимаю моему учителю со всемерным… э-э-э… вниманием и… э-э-э… почтением! Он сам постоянно ко мне обращается со всякими… обращениями, я же должен быть почтителен со своим учителем и отвечать на его… эти… ну… обращения ко мне!..
Видимо, Шан Те чем-то достала Поганца сзади, потому что он вдруг икнул и гораздо тише буркнул:
– Все… молчу, молчу… И не надо меня тыкать под ребра…
Я, признаться, уже забыл о чем говорил, но Гварда снова поднял голову и совершенно спокойным тоном подсказал:
– Ты хотел сказать что-то о неправильном понимании Поганцем термина каннибализм…
– Совершенно верно, – я поблагодарил взглядом догадливого синсина, – Поганец слушает только себя…
– Вот опять, – негромко буркнул мой ученик за моей спиной, – Опять обсуждают меня, а я должен молчать!..
Но я не стал обращать внимания на эту отвлекающую реплику, а продолжил свою мысль:
– Если бы он внимательно слушал, что я говорил до этого, то услышал бы, как я определил подобное мне существо…
– Обладающее разумом и разговаривающее с тобой… – снова подсказал Гварда.
– Совершенно верно, – вновь подтвердил я сказанное синсином, и вновь продолжить свою мысль мне не позволил Поганец:
– Да-а-а?!! – заверещал он своим пронзительным фальцетом, – Значит ты и синсина жрать не станешь?!
– Конечно нет, – стараясь быть спокойным ответил я, – Если, конечно, буду в здравом рассудке!..
И вдруг позади меня раздалось звонкое причмокивание. А потом мечтательный голосок Поганца сообщил:
– Нет… Тушеный синсин в кисло-сладком соусе – это нечто непередаваемое!.. Я думаю сам Желтый Владыка предпочитает это блюдо любому другому!
Я резко повернулся в седле и посмотрел Шан Те в лицо:
– Вы едите синсинов?!!
Она явно смутилась, щеки ее порозовели, глаза опустились, а подтверждающий кивок был едва заметен. Я вдруг с ужасом понял, почему цзини собрали трупы синсинов в свою телегу! Через мгновение она вскинула голову и добавила к своему кивку короткое пояснение:
