– Не угостят ли веселые господа бедного старика чашечкой вина?..
Я обернулся на голос. Около нашего стола, совсем рядом с моим стулом стоял старик в драном подобии халата, накинутом на голое тело. Ноги его были босы, а плешивая голова не покрыта. Лицо, худое, даже изможденное, было изрезано мелкими частыми морщинами, а длинная, реденькая и весьма неухоженная бороденка как-то странно подергивалась. И только узко прорезанные, ясные синие глаза смотрели пристально, с изучающей хитринкой.
Настроение у меня было прекрасное, закуски на столе – вдоволь, так что я в порыве благодушия кивнул и, чуть запнувшись, проговори:
– Хорошо, старик, я выпью с тобой!.. Вот только мы сейчас чашку для тебя потребуем…
Я хотел подозвать официанта, однако старик опередил меня:
– У меня с собой есть чашка, господин!..
И он выдернул из рукава довольно поместительную кружку, раза в четыре превышавшую емкостью наши чашечки. Я улыбнулся, хмыкнул, но наполнил его кружку до краев. Затем поднял свою чашку:
– Твое здоровье, старик!..
Вино, казалось, само юркнуло мне в горло, а вот старик тянул свое долго, неторопливо, смакуя каждый невеликий глоток.
Но все на свете кончается, кончилось и вино в кружке старика. Крякнув, он вытер свою бороденку и с чувством произнес:
– Благодарю, щедрый господин… А чтобы подчеркнуть мою благодарность, я хотел бы поведать тебе мысли о смысле вина!..
– Да?! – удивился я, – Это интересно!.. Как ты сказал – мысли о смысле?! Ну-ка, давай… свои смысли!
Старик выпрямился, чуть прикрыл глаза и начал читать, причем голос его вдруг утратил и шепелявость и надтреснутость:
– При цветах, господин, лучше пить днем, чтобы любоваться их красками. После снегопада лучше пить ночью, чтобы блюсти чистоту дум. Когда пьешь в хорошем настроении, лучше петь песни, чтобы возыметь согласие в душе. Когда пьешь перед разлукой, лучше реже наполнять чарки, чтобы укрепить свой дух. Когда пьет муж, наделенный литературным талантом, ему подобает читать стихи и играть на лютне, чтобы не… опозориться. Когда пьет муж, наделенный возвышенными устремлениями, ему подобает чаще поднимать чарку, чтобы воля его упрочилась еще больше. Пить вино на башне лучше в жару – там прохладнее. Всякий раз, желая выпить вина, нужно принять во внимание… свое окружение, иначе в питии не будет смысла!
Старик умолк и наверное целую минуту я разглядывал его, ставшее вдруг вдохновенным, лицо, а затем с чувством произнес:
– Ты отлично сказал, старик!
– Это не я сказал, господин… Это сказал великий Лу Шаоянь!
– Да?! Значит отлично сказал… этот… Лу Шаоянь! А сейчас мы будем пить, я буду чаще поднимать чарку, а ты – читать стихи и играть на лютне, поскольку у тебя явно наличествует литературный дар! А потом мы с тобой споем!
– Благодарю тебя, щедрый господин, – поклонился старик, – Но я и так уже воспользовался твоей добротой, так не буду же ей злоупотреблять… Разреши мне удалиться…
Я задумчиво почесал щеку и… разрешил:
– Ну, раз ты считаешь, что тебе хватить… Не могу тебя неволить…
Старик еще раз поклонился и уже было повернул прочь от нашего стола, но его остановил тоненький голосок моего ученика.
– Старичок, не откажись выпить так же и со мной!.. Ты не можешь почтить одного из сидящих за столом и игнорировать прочих – это невежливо! Выпить с госпожой ты, конечно, не можешь, но я…
Старик посмотрел на Поганца и чуть заметно улыбнулся:
– Ну что ж, маленький… господин, ты прав, и я с удовольствием почту тебя бокалом вина.
Он обошел стол и снова достал из рукава свою кружку. Поганец наполнил его посудину и свою чашечку, поднял ее и, глядя прямо в прищуренные глаза старика, произнес:
– За удачу, старик… За твою удачу!..
Они выпили, затем старик молча поклонился Шан Те и удалился. Поганец проводил его внимательным взглядом, а когда тот скрылся за дверью, вытащил из-под стола руку и протянул мне… мешочек с нашими деньгами!
Выглядел я в этот момент, наверное, довольно глупо, еще бы, маг, которого обворовал какой-то древний дед. Однако Поганец меня… успокоил:
– Этот старичок, Ванг-даос, самый искусный карманник Пакита… был до сих пор. Я его давно знаю.
– Почему… был?.. – переспросил я, снова укладывая мешочек с деньгами в карман халата, а затем, опомнившись, перепрятывая его в карман джинсов.
– Ну… Потому что до сих пор в Паките не было меня… – скромно пояснил Поганец.
– Но, если ты его давно знаешь, почему он не узнал тебя, – спросила своим мелодичным голоском Шан Те.
– Он не был знаком со мной лично… – коротко ответил Поганец.
– Зато сейчас он с тобой познакомится лично… – раздался из-под стола негромкий голос синсина, – И не только он…
Именно в этот момент я ощутил приближение опасности, и это ощущение мгновенно выветрило хмель из моей головы. Я сосредоточился и быстро прощупал окружающее пространство на предмет наличия магических возмущений. Вокруг все было спокойно. Значит опасность исходила от людей, и это обстоятельство несколько успокоило меня. А в следующее мгновение позади меня прозвучал вкрадчивый, я бы даже сказал – мурлыкающий, мужской голос:
– Господа, нехорошо обижать бедного старика…
– А разве мы кого-то обидели?.. – не оборачиваясь спросил я.
– Вы обидели… очень сильно обидели… моего хорошего друга и наставника, почтенного даоса Ванга, – промурлыкал тот же голос, – Он пожаловался мне, и я взял на себя… к-хм… смелость попросить вас исправить случившееся!..
После этих слов я не торопясь обернулся.
Прямо за моей спиной, положив руку за спинку моего стула, и упершись в меня взглядом, стоял довольно молодой парень в добротном фиолетовом халате, перепоясанном широким, похожим на кушак поясом. Его лицо было чисто выбрито, но над верхней губой оставалась щегольская тонюсенькая полосочка темных усиков. Волосы на непокрытой голове были гладко зачесаны и туго стянуты в косу, так туго, что голова была похожа на покрытый черным лаком шар. Парень вполне доброжелательно улыбался, но его милая улыбка весьма напоминала акулий оскал. В богатом халате паренька были припрятаны шесть ножей, из которых два были метательными, полуметровая цепь с небольшим металлическим кубиком на конце (на одной из граней кубика был выгравирован иероглиф «От всей души»), два кастета, на каждую руку свой и короткая бамбуковая дубинка, залитая с одного конца свинцом. Но более всего парень рассчитывал на свое мастерство рукопашного бойца. Все эти сведения я почерпнул из настежь распахнутого сознания местного «братка».
Позади парня топтался давешний старик, изображая всем своим видом обиженную… да что там, оскорбленную, добродетель!
– Старик, – насмешливо поинтересовался я, – Тебя что, мало угостили?!
