Вернулся он минуты через три наряженный в странные рыжие штаны до колен и с большим кувшином в руке. Подтянув к лежанке, на которую я присел, пристроив свой мешок между ног, большой ящик, он поставил на него свой кувшин и снова скрылся за занавеской, но на этот раз появился почти тут же, и в руках у него были две кружки.
Поставив кружки на ящик, Заячий Зуб наполнил их из кувшина мутной жидкостью и неожиданно спросил:
– Ты давно в столице появился?..
– Вчера… – коротко ответил я, и Сергуня немедленно поднял свою кружку:
– За твой приезд!..
Мы чокнулись и выпили. В кружке у меня оказалась теплая кисловатая медовушка, довольно противная на вкус, причем вкус этот усугублялся полным отсутствием закуски.
– Рассказывай, что за работу ты мне подыскал! – Потребовал я, протолкнув медовуху в свой желудок.
– Щас, – кивнул головой Заячий Зуб, быстро наполняя кружки. Вновь подняв свою на уровень глаз, он бормотнул: – Со свиданьицем… – и опрокинул содержимое кружки себе в рот, не обращая внимания на то, что я к своей посуде не прикоснулся.
Когда его рука в очередной раз потянулась к кувшину, я перехватил ее в воздухе и потребовал:
– Сначала расскажи, зачем меня вызывал, а то такими темпами ты через десять минут вообще не сможешь говорить! А меня еще дела ждут!
– С чего это я разговаривать не смогу?! – Начал было он куражиться. – Я и после двух таких кувшинов разговаривать смогу, ты меня знаешь!!
Знал я Сергуню, ох как хорошо знал. Отличный он был парень… восемь лет тому назад, когда мы вместе работали в департаменте слухов и домыслов. Но уже и тогда с ним невозможно было иметь дела после четырех выпитых им кружек, а с возрастом, я думаю, это его свойство только прогрессировало. Видимо на моей физиономии отразились эти мои мысли, во всяком случае, увидев выражение моего лица, Заячий Зуб сменил тон.
– Ладно, раз ты спешишь, слушай…
Он как-то нервно вытер пальцами углы рта и заговорил:
– Я тут… это… с месяц, наверное, назад… ну… на службу поступил. – Он быстро глянул мне в лицо и уточнил. – В Надзорный приказ…
– Кем?!! – Немедленно перебил я его.
– Да… это не важно… – отмахнулся он, но я потребовал точного ответа:
– Важно, дружище, важно! Вдруг ты там… бродячей собакой работаешь?!
Он растерянно поморгал, не понимая, что я имею ввиду, но постепенно до него дошел смысл моего… обвинения, после чего Сергунина физиономия попунцовела до такой степени, что даже его конопушки стали незаметны.
– Ты чего?! – шепотом взревел он, выдергивая свою руку и снова протягивая ее за кувшином. – Ты… того, думай, что говоришь-то!!
Я снова перехватил его руку, и он снова ее выдернул, но к кувшину тянуться перестал. Вместо этого Заячий Зуб надулся и, отвернувшись от меня, быстро заговорил:
– Писарем я работаю… Переписываю разные бумаги, веду учет нештатных работников…
– Учитываешь бродячих собак?! – Не сдержался я.
Сергуня дернулся и снова повернулся ко мне:
– Ну что ты привязался к этим… бродячим собакам?! Ну что они тебе дались?!
– А то дались, что из-за них меня уже раз чуть не взяли… эти, ваши… гвардейцы!!
Он снова оторопело уставился на меня, а потом вдруг заявил:
– Я тебе свисток дам! Если опять собаки привяжутся, свиснешь и… все!
– И все?.. – Переспросил я.
– И все! – Энергично кивнул он.
– Ладно, – успокоил я его, – без твоего свистка обойдусь!.. А то еще свиснешь – собаки разбегутся, а гвардейцы… сбегутся!
Сергуня опять глянул на меня недоумевающим взглядом, и я вдруг подумал, что он стал соображать гораздо туже, чем до моего отъезда из столицы. Поэтому, не вдаваясь в дальнейшие обсуждения моих подозрений, я снова повторил свой вопрос:
– Так что ты мне за работу такую отыскал?..
– Значит так… – начал Заячий Зуб, потом глянул на меня с подозрением и спросил, – …а ты опять все на бродячих собак не переведешь?..
– Не переведу, говори!
– Значит так. Поступил я месяца полтора назад на службу в Надзорный приказ писарем. Ну, разбираю разные бумаги, делаю, там, всякие сверки… так вот, недели три назад попадает ко мне документ, подписанный самим… – Тут Заячий Зуб оглядел свою комнатку, словно желая проверить ее на наличие сыскных ушей, а потом наклонился к самому моему уху и прошептал, – …самим!
И при этом дохнул на меня таким перегаром, что я невольно откачнулся. Сергуня решил, что качнуло меня от сказанного им под большим секретом слова и сделал огромные круглые глаза, стараясь еще усилить впечатление от этого слова. Но я его совершенно разочаровал – вместо того, чтобы выразить несказанное удивление, я довольно раздраженно поинтересовался:
– Каким – самим?!
Разочарованный Сергуня мотнул башкой и потянулся к кувшину, однако я в очередной раз пресек его попытку завладеть емкостью. Тогда он ответил мне довольно резко:
– Каким, каким?!! Самим – самим!!
– Ну и хрен с ним!! – Психанул я. – И что этот «самый-самый» подписал?!
– А-а-а… – хитро протянул Сеогуня, – то-то и оно! Я как это прочитал, так сразу тебе весточку послал! А говорилось в той бумаге, что все подразделения Надзорного приказа должны озаботиться поимкой Шептуна!
Тут уж я не то что психанул, меня просто затрясло от ярости!
– Так ты что ж, гад подколодный, – говорю, – вызвал меня в столицу, чтобы в Надзорный приказ сдать?!!
– Зачем сдать?.. – Довольно ухмыляясь переспросил Заячий Зуб. – Сам пойдешь, а я тебе объясню, как добраться!
– Я сам… пойду сдаваться в Надзорный приказ?!!
Изумлению моему не было предела, надо было срочно разобраться, кто из нас двоих полный идиот – я, потому что Сергуня явно считал меня таковым, или сам Сергуня, потому что он-то точно был полным идиотом.
Вот тут-то Заячий Зуб и ухитрился снова ухватиться за свой кувшин. Не дожидаясь, пока я отберу у него вожделенный сосуд, он не стал размениваться на кружку, а немедленно припал к его горлышку.
Сделав несколько полновесных глотков, Заячий Зуб вернул посуду на ящик, шумно выдохнул в сторону и как о само собой разумеющемся сообщил:
– Тайному сыску Его Изничтожества требуется опытный Шептун для работы за рубежом! Соображаешь?!! Вознаграждение сверх всякой меры!!
Я долго смотрел на Сергуню, соображая, встречал ли я когда-нибудь такого… как это по научному-то… ах, да – дебила?!! А Заячий Зуб решил, что уж теперь-то точно сразил меня наповал.
– Да, ладно, что ты так удивляешься?.. – Гордо улыбнулся он, снова ухватывая кувшинчик. – Ты ж знаешь – я для друга в лепешку расшибусь!
