Ратмир с трудом выбрался из кресла и тяжелой походкой направился в спальню. Он был готов к разговору со своим старшим братом, но перед этим надо было отдохнуть, набраться сил!
Едва Мила с мальчиком на руках появилась в дверях приемной, Скал вскочил с кресла и мгновенно оказался рядом с девушкой. Увидев, в каком состоянии находится Вотша, дружинник пробормотал что-то неразборчиво-грубое и осторожно принял в свои руки маленькое худое тельце, а затем приглушенно, сдерживая рвущуюся наружу ярость, приказал:
— Одевай его! Быстро! Не хватает еще тащить мальца по улице голышом!
Мила начала осторожно надевать на мальчика рубашку, одновременно пересказывая дружиннику то, что велел ему передать брат князя. Скал слушал наказ волхва, никак не выдавая своего отношения, и только когда Мила начала натягивать на ноги мальчика сапоги, он вдруг грубо ее одернул:
— Не надо! Так понесу! Давай сюда обувку!
Служанка торопливо сунула ему в руку сапожки, и Скал, не говоря больше ни слова, развернулся и потопал к выходу из гостевых апартаментов.
В общей опочивальне ратницкой Скал выбрал свободную койку возле окна и уложил на нее спящего мальчугана. Снова раздев его и осторожно прикрыв легким покрывалом, он уселся на соседнюю койку и, сурово сдвинув брови, принялся о чем-то сосредоточенно размышлять.
В тот же вечер, после захода солнца, когда в небе проклюнулись первые звезды, молоденькая служанка-извергиня, приставленная княгиней к приехавшему погостить Ратмиру, явилась в малую трапезную, где Всеслав в компании трех самых близких друзей пил вино, привезенное с далекого юга, и играл в малый лов. Привычно потупив глаза, она встала в дверях трапезной и громко произнесла:
— Хозяин, господин Ратмир просит тебя немедленно прийти к нему!
— Просит… немедленно? — ухмыльнулся Всеслав в усы. — Ты, красавица, передай… господину Ратмиру, что, ежели я так срочно ему понадобился, пусть он сам ко мне придет. Тем более что у меня и компания хорошая подобралась, а рушить хорошую компанию — грех!
— Господин Ратмир просил передать, что речь идет о… Пророчестве! — не поднимая глаз, проговорила девушка.
Вожак криво ухмыльнулся, но глаза его прищурились, взгляд заострился.
— Вот как… — медленно процедил он сквозь зубы. — Выходит, братец мой и в самом деле выведал что-то важное, иначе он не стал бы так торопить разговор со мной.
Повернувшись к наблюдавшим за ним друзьям, Всеслав улыбнулся:
— Придется мне вас ненадолго оставить. Пойду, послушаю, о чем там дознался мой братец.
И не дожидаясь ответа своих собутыльников, вожак быстрым шагом направился в гостевые покои.
Ратмира он нашел в затемненной спальне. Брат лежал в постели, укрывшись периной до подбородка, широко открытые глаза на побледневшем лице горели мрачным огнем. Всеслав, вошедший в спальню в хмельном, игривом настроении, склонный слегка пошутить и покуражиться над тем, что хотел сообщить ему волхв, внезапно почувствовал все напряжение, всю тяжесть тайного знания, открывшегося кудеснику. Хмель мгновенно слетел с вожака, присев на край постели, он нащупал под периной тонкую руку брата и крепко сжал ее.
— Ты спрашивал Будущее? Рок что-то ответил тебе?
Голос Всеслава был хрипловат, но хрипота эта была вызвана отнюдь не вином.
— Да, — шепнул Ратмир с усталым придыханием. — Я спросил Будущее, Рок ответил мне, я получил… Пророчество. Извини, что не мог сообщить его тебе раньше, у меня просто не осталось сил для разговора, а, кроме того, мне надо было еще раз все осмыслить!
— Ты вполне мог не торопиться. — Всеслав попытался легко пожать плечами, но у него получилось только странное судорожное движение. — Отдохнул бы до завтра.
— Я побоялся, что ты, сам не ведая того, наделаешь глупостей, — ответил Ратмир, и его горящий, темный взгляд уперся в лицо брата. — С этим мальчиком надо быть очень… очень осторожным!
— Что значит — осторожным?
— Я тебе все расскажу, — усталость из голоса Ратмира исчезла, но напряжение усилилось. — Но прежде мне хотелось бы, чтобы ты до конца понял, насколько этот извержонок важен! — Всеслав молча пожал плечами. После небольшой паузы, вызванной неким сомнением, Ратмир добавил: — Тебе известно, как я отношусь к кодексу посвященных! Так вот, открывая тебе то, что мне удалось узнать об извержонке, я нарушаю этот кодекс… А ты должен знать, чем это мне грозит!
Правая бровь Всеслава удивленно приподнялась, его тело напряглось, как перед броском, а губы непроизвольно прошептали:
— Даже так?!
Взгляд Ратмира помягчел, в нем промелькнуло одобрение — похоже, Всеслав понял всю сложность положения!
— Я прочту тебе Пророчество, и ты сам поймешь, насколько все серьезно.
Волхв прикрыл глаза, несколько секунд помолчал, словно собираясь с мыслями, а потом начал читать нараспев:
Младенец этот Хаосом рожден,
И в этом теле зреют две души.
Душа-юнец разбужена природой
И к жизни проросла ростком зеленым.
Душа вторая — вещая душа,
Она пока что спит глубоким сном,
Не помня прошлых мук, предательства и лжи,
Не ведая, что ей дана возможность
В Мир принести тяжелый меч отмщенья.
Когда душа вторая не проснется,
Младенец этот станет большим благом
Для рода власти, чем само рожденье.
Он власти род возвысит так, что Время,
Безжалостное Время не сумеет
Изъять его в грядущих поколеньях.
Но если пробудить вторую душу,
Младенец станет истинным проклятьем
Для всех владеющих прекрасным этим Миром.
Безжалостная месть кровавым смерчем
Пройдет над Миром, забирая жизни
Виновных и невинных без разбора.
И воцарится Хаос, и природа
Извергнет всех, теперь еще живущих!
Ключом же к пробуждению души
Послужит память прежних поколений.
Волхв замолчал, но тишина не вернулась в темную комнату. Тяжелые, грубые, жестокие слова, казалось, просачивались сквозь потолок, сквозь стены и падали в души двух замерших людей глухим страшным предупреждением. Они, высказанные, замершие, не улавливаемые ухом, продолжали звучать чеканным ритмом в каждой клетке обездвиженных, парализованных тел!
Прошло несколько долгих минут, прежде чем вожак стаи смог преодолеть свое оцепенение и произнести:
— Да, с этим мальчишкой надо быть очень осторожным. Может быть, его лучше сразу… уничтожить?
— И потерять возможность властвовать над всем Миром? — переспросил Ратмир, и в его голосе не было насмешки.
— Ты считаешь, что какой-то дохлый… извержонок может…
Но волхв не дал вожаку закончить.
