И снова на несколько минут воцарилось молчание, которое прервал наставник:
— Ну, зачем тебя княжна позвать приказала?..
Вотша бросил быстрый взгляд в сторону старика и медленно, словно бы нехотя, проговорил:
— Юсут требовал, чтобы Лада его… поцеловала, потому что он ей самый богатый подарок преподнес…
— Ну, а ты здесь при чем? — переспросил старик, с интересом поднимая голову.
— А княжна сказала, что самый богатый подарок… я ей подарил, — все так же нехотя, смущаясь, проговорил Вотша.
— Ну!.. — удивился наставник. — И что же это ты ей такое подарил?!
— Стихи… — едва слышно ответил Вотша и покраснел.
Но Старого, похоже, его ответ не удивил — его интересовало совсем другое.
— И что, княжна тебя поцеловала?!
Вотша отрицательно помотал опущенной головой и, бросив еще один косой взгляд на наставника, выдавил:
— Она потребовала, чтобы князь отдал ей меня в пажи…
— Ну, и что князь?! — с еще большим интересом переспросил Старый.
— Он взял со стены такой вот здоровенный ключ, — пожал плечами Вотша, — дотронулся им до моих плеч и объявил, что отныне я паж княжны.
— Вот это да! — изумился наставник. — Ты хоть знаешь, извержонок, что это значит?
— Что? — Вотша заинтересованно поднял лицо.
— А то, что теперь тебя в замке, да что там в замке, во всех владениях нашей стаи, никто пальцем не может тронуть! Теперь только княжна вольна распоряжаться твоей жизнью и смертью!
Но тут возбуждение старика спало, и он совсем другим, чуть насмешливым тоном добавил:
— Правда, княжна наша тоже та еще птица! Она, не задумываясь, пошлет тебя на смерть по малейшей своей прихоти!
— Ну и пусть, — ответил Вотша и, подняв лицо к небу, чуть прищурившись, посмотрел в начинающее темнеть вечернее небо. — Ну и пусть!
А княжна Лада в это время уже лежала в своей постели, закрыв глаза и прислушиваясь к своим чувствам. Она и в самом деле очень устала, ее день рождения неожиданно оказался тяжелым, сложным днем. И все началось с того момента, как этот наглый южный ирбис потребовал поцеловать его в благодарность за подарок! Лада даже передернулась от отвращения! Надо же — требовать благодарности за подарок, как будто не этому дикарю Юсуту оказали честь, пригласив на княжий пир, а он снизошел до князя и его семьи, подарив княжне свои противные лалы!
«Никогда в жизни их не надену!! — в ярости поклялась себе княжна. — Пусть сгниют в ларце!»
Княгиня, сидевшая в спальне дочери и внимательно наблюдавшая за ее лицом, едва заметно улыбнулась — Лада была еще настолько непосредственна, что все ее чувства отражались на лице… Хотя… Сегодня на пиру она держалась прекрасно и нашла очень ловкий способ не только достойно уйти от требований этого маленького хама-ирбиса, но и унизить его. Причем сделала это не сама — нашла того, кто сделал это за нее!
И тут Рогда невольно поморщилась. С самого своего появления в замке этот маленький извержонок Вотша тревожил ее, простым своим присутствием наводил какую-то неуверенность и даже… глупо сказать… страх. Она невольно вздохнула и неожиданно для самой себя спросила:
— Ладушка, что это тебе пришло в голову взять в пажи этого… малыша?
Лада открыла глаза, внимательно посмотрела на мать и… улыбнулась.
— А чем такой паж хуже других? — ответила она вопросом на вопрос.
— Ну-у-у… — не слишком уверенно протянула княгиня, подняв глаза к потолку, — …он все-таки всего-навсего изверг, он, скорее всего, труслив и уж точно не владеет оружием, а значит, не может встать на твою защиту… — И тут же поправила саму себя: — Хотя, конечно, пока ты в замке, такая защита для тебя не нужна.
Рогда посмотрела на дочь и увидела внимательный, серьезный ответный взгляд и упрямо поджатые губы.
— Конечно, Вотша умный мальчик, быстро овладел грамотой… — постаралась быть объективной княгиня, но Лада перебила мать:
— Вотша отважнее, чем любой из живущих в нашем замке княжичей! — резко возразила она. — Когда он только появился в замке, совсем еще маленьким мальчишкой, я видела, как Юсут и Сигрд пытались сбросить его со стены — Юсут повернулся к Миру родовой гранью и прижал Вотшу к стене, пугая его клыками и заставляя прыгнуть вниз! Да только не на того напал! — Тут ее запал неожиданно исчез, и уже совсем спокойно она закончила: — Ну, а то, что он умнее всех этих княжичей, ты только что сама подтвердила.
А затем в ее глазах появилось хорошо знакомое Рогде лукавство, и она елейным голоском добавила:
— И потом, я же выполняла ваше желание… Вы же сами хотели приблизить Вотшу к княжеской семье. Но поскольку вам самим сделать это было неудобно, это сделала я…
Рогда нахмурилась и укоризненно покачала головой:
— Ты опять подслушивала?
И тут же вспомнила, как Ратмиру во время их последнего обсуждения Вотшиной судьбы показалось, что их кто-то подслушивает! Значит, не показалось… Значит, их действительно подслушивали, и делала это ее собственная дочь!
А Лада, секунду понаблюдав за матерью, закрыла глаза и пробормотала:
— Не ругайся, мамочка, я так сегодня устала!..
Утром следующего дня, наскоро позавтракав, Вотша помчался в замковую школу. Он ни разу там не был, но один из дружинников подсказал ему, что школа находится на третьем этаже и занимает две большие комнаты в самом конце левого крыла. Взлетев на третий этаж по парадной дворцовой лестнице и быстро пройдя до конца вестибюля, Вотша увидел высокую, двустворчатую, украшенную резьбой дверь. Приблизившись к этой двери, он осторожно постучал, и тотчас из-за двери раздался высокий дребезжащий голос:
— Входите, входите! И нечего было стучать!
Извержонок толкнул дверь, переступил порог и, оказавшись в высоком, светлом зале, замер на месте с открытым ртом. Ему еще никогда в жизни не доводилось видеть столь замечательного помещения.
Размером этот зал не уступал малой дворцовой трапезной. Четыре высоких окна, выходившие на восток, позволяли утреннему солнцу ярко осветить весь зал, и его блики играли на темном дереве шкафов, стоявших вдоль противоположной стены. На стене, расположенной напротив входной двери, была натянута большая, выкрашенная в черный цвет бычья шкура, а чуть сбоку от нее располагался письменный стол, позади которого стояло высокое, жесткое кресло. Между входной дверью и письменным столом в два ряда во всю ширину зала стояли небольшие высокие столики с наклонными столешницами, расположившиеся в два ряда по четыре стола в ряду. Похоже, что писать за ними полагалось стоя, во всяком случае, Вотше такой стол доходил как раз до локтей.
Около минуты Вотша со жгучим интересом рассматривал убранство школьного помещения, но тут его внимание привлек все тот же высокий, надтреснутый голос:
