— Мастер, ты не посмотришь, что у меня получилось с тем камнем, что я нашел?
Вагат недовольно крякнул и спросил:
— Так ты не бросил это бесполезное занятие?! Ну, показывай, настырный ты парень, что ты там слепил из се-броси?!
— Я его назвал… серебро, — проговорил Вотша с небольшой запинкой, словно извиняясь за собственную смелость.
— Почему — серебро? — удивленно переспросил Вагат.
— Похоже на твое название, но больше подходит к этому металлу! — не слишком уверенно пояснил Вотша.
— А может быть, такое название просто лучше звучит на… твоем родном языке? — спросил кузнец с лукавой улыбкой.
Вотша удивленно взглянул на мастера, а потом улыбнулся в ответ и согласно кивнул:
— Может быть!..
Затем он вытащил из-за стоявшего около стены ящика с инструментами какую-то старую тряпку и, положив ее на верстак, принялся разматывать. Вскоре на свет появился кинжал в черных кожаных ножнах, со светлой витой рукояткой, обтянутой по спирали тонкой полоской черной кожи. Головка рукоятки и ограничитель были украшены пластинками ферузы так же, как обоймица и наконечник ножен, выполненные из светлого металла. Вагат взял в руки оружие, медленно поворачивая, внимательно его осмотрел и вдруг довольно цокнул языком:
— А ты, Бамбарак, действительно многому у меня научился!
Затем он медленно извлек кинжал из ножен и поднял его к глазам. Длиной клинок был сантиметров сорок, обоюдоострый, резко сужающийся к острию. Обе грани были выведены идеально, а голомени отполированы до идеального блеска. И по этим зеркальным поверхностям нанесен тонкий матово-белый узор.
Несколько минут кузнец рассматривал работу ученика, а затем, чуть приподняв бровь, спросил:
— И им можно колоть… резать?..
— Можно… — не слишком уверенно ответил Вотша. — Хотя, конечно, серебро значительно уступает стали.
— Короче, это не оружие, это игрушка! — насмешливо подытожил кузнец.
— Наверное, — согласился Вотша. Но… красивая!
— Я и говорю — игрушка! — упрямо повторил Вагат, вложил клинок в ножны и положил его на верстак. — Но самое главное, что и эту игрушку нельзя сбыть обменщикам. Не веришь — предложи свой кинжал Орку, посмотришь, что он тебе ответит!
Вотша улыбнулся:
— Да я знаю, что именно он мне ответит, что бы я ему ни предложил!
Тут и Вагат улыбнулся, но сразу же посерьезнел:
— В общем, кончай свои опыты с этим… серебром, толку от них нет и не будет!
Вотша молча кивнул и принялся заворачивать свою «игрушку» в тряпку, а Вагат огорченно махнул рукой и направился к выходу.
После этого кузнец решил, что Вотша наконец-то понял всю бесперспективность занятий с никому не нужным металлом. Однако вечером первого же свободного дня, когда молодежь собиралась за селом на берегу ручья потанцевать, повеселиться, Вотша надел свое лучшее платье и приладил к поясу свою «игрушку». Вагат, случайно увидевший, как вырядился его подручный, нахмурился:
— Бамбарак, что ты прицепился к этой дряни?! Я же тебе говорил — не любят многоликие се-брось! Попадешься им на глаза с этой… штуковиной, плохо тебе будет!
— Так красиво же, мастер! — умоляюще воскликнул Вотша. — Ну, как такую красоту не показать?!
Вагат хотел было вспылить, но вдруг в его голове сам собой появился вопрос: «Странно! Бамбарак очень спокойный, покладистый парень, почему он так вцепился в этот металл?! Вон, даже название ему свое дал! Может, я чего-то не понимаю, может, он действительно находит в этом бесполезном… серебре какую-то особенную красоту?! Какой-то особенный смысл?!»
Кузнец махнул рукой и только процедил сквозь зубы:
— Ты хоть поосторожней с этой штукой будь, не выставляй ее напоказ-то!..
Вотша радостно улыбнулся, кивнул и передвинул ножны с кинжалом так, что оружие спряталось под длинной полой верхней распашной куртки.
Но таким образом белоголовый изверг прошел только до околицы айлы. Как только последний дом села остался позади, он снова передвинул черные с серебром ножны так, что они оказались точно посредине живота. Когда же он очутился около ручья, на лугу, который молодежь облюбовала для своих сборищ, взгляды всех ребят, да и девчонок, буквально приковал к себе новый кинжал. В этот вечер у Вотши, и так не обделенного вниманием девушек, просто отбою не было от желающих с ним потанцевать или встать в пару в какой-нибудь игре. Да и ребята по одному, по двое подходили к нему с расспросами о его кинжале, а многие интересовались, нельзя ли и им завести себе такую «игрушку»!
С этого вечера серебряный кинжал стал неотъемлемой частью Вотшиного праздничного костюма. Еще два кинжала он сделал для своих самых близких друзей — Сафата и Падура, сына местного шорника. Правда, у этих кинжалов серебряными были только клинки и наконечники ножен, на большее у Вотши не хватило серебра.
Летом, пока отары паслись в горах, Вагат и Вотша не выходили из кузницы и литейной. Народ в айле вставал со стуком молотков кузнеца и его подручного. Даже на сборища молодежи Вотша перестал ходить — так много работы было у него. Да и погода к концу лета вдруг испортилась, зарядили сильнейшие дожди, в горах сошло несколько селевых лавин, к счастью, обошедших Уругумскую долину стороной.
Наконец подошла осень, а с нею время приезда обменщиков. В этом году Вагату было что предложить на обмен — его подручный постепенно превращался в интересного мастера-художника, задумки которого вполне могли заинтересовать и многоликих, и извергов. Но когда листья на деревьях начали покрываться легкой бронзой, из айла Четам Вагату прислали весть, что обменщик, который забирал у него оружие, не сможет приехать в Уругум. Привез это сообщение четамец, он же рассказал, что в Улабской долине собралось в этом году очень много обменщиков, но даже те из них, кто неоднократно ходил в Четам и Уругум, выходить в горы отказались — прошел слух, что Гвардский перевал накрыл очень опасный оползень. Трое обменщиков, рискнувших двинуться в этом направлении, были вынуждены вернуться назад!
Когда Вагат поинтересовался, каким образом весть о том, что Гвардский перевал закрыт, дошла до Четама, четамец ответил, что в айл из Улаба дошел старый Барык и что он отправляется назад дня через три. Вагат присел к столу и надолго задумался.
Весной предстояло платить откуп многоликим — властителям гор, а платить было нечем. Весной и летом Вагат и Вотша не имели времени ходить в горы на поиски камней, да это им было и не нужно, поскольку своим кузнечным и литейным мастерством они зарабатывали вполне достаточно. Но теперь, когда исчезла возможность сбыть оружие и литье, над семьей Вагата, да и над всем айлом Уругум, нависла угроза жестокой расправы! Выхода из создавшегося положения не было, если только…
И тут Вотша не выдержал. Подсев к своему учителю, он возбужденно заговорил:
— Мастер, давай нагрузим мою лошадь и сами отправимся в Улаб. Через перевал нас Барык переведет, а обратно, налегке, мы и сами пройдем! В десять дней обернемся!
