– А то, что Бабичев только что с нами… разговаривал, – это возможно? Ты сам сказал, что у него для этого нет даже теоретической возможности, а он говорил! И вообще, мы вряд ли можем определить, какие изменения происходят с этими… организмами. Посмотри на показания диагностов, попробуй проанализировать ход заболевания, и ты увидишь, что никакой целостной картины не получается, что либо диагност выдает нам полную чушь, либо… – тут он слегка замялся и все-таки смог закончить, – …либо диагностика человеческого организма неприменима в данном случае!
– То есть это не люди? – немедленно уточнил Вадим.
Олег опустил голову и словно бы через силу проговорил:
– Да, это не люди… не Homo sapiens…
Вадим поднялся на ноги и снова оглядел небольшое помещение госпиталя, а затем медленно двинулся к входной двери.
– Ты куда?.. – окликнул его Олег, но Вадим ничего не ответил. Подойдя к двери, он быстро приложил ладонь к идентификационной пластине, а другой толкнул дверь. Однако дверь не открылась, да и привычного щелчка магнитной защелки врачи не услышали.
Вадим недоуменно посмотрел на свою ладонь, затем на матово поблескивающую пластину и еще раз попробовал открыть дверь.
– Что за ерунда!.. – пробормотал врач и крепко хлопнул ладонью по пластику двери.
«Не надо ломиться в закрытую дверь…» – прозвучал в его голове насмешливый голос Бабичева.
– Вы что, перенастроили электронику замка? – недоверчиво поинтересовался Вадим.
«Ага! – хохотнул Сергей. – Теперь эта дверь будет открываться только по моей ладони!»
Врач быстро развернулся и посмотрел на лежавшую неподалеку уродливую тушу. Два коротких, покрытых зеленоватой чешуей обрубка, в которые превратились руки Бабичева, вовсе не имели ладоней!
«Что, эскулап, не знаешь, что бы такое приложить к пластине? А если бы у меня были ладони, ты смог бы их отрубить, чтобы выйти из этой кают-компании?»
– Вы все равно не задержите меня! – чуть ли не крикнул Вадим. – Я просто вышибу эту дверь!
Ответ Сергея прозвучал очень серьезно и даже чуть-чуть грустно:
«Не надо… Мне не хотелось бы делать из тебя безвольную куклу, но если ты меня вынудишь к этому, я не дрогну! Сам понимаешь – под угрозой оказываются восемнадцать жизней, даже если бы я наплевал на самого себя, остаются семнадцать моих товарищей, для которых я – командир! Я обязан сохранить их жизни, тем более что при этом тебе лично, кроме кратковременного… слабоумия, ничего угрожать не будет!
– А если мы откажемся вас кормить? – подал не слишком уверенный голос Олег, наблюдавший за действиями своего коллеги.
«А мы и не собираемся больше принимать ваше… кормление! – В голосе Бабичева проскользнула прежняя насмешка. – Вы и так уже совершенно нас закормили! Посмотрите на наши фигуры, вам не кажется, что нам пора садиться на диету… На очень жесткую диету!»
Врачи переглянулись, а затем Вадим, чуть запинаясь, проговорил:
– Но… вы же не сможете держать нас здесь взаперти до бесконечности!.. Нас хватятся, за нами придут!..
«Как придут, так и уйдут…»
Произнесший это разум был незнаком врачам, они «услышали» его впервые, до сих пор с ними общался только Бабичев. Поэтому они невольно пробежали глазами по своим неподвижно лежавшим пациентам.
«Это говорит старший лейтенант Строй! – пояснил вступивший в «разговор» десантник. – Капитан Бабичев очень точно обрисовал вам ситуацию и принял по отношению к вам весьма гуманное решение. Если вы не подчинитесь, мы будем вынуждены применить более жесткие меры!»
И вдруг сидящий на полу Олег засмеялся. Впрочем, это был даже не смех, а какой-то судорожный, скрежещущий клекот. Несколько секунд Вадим удивленно смотрел на своего товарища, а потом бросился к нему. Олег мотал головой, колотил ладонями по полу, а из его глотки продолжали вырываться нервные, рваные звуки. Увидев приближающегося Вадима, он попытался что-то сказать, но слова не проходили сквозь сведенное судорогой смеха горло, а Вадим, наклонившись над коллегой, встревоженно шептал:
– Что с тобой?.. Успокойся… Прошу тебя, успокойся!..
И вдруг, с всхлипом набрав воздуха в грудь, он взвизгнул:
– Успокойся!!!
А затем, широко размахнувшись, влепил Олегу звонкую оплеуху…
И испугавшись своего поступка, замер, склоненный над своим товарищем…
А тот, подавившись смехом, смотрел в глаза Вадиму и шевелил губами, не издавая ни звука. Лишь несколько секунд спустя Вадим услышал неразборчивое:
– Ты ничего не понимаешь!.. Ты же ничего не понимаешь!.. Ты не понимаешь!..
– Чего я не понимаю?.. – выдавил из себя Вадим, и эти слова послужили неким успокаивающим средством – Олег судорожно сглотнул, с силой потер пальцами лоб и заговорил внятно, хотя и достаточно нервно:
– Разве это не смешно?.. Нет, ты подумай, разве это не смешно – твои пациенты, те самые, которых ты кормил с инъектора, которые не могут двинуться… да что там двинуться – которые не могут уже даже называться людьми, начинают диктовать тебе свою волю, ограничивать свободу твоего передвижения, угрожать тебе потерей личности!!! Разве это не смешно? Ты посмотри на них! Нет, ты посмотри на них, посмотри на эти неподвижные, изуродованные туши, не похожие не то что на человека, ни на одно живое существо!!! Ты уверен, что они живые, ведь их метаболизм никак не проявляется – эти тела не имеют выделений, не реагируют на раздражители, потребляют только то, что мы с тобой им вводим… хотя еще неизвестно, могут ли они потреблять то, что мы им вводим! И они – эти нелюди… эта… нежить ставит нам условия, выдвигает требования, угрожает!!! Разве это не смешно?
«Это не смешно, – прозвучал в головах обоих врачей «голос» капитана Бабичева, – это очень серьезно! Если бы, мой милый, мы были «нелюди», тебя сейчас уже не было бы в живых, и твое, столь горячо обожаемое тобой тело было бы развеяно… даже не в прах – в молекулы! И при этом о тебе на этом прекрасном корабле не вспомнил бы никто! Ни один человек! Далее… О метаболизме наших тел вы действительно ничего не знаете, впрочем, мы тоже пока не слишком много о нем знаем, но вот насчет «выделений»… Наши тела выделяют… вернее… излучают! И в нашей воле изменить спектр этого излучения. Тогда ты сам не захочешь к нам подойти… разве что в скафандре высшей космической защиты! Ну а что касается внешности… Давай мы еще немного подождем… посмотрим, к чему в конечном итоге придет наше… Превращение!.. Разве мы многого просим?.. Всего лишь немного подождать и не угрожать нам уничтожением! Я думаю, ты сам, окажись на нашем месте, вряд ли попросил бы меньше!»
– Но вы не просите, – неожиданно спокойным тоном произнес Вадим, – вы угрожаете!
«Наша угроза всего лишь ответ на твою угрозу! – Бабичев был невозмутим и ироничен. – Или ты так рвался из казармы, чтобы просто прогуляться до офицерской столовой?»
