Пока Шольц рассматривал это странное то ли существо, то ли некое органическое образование, капля стояла совершенно неподвижно, если не считать колебание темной фигуры внутри нее, а спустя минуту медленно двинулась по аллее в сторону выхода. Вот тут Шольц снова услышал уже знакомое шуршание. Капля медленно плыла над присыпанной кварцевым песком аллеей, а в наушниках шлема также медленно нарастало приближающееся шуршание!
В дверях оранжереи капля снова остановилась, словно бы давая астрофизику рассмотреть себя во всех деталях. У нее не было ничего похожего на конечности или органы чувств, однако Шольцу почему-то казалось, что она осматривается... принюхивается... прислушивается. Он и сам, не отрываясь от щели, внимательно разглядывал каплю, пытаясь понять, на что похож находящийся внутри нее сгусток. Гораздо плотнее самой капли, а может быть, просто темнее нее, он напоминал сильно вытянутую вниз пятилучевую звезду с короткими, скругленными лучами.
Капля, постояв в дверях несколько секунд, выплыла в вестибюль и свернула в сторону лифтового холла. Астрофизик невольно отпрянул от щели, но тут же снова выглянул в вестибюль и посмотрел ей вслед... Капля медленно удалялась, а из ее глубины прямо в забрало скафандра Шольца широко открытыми глазами смотрел Франц Перельман!! Это он плавал внутри капли!! Его руки и ноги, свободно раскинутые в стороны, были то ли обкусаны выше локтей и колен, то ли... растворились в несшей его капле, волосы и часть кожи на голове также отсутствовали, голое тело большей частью потеряло кожный покров, выставляя напоказ перевитые словно в некоей судороге мышцы, но глаза врача, полные муки, боли, продолжали жить, смотреть!..
Шольц оторвался от своей щели и привалился плечом к стене, стараясь сдержать дурноту и головокружение, одновременно с ужасом прислушиваясь к удаляющемуся шуршанию. Наконец это шуршание совершенно стихло...
Герман выбрался из кабинета и на непослушных ногах двинулся в оранжерею. Он и сам вряд ли мог бы объяснить, зачем идет туда – перед его внутренним взором продолжали стоять широко открытые глаза Перельмана, и он знал, что не сможет забыть этот жуткий взгляд до конца своей жизни!
Растения в оранжерее поникли, листья были вялыми и обвисшими, словно всю зелень поразила какая-то неизвестная науке болезнь. Шольц шагал по песку дорожки, сворачивая то налево, то направо без всякой цели, пока вдруг не оказался в своем любимом месте – у настоящего земного дуба, красы и гордости всей станции. Астрофизик уселся под деревом и глубоко вздохнул – надо было наконец решать, что делать дальше. То, что станция полностью выведена из строя, не оставляло сомнений. Видимо, погибли и все ее сотрудники, кроме самого Шольца, хотя этот факт стоило бы проверить... если удастся это сделать. Герман не был уверен, что сможет еще раз взглянуть на человека в капле! И тут ему пришла в голову вроде бы спасительная мысль – надо попробовать добраться до радиотелескопа. Там было небольшое жилое помещение с автономной системой жизнеобеспечения, в котором вполне можно было пересидеть до прихода помощи с Япета!
Шольц поднялся с земли, и тут ему вдруг подумалось, что кристалл из видеокамеры скафандра надо бы спрятать здесь, на станции. Если он спасется, то сможет по памяти восстановить все здесь происшедшее, в конце концов, просто пройдет базовое сканирование мозга, а если вдруг эти непонятные капли его перехватят, то кристалл, вполне вероятно, будет найден спасательной экспедицией. Только вот куда его положить?!
После минутного раздумья он понял, что такое место есть! Быстрым шагом астрофизик двинулся к выходу из оранжереи.
Спустя пару минут он без всяких приключений вернулся на четвертый уровень станции, свернул из лифтового холла налево и открыл дверь вакуум-лаборатории. Как ни странно, помещение лаборатории было освещено. Быстро оглядевшись, Шольц направился к большому приборному шкафу, стоявшему у противоположной стены. Как он и ожидал, среди других приборов в шкафу нашелся и диффузионный кореллятор, оснащенный стандартным записывающим устройством. Именно в этот прибор Шольц и поместил свой кристалл. Когда он уже собрался отправиться наверх для выполнения своего плана бегства, ему на глаза попался лабораторный компьютер, и астрофизик наудачу ткнул в пусковой сенсор пальцем. К его немалому удивлению компьютер включился, и на экране появилась стандартная надпись «Готов к работе».
Секунду подумав, Шольц, осторожно касаясь пальцами клавиатуры, набрал свой главный вопрос: «Кто из работников станции остается в живых?»
Экран мигнул, и по нему побежала короткая строка ответа:
«Шольц Герман, второй астрофизик».
Целую минуту Шольц ждал продолжения, но его так и не последовало.
Герман аккуратно выключил компьютер и двинулся к выходу из лаборатории. Когда он оказался в лифтовом холле четвертого уровня, его слуха коснулось отдаленное сухое шуршание, но оно было столь слабым, что Герман не обратил на него внимания. Миновав первый пролет лестницы, он вскинул глаза кверху и увидел, что на следующей площадке возвышается двухметровая голубовато-прозрачная капля, несущая в себе странную, едва различимую мутную взвесь. Отпрянув в сторону, Шольц быстро развернулся и увидел, что в конце лестничного марша, который он только что преодолел, также мерцает голубоватая капля.
«Вот и все... – тупо подумал человек и осторожно присел на верхнюю ступеньку марша.
«Что толку гадать?!! – раздраженно подумал старый адмирал, открывая глаза и выпрямляясь. – Даже то, что пролет метеоритов над станцией можно было расценивать как готовящуюся атаку, только наш домысел... А может быть, специалисты станции гораздо раньше засекли нечто, говорившее о возможности нападения, но... не оценили этой подсказки! Чтобы знать точно, надо присутствовать на месте самому, а это, к сожалению, невозможно!!»
Тут он невольно улыбнулся: «Если б ты там присутствовал, то скорее всего сейчас не рассуждал бы о загадках разгромленной станции... Тебя просто-напросто не было бы в живых!.. Так что остается только домысливать, что там случилось на самом деле. Что случилось на самом деле?!!»
Глава 2
Безымянная звезда класса F5 горела ярким зеленовато-желтым светом точно по курсу «Одиссея», заметно выделяясь среди других звезд. Линкор-ноль космического флота Земного Содружества гасил скорость, продвигаясь вперед с отрицательным ускорением в 7,3 g, что, в соответствии с Уставом Космического флота Земного Содружества, обязывало приписанные к звездолету подразделения Звездного десанта и свободных от вахты членов экипажа находиться в противоперегрузочных ячейках или личных каютах.
Однако именно в этот момент командир корабля, вернее, исполняющий его обязанности, навигатор-три Игорь Вихров пригласил офицеров экипажа звездолета и высшее руководство приписанного к «Одиссею» полулегиона Звездного десанта прибыть в офицерскую кают-компанию экипажа на совещание.
Сам Вихров явился в кают-компанию первым. Медленно обойдя еще пустой зал, он остановился у центрального стола, за которым обычно сидел Старик, и вдруг с необыкновенной отчетливостью вспомнил происходивший именно здесь разбор их разведывательного полета над тогда еще живой Гвендланой. Как мудро, осторожно, без давления и ненужных подсказок вел тот разбор Старик, как точно и по времени, и по сути он задерживал внимание собравшихся на основных деталях в стремительной череде разворачивавшихся перед офицерами «Одиссея» событий. И в тот же момент Игорь понял, насколько он еще молод и неопытен, насколько не способен командовать одним из самых мощных боевых звездолетов Земли. Но... Устав Космофлота диктует однозначно – если командир выбывает из строя по любой из причин, его место занимает следующий по званию навигатор. Так сложился этот полет, что ему, капитану... всего лишь капитану Космофлота пришлось взять на себя командование!!
