Разбудил меня бесцеремонный бас гологолового:
– Во, надрался! Даже до ложа добраться не мог! Это ж надо, без закуски почти графин фиалкового выдуть!
Я с трудом сел на полу. Все тело болело, как после первой в сезоне тренировки, левая рука, попавшая под тело, онемела и отказывалась повиноваться, правая судорожно сжимала горлышко графина с остатками вина. На полу, рядом со мной темнела пахучая винная лужа. Посередине двери сияло окошко, в которое заглядывала знакомая голая рожа. Сейчас она улыбалась, видимо, довольная тем, что я тихо себя вел. Я, кряхтя, поднялся с пола и, пошатываясь, направился к кушетке. Грузно опустившись на свое место, я огляделся. Судя по тому, что за окном стемнело и под потолком мягко сиял светильник, уже наступил вечер. Значит, проспал я несколько часов. Чувствовал я себя, несмотря на ломоту, достаточно отдохнувшим и, главное, успокоенным. Теперь я хорошо представлял, что меня ожидает, и мог худо-бедно планировать свои действия.
– Ну, мертвяк, ты даешь! – раздалось из-за двери. – Ты что же, одной горчицей закусывал, глянь, всю сожрал!
Я прикинулся не проспавшимся алкашом. Подняв к окошку мутные глаза, проворчал хриплым голосом: «Тебе не понять – ты не любил», – и, нашарив на столе кусок холодной курятины, начал лениво заталкивать его в рот. Есть мне и правда хотелось.
– Закуси, закуси. А то пьянка без закуски печень разрушает, – загоготал за дверью гологоловый.
– Дурак… – вяло огрызнулся я. – Есть время для еды, есть время для питья, и не надо смешивать времена – можно надорваться.
– Глянь-ка, мертвяк-то – философ. Прямо целое философское учение создал, – продолжала глумиться за дверью голая голова, и вдруг, резко сменив тон, прорычала: – Давай быстро приходи в себя. Скоро Магистр спустится судить тебя.
– А что, меня для допроса наверх не поведут?
– Нечего тебе по замку шляться, – голая рожа растянулась в усмешке. – Здесь и допросят, и осудят!
– Тогда включай свой санузел. – Я помотал головой, словно мне стало нехорошо и я вот-вот начну блевать.
– Эй, эй, эй… – Голова заволновалась, убирать в камере после меня ему явно не хотелось. – Опять непонятные слова говоришь! Кого тебе включать?
Я посмотрел на него совершенно трезвыми глазами и зарычал:
– Умыться надо, рожа!
Голова мгновенно исчезла, и каменная глыба в углу камеры начала со скрежетом поворачиваться, открывая спрятанный санитарный пост.
Я отправился в свой туалет, украшенный чудовищным ночным горшком, и, стянув через голову рубаху, с наслаждением долго плескался под струей прохладной воды. Обтершись появившимся на стене полотенцем, натянув рубашку и застегнув пояс с ножнами, я почувствовал, что полностью готов к приему высокого суда. И он не замедлил прибыть.
На этот раз дверь стала прозрачной полностью. В широком коридоре, освещенном ровным немигающим светом, стояло знакомое инвалидное кресло, в котором покоилась завернутая в красное фигура Магистра, за креслом, положив руки на его спинку, стоял мой гологоловый знакомец, на полу, рядом с креслом, за маленьким раскладным столиком скорчилась фигура в красного цвета балахоне с надвинутым на глаза капюшоном, по всей видимости, это был писец. Больше никого не было.
– А где же присяжные заседатели? – спросил я, встав напротив двери, сложив руки на груди и гордо подняв голову.
– Мне поручено Советом провести дознание и заседание магистерского суда по делу пришлеца по имени Илья, использующего тело Алого Вепря, полного мага Мира Спокойной Воды, – проскрипел Красный Магистр, не обращая внимания на мой вопрос. – Процедуру дознания начнем с допроса пришлеца. Вопрос первый. С какой целью ты явился в Мир Спокойной Воды?
Он задал свой вопрос совершенно бесстрастным тоном, монотонным бесцветным голосом. Однако я решил вступить в его игру и так же бесстрастно ответил:
– Я явился в Мир Спокойной Воды не по своей воле. Поэтому, естественно, никакой цели не преследовал.
– Протоколист, отметь – допрашиваемый подтвердил, что явился в наш мир с целью захватить власть.
От такой беспардонной лжи у меня буквально отвисла челюсть.
– Вопрос второй. Опиши кратко свои действия во время пребывания в Мире Спокойной Воды.
Я глубоко вздохнул, успокаиваясь, и ответил:
– Я искал встречи с одним из Магистров, чтобы попросить помощи в возвращении домой.
– Протоколист, отметь – допрашиваемый заявил, что он сколотил шайку из нескольких людей и животных с целью силового захвата власти. Вопрос третий. Назови состав своей шайки.
Я понял бесполезность продолжения диалога, поэтому, плюнув себе под ноги, пробормотал:
– Да пошел ты… – и отправился на свою кушетку чего-нибудь пожевать.
– Протоколист, отметь – допрашиваемый назвал змею по прозвищу Золотая Погибель, кота по прозвищу Ванька и на этом прекратил показания по заданному вопросу, – продолжал скрипеть Красный, не обращая внимания на то, что подсудимый перестал реагировать на его выступление.
– Вопрос четвертый. Сколько человек было тобой и твоей шайкой убито во время пребывания в Мире Спокойной Воды?
В ответ я швырнул в него обглоданную куриную кость и налил себе вина.
– Протоколист, отметь… – продолжал тянуть свою песню этот красный манекен, но я уже его не слушал. Выпивая и закусывая, я обдумывал вопрос, когда мне может представиться наиболее благоприятный момент для неожиданного использования своих магических способностей, и что из того, что я умею, стоит применить. Получалось, что в одном этот красный старикан был прав – я слишком мало знал и умел. Несмотря на мои выдающиеся способности к магии, я не успел освоить что-нибудь серьезное. Думы получались не слишком веселые, а вскоре и они были прерваны ревом стоявшего позади кресла урода:
– Встать для оглашения приговора!
– Пусть твой хозяин постоит! – проорал я в ответ, оставаясь на своей кушетке.
Магистр, не обращая внимания на мои вопли, тем же безразличным скрипучим голосом продолжил:
– Основываясь на результатах проведенного дознания, руководствуясь прецедентами… Впишешь там прецеденты, – бросил он в сторону писца, – а также следуя законам и обычаям Мира Спокойной Воды, пришлец по имени Илья, использующий тело Алого Вепря, полного мага Мира Спокойной Воды, приговаривается магистерским судом к сожжению в синем пламени, которое состоится завтра в полдень на судной площади города Холма. Приговор вынесен высшей инстанцией, посему обжалованию не подлежит.
Он сделал знак, и гологоловый покатил его кресло прочь от моей двери. За ним, быстро сложив столик, путаясь в полах балахона и теряя по пути листочки бумаги, бросился писец. Дверь с легким хлопком вновь стала непроницаемой.
Вот и суд, скорый и неправый. Было грустно. В глубине души я все-таки надеялся на справедливость и помощь. Мне казалось, что столь могущественные люди способны встать над личными амбициями и руководствоваться не своими мелочными интересами, а истиной и добром. Нет, все было как всегда. Тот прав, у кого больше прав. Что ж, придется играть по предложенным правилам, и если уж выпадет возможность, я тоже буду беспощаден. Теперь я действительно был готов разметать этот чудесный мир к чертовой матери.
