– Я смотрю, вы не спешите встретить скромных слуг Единого-Сущего! Конечно, я понимаю, что пятиликому Сату не пристало торопиться навстречу каким-то там апостолам Единого, а тем более отрываться для этого от важных городских дел!…
– Что вы, ваша священность, – забормотал Сат, шаря глазами вокруг себя то ли в поисках потерянной шляпы, то ли в попытке избежать прямого взгляда апостола Пипа. – Просто я не был предупрежден о вашем прибытии и ничего не успел приготовить. Даже сам не был одет подобающим для встречи таких особ образом…
– Апостолов Единого сладостно встречать в любом виде… – перебил его Пип, – ибо, как сказано, не в одежде грех, а в теле твоем многоликом…
– Велик Единый, – эхом откликнулся градоправитель. – Я весь к услугам вашей священности. Чем градоправитель Лоста может служить Единому и его посвященным?
– До Единого-Сущего дошло, что жители Лоста все чаще впадают в грех изменения облика. Вера твоих сограждан балансирует на острие иглы, а ты, градоправитель, вместо того чтобы отводить их от грехопадения, показываешь пример следования Измененному. Сам частенько меняешь облик, вопреки воле Единого!
Градоправитель тряс головой и размахивал руками, но не решался прервать обличающую речь апостола.
– Мы посланы, чтобы наставить людей твоего города. Beлика милость Единого, велико терпение Единого-Сущего. Вместо того чтобы обрушить на твой город кару, а ты знаешь, что это такое, Единый-Сущий посылает тебе Слово. Сегодня же вечером во всех ресторанах, тавернах, кабаках и гостиницах Лоста, где есть достаточно большие залы, мы прочитаем проповеди Единого и будем их читать в течение семи ближайших дней. Мы разместимся в «Белом лебеде», так что пусть его полностью освободят от постояльцев…
Мне показалось, что лицо пятиликого Сата горестно перекосилось, но слушать продолжение разговора у нас уже не было времени. На город опустилась ночная темнота, а нам еще предстояло найти наши «Три копыта». Поэтому я снова взял в руку Данилкину ладошку и потянул его в сторону узкой улочки, начинавшейся за углом мэрии. Ванька, словно ожидая этого, тут же спрятал свою черную голову под моим плащом.
Мы быстро шагали по темной узкой улице, слабо освещенной редкими фонарями, прочь от центра города. Уже через несколько минут замощенная часть улицы закончилась, и мы ступили в мягкую пыль дороги. А еще через несколько десятков шагов нам навстречу попалась невысокая девушка в похожем на Данилкин комбинезоне.
– Милая девушка… – обратился я к ней. Она вздрогнула и чуть не выронила из рук свою маленькую корзинку, но приметив рядом со мной маленького мальчика, слегка успокоилась и вопросительно взглянула на меня.
– Не подскажете ли вы путникам, впервые оказавшимся в вашем городе, как пройти к таверне «Три копыта»? Нам сказали, что она где-то в этой стороне.
– Ой, так вы к дядюшке Вару, – обрадовалась она. Я улыбнулся и утвердительно кивнул.
– Вы пройдите немного вперед и у большой каменной тумбы поверните направо. Четвертый дом и будет «Три копыта». Дядюшка Вар как раз на месте. И я скоро вернусь, только отнесу двуликой Ясе ее пирожки и наливку… – И она приподняла свою корзинку. – Дядюшка Вар – мой дядя, я у него и живу, – добавила она и, улыбнувшись еще раз, проскользнула мимо нас.
Мы двинулись в указанном направлении и через несколько шагов действительно наткнулись на большую, круглую каменную тумбу, установленную в месте пересечения двух улиц. Повернув, как было сказано, направо, мы увидели впереди ярко горевшую лампу, а когда подошли ближе, поняли, что она освещала небольшую вывеску, выполненную на куске жести. На вывеске по зеленой травке, под ярко-желтым солнышком гуляла веселая пятнистая корова. Причем одна из ее задних ног и кончик хвоста не поместились на жестяном прямоугольнике, но, несмотря на это, корова довольно улыбалась.
– Действительно, три копыта, – довольно пробормотал Данила. И только тут я понял, что мой маленький спутник смертельно устал. Я ободряюще похлопал его по плечу:
– Держись! Сейчас поужинаем, и сразу ляжешь спать. – И я толкнул тяжелую дверь темного дерева, отозвавшуюся звонким переливом колокольчиков.
Сразу за дверью располагался обширный низкий обеденный зал, освещенный масляными лампами и заставленный массивными столами и лавками. Дальняя стена была отгорожена деревянной, с красивыми медными накладками стойкой, за которой стоял высокий по местным меркам пожилой мужчина с густой проседью в волосах и быстрыми умными темными глазами. Мы сразу направились к нему мимо заинтересованно разглядывающих нас посетителей. Подойдя к стойке, я слегка сдвинул назад капюшон плаща, открывая лицо, и негромко спросил:
– Ты трехликий Вар?… – Мужчина утвердительно кивнул, внимательно разглядывая наши физиономии.
– Нас направил к тебе четырехликий Навон. Он сказал, что ты сможешь устроить нас на ночлег на одну ночь и поможешь отправиться дальше… Мы можем на тебя рассчитывать?…
– Друзья четырехликого Навона всегда могут на меня рассчитывать… Но только друзья… – И он вопросительно на нас посмотрел.
– Ты, дяденька, не думай, нас действительно дедушка Навон к тебе послал… – встрял в разговор Данила, и когда Вар перевел на него свой быстрый взгляд, вытянул из-за ворота комбинезона подаренный свисток. Глаза Вара изумленно распахнулись.
– Да! Вы действительно его большие друзья… – тихо пробормотал он, увидев еще и прицепленную к моему поясу шпагу, высунувшуюся из-под откинутой полы плаща. И тут же его взгляд остановился на усатой Ванькиной морде.
– Я устрою вас всех троих в одной комнате, – полувопросительно произнес Вар и, дождавшись моего утвердительного кивка, крикнул куда-то себе за спину: – Силва, Ольва еще не вернулась, постой за стойкой, я отойду.
Из боковой дверцы выплыла дородная матрона в длинном цветастом платье и белом фартуке. Она молча уставилась на нас любопытствующим взглядом, а мы, пробормотав: «здравствуйте», двинулись следом за хозяином.
Он нырнул в ту же дверцу, из которой появилась его помощница. За ней оказался короткий коридорчик, один конец которого упирался в кухню, а другой оканчивался узкой лестницей, ведущей наверх. Когда мы начали подниматься на второй этаж, я спросил:
– А что, достопочтенный Вар, в твоем заведении апостолы читают проповеди?
– А чем, собственно, вызван твой вопрос, Белоголовый? – ответил он вопросом на вопрос.
– Дело в том, что одновременно с нами в город прибыл апостол Пип, и, кажется, не один. Из его разговора с градоправителем мы поняли, что сегодня вечером они собираются проповедовать во всех больших помещениях города.
– О, что б им в крысу перекинуться! Снова кого-то мучить будут! – воскликнул он, а затем, чуть обернувшись, добавил: – Обязательно ко мне припрутся! Жизни от них нет! Опять человек восемь бесплатно кормить…
– Апостол Пип заявил, что они остановятся в «Белом лебеде», – попытался я успокоить его.
– Ну, пятиликий Сат облагодетельствован, это ж его гостиница, – усмехнулся Вар и добавил: – Только жрать задарма они везде горазды, особенно после проповеди! Единые слуги… что б им в крысу перекинуться!… – повторил он свое странное проклятие и еще энергичнее затопал вверх по лестнице.
