Приехавшие ребята больше трубить не стали, а уже минут через пятнадцать мы выкатились из гостиницы на улицу. Увидев Данилу, предводитель отряда лихо вылетел из седла, подошел ближе, сдернул с головы шляпу и с достоинством отвесил мальчишке поклон, едва скользнув взглядом по моей фигуре. Дождавшись, когда Данила коротко кивнул ему в ответ, он звучным голосом доложил:
– Принц, почетный эскорт, направленный твоим отцом, прибыл. Мы готовы незамедлительно доставить тебя в замок. Многоликий поручил мне не медлить ни минуты, поскольку очень волнуется за тебя! Когда ты будешь готов выехать?
Данила внимательно оглядел весь спешившийся отряд, состоявший из двенадцати солдат, в ладно сидящей форме, со шпагами и кинжалами у пояса. У двоих, кроме того, за плечами виднелись колчаны с луками и стрелами. Потом он перевел взгляд на стоящего напротив мужчину и, разлепив губы, тихо произнес:
– К сожалению, я не могу немедленно пуститься в путь. Нам с моим другом… – он кивком указал на меня, – …необходимо забрать из лечебницы еще одного… члена нашего отряда… если он достаточно окреп… Поэтому твои люди могут отдохнуть, а ты, если желаешь, можешь пройти с нами до лечебницы.
– Принц, у меня есть другое предложение, – напористо начал серый. – Мы немедленно выезжаем в замок, а твой… сопровождающий… – он бросил на меня явно неприязненный взгляд, – заберет второго твоего спутника и, как только сможет, последует за нами. Я оставлю ему для сопровождения и охраны… двоих гвардейцев. Этого, я думаю, более чем достаточно.
Данила ухватился за мой рукав и ответил еще тише:
– Это совершенно исключено. Без моих спутников я не тронусь с места. Кроме того, нам надо будет подобрать еще двоих… моих друзей. Они будут ждать нас на дороге, за городом.
Похоже, командир отряда собирался выложить еще какие-то аргументы в пользу немедленного отъезда без меня и Ваньки и даже открыл рот, но я невежливо перебил его:
– Милейший, ты слышал, что сказал принц. Или ты собираешься оспаривать его решение?
Он тут же резко повернулся ко мне и прошипел:
– Кто тебе позволил обращаться ко мне без разрешения? Или думаешь, твои светлые волосы дают тебе право перебивать шестиликого Галла? Берегись, я тебя проучу!
Отскочив назад, он скинул плащ на руки подскочившего гвардейца и молниеносно выхватил свою шпагу.
Я положил руку на рукоять своей, однако в этот момент раздался ломкий окрик Данилы:
– Галл, немедленно убери свою шпагу. Если ты не прекратишь, я приму командование отрядом, а тебя отошлю назад одного. И ты расскажешь Многоликому, почему явился в замок без его сына!
Галл на мгновение растерялся, но тут же убрал шпагу в ножны и поклонился, усмехнувшись:
– Хорошо, я разберусь с ним позже…
Потом он сделал знак своим гвардейцам, и они занялись своими делами, а мы с Данилой в сопровождении навязанной нам охраны, в лице этого наглого мышастого Галла, направились в сторону лечебницы.
Когда мы вошли в палату к Ваньке, то увидели, что на кровати рядом с ним сидит четырехликий Кула и, поглаживая кота, осторожно колдует над его лапой.
Увидев нас, он вскочил с кровати, сумев при этом очень осторожно положить на простыню забинтованную кошачью лапу, и доложил:
– Принц, Ваньку можно забирать, только везти надо очень осторожно… Не тряско… И не давай ему еще хотя бы пару дней самостоятельно ходить, он все время пытается наступить на больную лапу. И еще…
– Позвольте!… – раздался позади разгневанный голос Галла. – Но это же истинный зверь! Принц, ты что, ради истинного зверя задерживаешь возвращение в замок?! Многоликий будет очень недоволен! Какими странными друзьями ты успел обзавестись за время своего недолгого отсутствия!
Данила резко повернулся к нему и, сведя брови над переносицей, ломающимся голосом прокричал:
– Да! У меня очень странные друзья! Ты еще больше удивишься, увидев остальных моих друзей! Но только именно они оказались настоящими друзьями! Именно они были со мной и в пути, и в сражении на том берегу Нароны! Именно они положили там шестерых гвардейцев Единого-Сущего и в придачу апостола Пипа!…
Неожиданно лицо шестиликого Галла побелело как бумага, и он хрипло, как-то придушенно, просипел:
– Апостол Пип убит?!
– Да! Убит! Убит вот этой самой рукой! – Данила схватил мою руку и с неожиданной силой потряс ее.
Шестиликий Галл уставился на меня глазами, полными неимоверного ужаса. Эти вытаращенные глаза, казалось, вопили: «Господи! С каким чудовищем я связался!…»
Я невольно ему улыбнулся, стараясь хоть немного его подбодрить, однако он, похоже, расценил мою улыбку совершенно иначе. Дрожащей рукой он ухватился за эфес своей шпаги и, словно понимая, насколько мала надежда на это оружие в схватке с таким чудовищем, как я, невольно сделал шаг назад, видимо, соглашаясь на бегство.
В этот момент Ванька спрыгнул с постели и встал по другую сторону Данилы. Вид огромного кота с горящими зелеными угольями глаз, ощеренными зубами и вздыбившейся на черном загривке шерстью, кота, похоже, полностью плюющего на собственное увечье, когда, по его мнению, друзьям угрожает опасность, окончательно добил мужество шестиликого Галла. Пробормотав невнятной скороговоркой:
– Я подожду вас на улице… – он опрометью выскочил за дверь, и мы услышали резвый топот его щегольских сапог по полу коридора.
– Вот именно про это я и говорю, – как ни в чем не бывало раздался голос четырехликого Кула. – Ни в коем случае не давайте ему выкидывать такие номера…
Мы с Данилой повернулись от двери и увидели, что субтильный лекарь, с трудом оторвав Ваньку от пола, пытается уложить его в постель, а кот при этом упирается всеми тремя здоровыми лапами ему в живот, мешая осуществить задуманное. Мы невольно рассмеялись.
– И смеяться тут нечему, – вдруг обиделся лекарь. – Лучше бы помогли…
Стоило мне забрать Ваньку у него из рук, как кот тут же затих и позволил уложить себя. Лекарь почесал у себя за ухом и спросил:
– Значит, все-таки забираете?
Увидев утвердительный кивок Данилы, он снова почесал за ухом и заявил:
– Принц, я прошу, подождите немного, я принесу сумку, и ты или твой друг… – он бросил взгляд на меня, – …сможете носить вашего кота, не тревожа его лапу… Хотя бы недолго… – добавил он, выходя из комнаты.
Через несколько минут он вернулся, держа в руках сшитую, похоже, из брезента большую сумку, в которой мы и разместили Ваньку. Я перекинул широкую лямку через шею и действительно весьма комфортно разместил раненого зверя на своей груди. Так мы и покинули лечебницу.
На выходе Данила взял морщинистую руку лекаря и сказал только одно слово:
– Спасибо…
Но как сказал! Когда я, пропустив Данилу вперед, выходил на улицу, я услышал за спиной тихий, растроганный шепот Кулы:
