– Это так, но ведь с Хряпы заклятие Белоголового мы так и не смогли снять. Мы даже рот ему не можем заткнуть. Я просто поражен, как этот варвар способен орать без передышки уже больше десяти дней!
– Ты сам утверждал, что никакого заклинания на Хряпу не наложено!
– Но ведь почему-то он орет…
– Я думаю, и с этой проблемой разберется сам Единый-Сущий. В конце концов Хряпой больше, Хряпой меньше…
Старый колдун согласно подхихикнул.
– Вернемся к принцу…
– Может, мне все-таки побеседовать с ним? – задорно сверкнул глазами колдун и принялся энергично потирать ладошки. Боковым зрением я заметил, как Многоликий стиснул зубы, а на его скулах заиграли желваки.
– Ты же знаешь, что Единый-Сущий запретил нам общаться с принцем, а тем более… вести долгие беседы… Но ты должен быть готов. Мне кажется, – мечтательно прибавил Первый, – что твои магические фокусы весьма пригодятся при разговоре с принцем.
– Единый-Сущий в магии гораздо сильнее… – огорченно сообщил старик. – Вряд ли он меня подпустит к принцу… Вот если бы в его отсутствие…
– Лучше скажи, – нетерпеливо перебил его Первый, – что удалось узнать об этих странных слухах? Действительно апостол Пип убит? И что это за сплетни о разгуливающем по нашей стране принце?
– Я допросил вернувшегося гвардейца. Он сказал, что они ввосьмером сопровождали апостола Пипа в погоне за якобы принцем и приняли бой на берегу Нароны. Его рассказ очень странен. Принца якобы сопровождали Белоголовый, два гнома и какой-то то ли кот, то ли рысь. Шесть гвардейцев и апостол Пип, по словам этого несчастного, погибли в схватке, причем двоих принц убил своей рукой, вернее, он убил их метательными ножами. Им двоим удалось уйти только потому, что после гибели апостола Пипа принц применил серебряный хлыст, а когда они перекинулись волками, их никто не стал преследовать. Кстати, он еще утверждает, что Белоголовый в поединке заколол Гарха из первой роты…
– Ну это уже полная чушь! Гарх – мастер клинка, ученик Многоликого. Не родился еще фехтовальщик, способный справиться с Гархом. И вообще, все это – ерунда какая-то, – недоверчиво проворчал Первый. – Настоящий принц, безусловно, перекинулся бы соколом и немедленно скрылся от апостола Пипа. Всем известно, что принц-сокол недосягаем для других птиц. Но чтобы драться? Потом эти белоголовые, гномы, коты… откуда они-то взялись? Наш друг с Черной скалы еще ничего не сообщил?
– Нет, Первый. Недавно он покидал замок на неделю, но после возвращения от него ничего не поступало.
– Я все-таки думаю, что Пип, по своему обыкновению, свернул на какой-нибудь отдаленный хутор и сейчас приводит к вере два десятка земледельцев… Бедняги… – Первый мечтательно улыбнулся. – А этот гвардеец наверняка бежал Дохлым лесом да встретил там белого оборотня, вот у бедняги и начались картинки. И потом, если это действительно принц, то кто же у нас в подземелье?…
– Так, может, мне поговорить с нашим гостем. – Старичок снова засучил ручками. – Я у него аккуратно спрошу…
– Это совершенно исключено, – резко окоротил его Первый, но затем обнадежил: – Но ты не огорчайся. Может, тебе Белоголовый достанется, когда Единый-Сущий вернется.
Глазки на голом черепе жадно блеснули. Причем, как мне показалось, все три.
– Значит, будем ждать Единого-Сущего, – закруглил разговор колдун. – А ты не знаешь. Первый, долго еще наш повелитель будет отсутствовать?
– Я могу только предполагать… – неуверенно протянул тот, – но еще не меньше пяти-шести дней…
– Угу… С твоего разрешения, если не будет других поручений, я вернусь к себе в подземелье…
– Ступай! Да пребудет с тобой Единый!
Старик повернулся и, накинув капюшон на голову, двинулся по дорожке к выходу. Первый молча смотрел ему в спину, и глаза у него были очень нехорошие.
«Зря старичок поворачивается к Первому спиной», – подумал я, но тут же вспомнил про глаз у старика на затылке, и мне показалось, что колдун не так уж сильно и рискует.
Но вот Первый отвел взгляд от темной удалявшейся спины и перевел его на перстень, поблескивающий на его пальце. Его губы растянулись в довольной усмешке.
Тут, неожиданно для меня, Многоликий протянул руку и погасил Взгляд.
– По-моему, все ясно! – твердо заявил он. – Необходимо не позднее четырех-пяти дней захватить Храм и ликвидировать весь этот зверинец… Причем захватить мгновенно, не дав им опомниться и уничтожить принца.
– Да, я с тобой полностью согласен. Конечно, хорошо было бы точно знать, где они держат принца, но, боюсь, до возвращения Единого-Сущего мы этого не узнаем, а после будет слишком поздно… Да, ты обратил внимание, что они говорили о своем друге на Черной скале? Значит, в отряде, который нас сопровождал, действительно находился предатель!
– Все люди из этого отряда, исключая Галла, останутся в замке до возвращения принца, – жестко сказал Многоликий.
– И исключая Навта… – спокойно добавил я. Многоликий сведя брови взглянул на меня, но я, предупреждая его вспышку, добавил: – Ты доверяешь Галлу, я доверяю Навту. Посмотрим, кто из нас прав…
И он не стал спорить.
Остаток дня мы посвятили организации похода. Поскольку на лошадей Многоликий мог посадить не более сотни бойцов, он сам отобрал лучших. Мы знали, что защищают Храм не меньше двухсот пятидесяти гвардейцев. Но, во-первых, наши солдаты были гораздо лучше подготовлены, а во-вторых, мы собирались действовать на узком фронте прорыва, стремительно, так что противник не должен был успеть собрать все силы на маленьком участке периметра стены. Хотя и сам-то периметр, по-моему, был не особенно велик.
Но главной опасностью в нашем предприятии был явный недостаток времени. На дорогу до Некостина, даже верхом, по сведениям Многоликого, должно было уйти не менее четырех полных дней, и нам приходилось планировать атаку буквально с ходу. У нас не было времени даже на малейшее промедление. Ведь если Единый-Сущий успеет вернуться, спасти принца нам вряд ли удастся, да и захват Храма становился очень затруднителен, если вообще возможен.
Именно в разгар сборов мне пришла в голову мысль, тщательно обдумав которую, я значительно приободрился. Но высказывать ее не стал, оставив как сюрприз до утра.
5. Храм
Почему-то с самого детства я чувствовал себя очень неуютно в любом культовом сооружении. Так было, когда в детстве бабушка брала меня с собой в православную церковь, так было, когда я, узнав, где в Москве находится синагога, пару раз прошел мимо нее, так было даже в дацане, куда меня возил Серега Фофанов, мой большой друг из Улан-Удэ.
Может, просто подспудно я знал, какие приключения меня ожидали в Храме Единого-Сущего…
На следующее утро, едва только на горизонте возникла легкая узкая полоска, подкрашенная восходом, наша сотня была в седле. Мне все-таки удалось убедить Многоликого не ходить в поход самому, сообразуясь с требованиями государственной безопасности. Он скрипел от ярости зубами, но вынужден был согласиться. Правда, последнее слово в нашем диспуте на эту тему осталось за ним.
