Проснулся я в самом паршивом настроении, от вчерашней эйфории не осталось и следа. И я быстро понял причину своего мрачного состояния. Всю ночь во сне я так и этак переставлял строчки завещания Хэлфа и не находил никакого смысла в этом наборе слов. В самом деле: я имел «Двадцать шесть шагов вперед», «Серый путь к седой скале», «Маг тем более пройдет», «Там, где ходит королева», «Он найдет в кромешной тьме» – и что?
Теперь, проснувшись и готовя себе легкий завтрак, я снова, уже сознательно, складывал эти строчки на разный манер и ничего, кроме пары глупых рифм, не находил. В конце концов я плюнул на это дело, решив вернуться к «завещанию» после посещения Поднебесного.
Быстро покончив с завтраком, я подошел к краю скалы, на которой обосновался, и взглянул вниз. Нет, спуститься по скальной стенке не было никакой возможности. Я, конечно, мог просто спрыгнуть и, замедлив свое падение, опуститься прямо на тропу, ведущую к монастырю. Однако со стен монастыря могли заметить мою левитацию и, чего доброго, неправильно ее истолковать. Поэтому я снова встал на Серую тропу, хотя расстояние до монастыря было по ее меркам просто крошечным.
Все, конечно, получилось в соответствии с моим утренним настроением. Когда я сошел с Тропы в обычное пространство, а произошло это прямо у ворот монастыря, то обнаружил, что два охранявших ворота монаха в голубовато-белых одеждах, открыв рты, с изумлением смотрят на неизвестно откуда появившегося перед воротами меня. Мое раздражение еще подросло, так что когда я мило поинтересовался: «Ну что таращитесь? Колдуна не видели?!» – то сам не узнал собственного голоса.
Правда, один из монахов довольно быстро пришел в себя и, видимо, рассердившись на собственное изумление, грубо спросил:
– И что тебе, колдун, надо в Поднебесном?!
При этих словах второй стражник тоже закрыл рот и подтянулся, перехватив поудобнее свою алебарду.
– Мне надо срочно повидать вашего настоятеля, так что быстренько доложи обо мне достопочтенной Кире…
– Ха! – Стражник окончательно пришел в себя. – Настоятелю только и дело, что встречаться со всякими фокусниками! И потом, как я о тебе доложу, если я тебя первый раз в глаза вижу? – Он помолчал, грозно свел брови и гаркнул: – Назовись!
Я наблюдал происходящие со стражей изменения, и мое настроение неожиданно улучшилось, более того, мне просто стало весело.
– Доложи, что перед воротами монастыря прямо с неба свалился Гарун аль Рашид Бамбалабес Шестьдесят Восьмой Истинный и просит об аудиенции у настоятеля!
У стражников снова отвалились челюсти, и лишь через минуту тот, что похрабрее, прохрипел:
– Кого?…
– Не «кого», а «куда», – сурово поправил я стражника. – И не куда, а в монастырь, – вконец запутал я его.
Это заявление окончательно добило ребят. Тот, что похрабрее, перехватил свою алебарду двумя руками наподобие дубинки, выставил ее перед собой и дрогнувшим голосом вякнул:
– Не пущу!
Второй на полусогнутых ногах попятился к воротам. Не отрывая от меня перепуганных глаз, он грохнул древком в воротину и истошно заорал:
– Ребята, на помощь! Тут какой-то истинный Бам… лам… бес в монастырь рвется и просит!… Нам двоим не удержать!!!
Надо сказать, реакция на его вопли последовала незамедлительно. Ворота, чуть скрипнув, приоткрылись, и в этот момент удерживавший, меня монах отпрыгнул назад к своему товарищу и оба бросили мгновенный взгляд в образовавшуюся щель. Им, видимо, необходимо было уточнить – идут к ним на подмогу или приоткрыли ворота, чтобы они могли прошмыгнуть внутрь.
Этого мгновения мне вполне хватило, чтобы прикрыться пеленой и отступить в сторону и ближе к монастырской стене.
Между тем из ворот выскочили еще пятеро монахов и вместе со стоявшими в карауле принялись недоуменно оглядывать окрестности.
– Ну? Где твой истинный бес?… – поинтересовался через секунду один из новеньких.
Тот, что колотил в ворота, икнул и выронил свою алебарду.
– Как же так?… Вот же он стоял… Тут…
На паренька было жалко смотреть. Его более старший товарищ держался тверже. Он даже попытался более связно объяснить происшедшее.
– Ну как же, Гука. Мы стояли тут, на дороге никого не было. Вдруг прям вот здесь образовался мужик… Здоровенный такой, наверно, на голову выше меня, весь серый, волосы белые, глаза… голубые, злющие. И прям вот так из воздуха на дорогу сходит… Ну, я его доброжелательно так спрашиваю: «Ты зачем к нам пожаловал?» А он как заорет: «Я сам Бам… бал… барбос Истинный, немедленно представьте мне вашего настоятеля!» И вот такую саблю выхватывает! Ну, пока я от него отбивался, Зюка на помощь позвал!… А когда вы появились… он исчез… Куда-то…
Здесь его красноречие иссякло, поскольку даже он сам понял, что на правду его рассказ мало похож.
Монах, которого назвали Гукой и который был, по-видимому, старшим в этой команде, несколько секунд внимательно оглядывал говорившего, а потом молча подошел к нему и обхлопал его одежду по бокам. Тот безропотно поднял руки, лишь пробормотав обиженно:
– Ну ты что, мы ж на посту ни капли…
– А про каплю никто и не говорит!… – зло ответил Гука. – Давай рассказывай, куда баклажку дел?!
Я едва не расхохотался, наблюдая эту сцену, но ждать ее продолжения не стал. Просочившись сквозь ворота, благо они были деревянными и достаточно тонкими, я, не снимая пелены, направился к уже известной мне малоприметной дверце в монастырской стене. Тщательно прикрыв за собой дверь, я поднялся по каменной лестнице на второй этаж, прошел через небольшую пустую комнату и коротко стукнул в высокую двустворчатую дверь. Ответа на мой стук не последовало, и тогда я толкнул створку. Она неслышно отворилась.
Я вошел в уже виденный мной рабочий кабинет. Он был пуст. Видимо, у его хозяйки были дела в других помещениях монастыря. Я прошел к небольшому приставному столику и, опустившись на один из стоявших возле него стульев, сбросил пелену и принялся ждать.
Мое ожидание затянулось, но я не двигался с места. Во-первых, у меня в голове снова заплясали строчки из «наследства» Хэлфа и перебирать их было гораздо удобнее, находясь в состоянии покоя, а во-вторых, ну не гоняться же мне было, в самом деле, за здешним настоятелем по всему монастырю. И вообще мой опыт мне подсказывал, что наиболее эффективным методом охоты на женщину является засада. Вот я и сидел.
Наконец в кабинете раздался негромкий скрип. Я посмотрел на дверь, но она осталась неподвижной. Вместо нее повернулась одна из деревянных стенных панелей, и из-за нее показалась молодая светловолосая женщина, в которой я сразу же узнал настоятеля. Она, глубоко задумавшись, быстро прошла к рабочему столу и, лишь опустившись в свое кресло, увидела меня.
Я улыбнулся ей как можно доброжелательнее, опасаясь испугать ее своим внезапным появлением, но она вроде бы даже обрадовалась, увидев меня.
