— Ну, тогда ладно. — Танзи снова повернулась к Картеру и Джесс. — Учтите, сейчас я начну перемывать семейное грязное белье. Как же моим предкам этого не хотелось! — Она злорадно улыбнулась. — Как бы им всем стало не по себе, если бы они узнали, что я кому-то открываю наши тайны, тем более полицейским! Да с ними всеми припадок бы приключился! Никак не могу сообразить, с чего начать. История тянется с незапамятных времен, точнее, с середины прошлого века, с конца Второй мировой войны. Тогда в «Балаклаве» жил Эдвард Бикерстаф с женой и сыном Монти, то есть дядей Монти, который тогда ходил в школу. Он учился в школе-интернате, а домой приезжал только на каникулы. Других детей у них не было; не знаю, как звали жену Эдварда. Странно… — Танзи нахмурилась. — В нашей семье, когда вспоминают о них, никто и никогда не упоминает ее имени. Она осталась для всех просто «женой Эдварда» или «матерью Монти». Как будто у бедной женщины и вовсе не было ни имени, ни отдельного существования… В общем, они втроем тогда жили в «Балаклаве», но чаще вдвоем — Эдвард и миссис Эдвард, женщина без имени.
Неподалеку от них, в маленьком домике на ферме Снеддона, поселилась вдова по имени Элизабет Хендерсон. Ее мужа убили на войне. Сейчас тот домик совсем развалился, но тогда в нем, наверное, еще можно было жить, пусть и без особых удобств. Наверное, ничего дешевле она просто не могла найти. Элизабет Хендерсон жила там с маленькой дочкой, Пенни, и зарабатывала на жизнь тем, что писала рассказы для детских журналов. В то время издавали целую кучу журналов для детей. Она обучала Пенни дома, сама, потому что у нее не было денег платить за школу. Я все это знаю, потому что тетя Пенни рассказывала мне о своем детстве. Она говорила, что детство у нее было счастливое, у нее было много свободы.
— Тетя Пенни? — перебила удивленная Джесс. — Значит…
— Ну да, значит! — отрезала Танзи. — Дальше будет еще страннее. Маленькие Пенни Хендерсон и Монти Бикерстаф выросли и поженились. И наверное, напрасно, потому что задолго до того между Элизабет и Эдвардом вспыхнул роман — наверное, вы бы так назвали то, что случилось. Они воспылали друг к другу самой настоящей страстью. Должно быть, их роман продолжался достаточно долго.
Танзи замолчала и как будто задумалась.
— Тогда все были страшными лицемерами… По-другому и не скажешь. Помешаны на респектабельности, на внешних приличиях. Это не означало, что в те дни все вели себя образцово, только предпочитали не говорить о плохом, не раздували скандал, так они это называли. Позже выяснилось, что обо всем знали некоторые подруги Элизабет. Знали, но помалкивали. Бикерстафы тоже кое о чем догадывались, но держали язык за зубами. Никто не говорил о том, что происходит; в лучшем случае перешептывались по углам. И тем не менее все всё знали. Вот оно, настоящее ханжество! Они надеялись, что со временем, когда вымрет их поколение, те, кому было известно о «скандале», все будет вычеркнуто из истории. Их потомкам ничего не будет известно, и все само собой исчезнет…
Рассказывая, Танзи не сводила сосредоточенного взора с противоположной стены. Неожиданно она резко повернула голову обратила свои большие бледно-голубые глаза прямо на Картера и Джесс.
— Не знаю, любили ли друг друга Эдвард и Элизабет. Может быть, они просто томились от скуки в своей глуши. Элизабет прозябала в крохотном домике без удобств в обществе маленького ребенка, а Эдвард слонялся по «Балаклаве», из последних сил терпя зануду жену, чье имя никто не помнит.
Лоб Танзи прорезала морщина.
— По-моему, очень может быть, что безымянная жена Эдварда знала об измене мужа. Я бы наверняка все поняла, будь я на ее месте. Правда, никого особенно не заботило, что она обо всем подумает. Всем только одно и нужно было: чтобы она помалкивала и, так сказать, не раскачивала лодку.
— А может, у нее не было другого выхода? — тихо спросил Картер. — В те времена получить развод было непросто. Ей пришлось бы обвинить мужа в измене, да еще и доказывать, что он ей изменял; вся история стала бы достоянием гласности. Возможно, жена Эдварда не меньше остальных родственников боялась огласки. Кроме того, в то время разведенных женщин, пусть даже они и оказывались пострадавшей стороной, общество все равно сурово осуждало. Разведенки автоматически превращались в изгоев. Для того чтобы решиться на такой шаг, надо было обладать сильным духом.
Танзи пожала плечами:
— Не знаю почему, но об этом никто не говорил. Большая семейная тайна, которой делились только в тесном кругу родни. А больше никто не знал о связи Эдварда и Элизабет. Естественно, детям, Пенни и Монти, тоже ничего не говорили. И в наши дни детям не спешат рассказывать такие истории, а в те времена дети еще были невинными. Они не могли понять, что происходит. Судя по маминым словам, тогда детям ничего не рассказывали из принципа. Им вдалбливали, что родители представляют абсолютную власть и ее никогда нельзя подвергать сомнению. По-моему, наши прадеды совсем закоснели в своем ханжестве!
— Ну, а Джей Тейлор здесь при чем? — спросила Джесс, возвращая Танзи к теме рассказа. — Откуда вам столько известно о прошлом и как вы узнали, что произошло на самом деле, если ваши предки скрытничали и никогда не говорили об этом?
Танзи тряхнула головой.
— Все раскопал Джей. С тех пор много воды утекло. Никто уже ничего не помнил. Наши предки добились своей цели: событие просто вычеркнули из истории. Для того чтобы все раскопать, понадобился Джей, который решил исследовать свое родословное древо.
— Немалое достижение с его стороны, — заметил Картер.
— О, он был настоящим мастером на подобные дела! — сказала Танзи. — Ведь его работа во многом зависела от его умения рыться в прошлом и извлекать на свет всякие пикантные истории. Он просто обожал изучать родословные древа и выкапывать фамильные скандалы, потому что благодаря им лучше продаются книги, которые он писал. Люди, чьи биографии он сочинял, обычно не возражали. Главное — продать как можно больше экземпляров книги, а если вдруг раскроется пикантная история, да еще с участием известных личностей, — тем лучше. Сейчас никто не стыдится вытаскивать скелеты из фамильного шкафа, а если и стыдится, то не сильно. Его герои скрывали лишь что-то по-настоящему плохое, мерзкое. Любовный роман предков многим кажется чем-то грустным и милым. Сейчас такое не скрывают — и хорошо, правда? — пылко спросила Танзи.
— Ну, а что же Джей? — напомнила Джесс.
— Ах да… как-то у него выдался перерыв в работе, окно между двумя книгами. Он только что сдал в редакцию рукопись. Знаменитость счастлива, издатель счастлив. Следующий герой собирался заказать ему свою биографию, но все было еще на стадии предварительных переговоров. У Джея появилось немного свободного времени, и он решил для разнообразия заняться собственными предками. Он много лет мечтал узнать, кто его предки, потому что из живой родни у него была только тетка. Старая дева, сейчас она уже на пенсии. Живет в Бристоле.
— Мисс Брайант, — кивнула Джесс. — Мы с ней беседовали.
Танзи удивилась:
— Как же вы ее раскопали? Джей называл ее старой склочницей, которая никогда его не любила; но других родственников Джей не знал. Его мать умерла. Братьев и сестер у него не было. Отец их бросил, когда он был еще младенцем; с тех пор об отце он слыхом не слыхивал. Ему хотелось разыскать другую родню — любых близких людей. Он не сомневался, что где-то у него есть родственники.
