— Конечно, не сделала, — хладнокровно ответил Монти. — Он ведь ее предал! Женщины из семьи Бикерстаф не прощают тех, кто их предает. Они их убивают!
Джесс не поняла, что имеет в виду Монти, но не стала расспрашивать. Она поспешила выполнить свой долг:
— Монти, я приехала для того, чтобы объяснить вам кое-что, о чем вы, скорее всего, даже не догадываетесь. Возможно, то, что я скажу, вас сильно удивит и даже потрясет. Но мы считаем, что вы имеете право все знать. Возможно, тогда вы лучше поймете, почему Бриджет и Танзи задумали убить Тейлора. Должно быть, вы и сами удивлялись, зачем им понадобилось его убивать. Нет, их ничто не оправдывает, убийство невозможно оправдать. И все же у них был, как мы говорим, мотив…
Монти отвел глаза в сторону. Джесс понимала: хотя он и смотрит куда-то в пространство, он ее внимательно слушает.
Вздохнув, она начала рассказывать о старой истории любви и ее последствиях. Поведала Монти о связи его отца с Элизабет Хендерсон, о рождении Лайонела, о его усыновлении, о том, как Джей узнал правду и решил, что имеет какие-то права на «Балаклаву». Потом она объяснила, как Джей собирался использовать Танзи, как только узнал, что девушка унаследует усадьбу. Он надеялся, что, женившись на ней, сумеет сам распорядиться «Балаклавой». После того как Танзи разгадала его замысел и отказалась выходить за него, Тейлор решил обратиться напрямую к Монти и признаться, что он его племянник. Не зная, как отнесется к такому известию Монти, мать и дочь страшно перепугались.
Тут Монти буркнул:
— Нет, нет… Я бы ни за что не изменил завещание в пользу неизвестного человека!
Больше он ничего не сказал.
Когда Джесс закончила, они снова погрузились в молчание. В тишине слышно было, как Хильда Поттер спустилась со второго этажа и вышла на крыльцо, но почти сразу же вернулась. Потом, пыхтя, снова начала взбираться по лестнице. Интересно, подумала Джесс, что она унесла к себе в машину вместо того, чтобы уложить в один из деревянных ящиков?
Монти поерзал в кресле.
— Тайны — такая гадость, — проворчал он и, после долгой паузы, продолжал: — Их надо предавать огласке только тогда, когда они никому не могут испортить жизнь. Вот взять меня. Я много лет думал, что только мне одному обо всем известно… А оказывается, все всё знали, только мне не говорили!
— Так вы все знали?! — недоверчиво переспросила Джесс.
— Что? — Монти посмотрел на нее, как будто на время забыл о ее существовании, а разговаривал сам с собой. — Нет, конечно, не все, отнюдь не все! Я не знал, что у миссис Хендерсон, мамы Пенни, родился ребенок. Говорите, его звали Лайонел? Я понятия не имел, что тип, который развалился на моем диване… — Монти ткнул пальцем в названный предмет мебели, — некоторым образом мой родственник. А вот о том, что мой отец путается с матерью Пенни, я знал. Как-то случайно наткнулся на них в Стрелковом лесу, застал их, как говорится, на месте преступления. Тогда мне было двенадцать лет. Они меня не заметили — они были заняты другим! Я тихонько ушел. Ошибиться было невозможно. Хотя тогда я был еще совсем мальчишкой, я сразу понял, чем они занимаются. Видите ли, меня отдали в школу-интернат для мальчиков. Мы подслушивали разговоры старшеклассников, а они, похоже, ни о чем другом почти и не говорили. Это разжигало наше любопытство, а нас делало не по годам развитыми паршивцами. Но я никогда не рассказывал своим приятелям о том, что тогда подглядел в Стрелковом лесу. Я никому не мог признаться в том, что видел. Это была моя тайна, и я хранил ее больше шестидесяти лет.
— Ах, Монти… — с грустью произнесла Джесс.
Старик тоже вздохнул.
— Позже у меня появилась причина полагать, что моя мать тоже знала об их романе. Правда, о ребенке она, скорее всего, понятия не имела… Теперь выяснить уже невозможно, но, если она все знала, возможно, именно это и подтолкнуло ее на… но и об этом сейчас говорить бесполезно. Сейчас уже ничего нельзя изменить. Как говорится, все давно прошло, стало древней историей. Главное — я никогда никому ни о чем не рассказывал. Наверное, именно та моя тайна стала первым клином, который разбил нашу с Пенни жизнь. Но не только поэтому наш брак дал трещину. Было много других причин, и почти во всех случаях виноват я. Пенни была умная и отлично меня знала. Она догадывалась, что я что-то от нее скрываю, и это ее мучило. Шли годы, я по-прежнему ничего ей не говорил, а она все больше злилась. «Монти, я никогда не знаю, о чем ты думаешь! — говорила она мне, бывало. — Но все твои мысли, похоже, о чем-то одном. У тебя что-то есть на уме, что-то тебя беспокоит, грызет, а мне ты не доверяешь настолько, чтобы поделиться со мной». Она все глубже вбивала тот клин, и наконец дерево, с которым можно сравнить наш брак, расщепилось пополам, прямо посередине. Конечно, я не мог поделиться своей тайной ни с кем — и особенно с ней. Я не мог сказать бедной девочке правду, верно? — Монти резко повернул голову к Джесс и посмотрел ей в глаза. — Ведь верно?
— Да, Монти, — тихо ответила Джесс. — Да, вы не могли с ней поделиться.
Монти вздохнул с облегчением.
— Спасибо вам, рад слышать, что вы это сказали. — Он, кряхтя, встал. — Возможно, вы и не хотите выпить, а я очень даже хочу!
— Я принесу, — быстро сказала Джесс.
Она встала и открыла медную крышку ящика для угля. В угольной пыли стояла бутылка виски. Она нашла в буфете стакан и щедро плеснула в него янтарную жидкость. Бедный старик заслужил.
— Монти, — сказала она, снова садясь на место, — возможно, кое-что до сих пор не приходило вам в голову, но я должна предупредить вас.
— В чем дело? — спросил Монти, глядя на нее поверх стакана.
— Вполне возможно, что Лайонел до сих пор жив. Ведь он моложе вас лет на десять-одиннадцать. С прискорбием должна сообщить, что человеком он стал никудышным — бросил жену с маленьким ребенком и скрылся в неизвестном направлении. Наверное, он потом еще долго боялся, что его найдут. Возможно, он уехал за границу или живет сейчас в нескольких сотнях миль отсюда; возможно, он официально сменил имя. Но… прошло столько лет, он мог решить, что ему больше нечего бояться. Джей нашел вас, и кто знает? Однажды может объявиться и Лайонел. Я не хочу, чтобы вы волновались из-за него, просто лучше ко всему быть готовым. К сожалению, об убийстве написали во всех газетах. Как бы сейчас ни звали Лайонела, и где бы он сейчас ни находился, он может все узнать.
Монти почесал ухо.
— Да, наверное. Тут уж ничем не поможешь. Но он все равно ничего не получит. — Он бросил на Джесс лукавый взгляд. — Для него будет уже поздновато накладывать лапы на «Балаклаву»! — Он снова посерьезнел и покачал головой. — Повторяю, я бы такого не допустил! — Он печально улыбнулся. — Странно… в детстве мне всегда хотелось братика. Но не сейчас. Сейчас мне лишние сложности ни к чему.
Внезапно он просиял:
— Слушайте, ведь до сих пор он ни разу не пытался меня найти! Возможно, он уже отбросил коньки. Если он жив, то может жить где угодно. Скорее всего, он понятия не имеет о том, кто его настоящие родители, и не знает о «Балаклаве». Если так, ему же лучше. И для его сына было бы лучше, если бы он ничего не узнал, бедняга! Если этот Лайонел читает газеты, возможно, он больше боится, что я найду его, чем я боюсь, что он попытается разыскать меня. Говорите, он бросил жену с ребенком? Значит, скорее всего, он и сейчас таится.
