Получив ритуальный втык от Бибирева, которому пришлось сообщить о пропаже, я занялся повседневными делами – высадка передового эшелона на Гермес шла полным ходом, союзники перебрасывали с Земли части технического обеспечения – менее чем за три ближайших месяца наша планета (вот видите, я уже начал именовать Гермес «нашей планетой»… Оговорка отнюдь не случайная) должна принять девять миллионов четыреста пятьдесят тысяч человек, и это являлось лишь прелюдией ко второму этапу Эвакуации, который начнется в начале зимы.
Несметную орду колонистов предстояло разместить в еще не обжитых районах на севере, довести до сведения каждого, что кажущаяся благостность Гермеса обманчива и здесь можно наткнуться на сотни различных опасностей, от ядовитых растений до хищных гигантских варанов, доставить им продовольствие на первое время, озаботиться развитием транспортной сети – придется строить дороги. Очень непростые задачи. Таким образом, я как полномочный представитель Управления Имперской Безопасности занялся совершенно несвойственными биологу делами – на счету была каждая пара рук и каждая голова, способная соображать.
Несколько дней меня терзало смутное чувство, что в истории с Крыловым есть нечто весьма и весьма странное. Странностью являлся не сам факт исчезновения в никуда, а сопровождавшие его обстоятельства. Всякий нормальный человек, собираясь в дальнее путешествие, возьмет с собой хотя бы привычные вещи и небольшой запас еды – юный Барбен из Сен-Флорантена сделал именно так, это достоверно известно: отец Фернандо рассказывал, и у меня нет поводов не верить священнику. Кроме того, Барбен зашел попрощаться и известил настоятеля церкви о своем намерении уйти к Чужакам. Но Коленька совершил нестандартный ход: просто вылез из автомобиля, забрал с собой диноцератиху Гильзу – «домашнее животное» лейтенанта Вебера – и убыл в неизвестном направлении.
Направление, впрочем, определилось следующим утром, когда Луи Аркур вместе со своей замечательной псиной-волкодавом и капитаном Казаковым нашли место, где Крылов растворился в воздухе или нырнул в одну из «дыр», как здесь назывались стационарные точки сингулярности, ведущие то ли в другое время, то ли в иные измерения. Понятно, что искусственный разум принадлежавшего господину капитану персонального микрокомпьютера не выявил ничего экстраординарного – Коленька будто сквозь землю провалился, причем сделал это в банальнейшем замусоренном проулке возле Рю де Сент-Омер – не мог найти места поприличнее!
Отец Фернандо намекал, будто его подопечный Барбен слышал некий «зов», однако подробности остались неизвестны: священник сослался на тайну исповеди. Хорошо, допустим, что Крылова тоже «позвали» и он сломя голову ринулся к приманке, раздолбай эдакий. Однако какую роль здесь играл обычнейший диноцерат? Это довольно редкий представитель местной фауны, ничем, кроме древности своего вида, не примечательный – маленькое норное животное с желтовато-белой шерстью, набором острейших зубок и полным отсутствием мозгов. По крайней мере, так было раньше, когда диноцератов изучал Жерар Ланкло. Теперь же зверьки вдруг обуялись неслыханным человеколюбием, а объектом его приложения стала тевтонская база «Аахен». Диноцераты оккупировали военный городок и вскоре стали привычной частью пейзажа – экипажи многих танков взяли диноцератов «на воспитание». Жерар объяснения давать отказался, поскольку такое поведение зверей противоречило всем прошлым наблюдениям. Сказал только, что возможно наблюдается некое проявление коллективного разума колонии диноцератов – они якобы убедились в неопасности людей. Смех один. Дикие животные никогда себя так не ведут.
…Рано утром 3 октября в каюту «Франца-Иосифа» заявился Сигурд и бесцеремоннейшим образом дернул меня за ногу. В искусственных людей спокон веку вкладывали программу вежливости и корректного общения с человеком натуральным, но это порождение извращенного разума Удава Каа имело крайне смутное понятие о субординации, особенно во внеслужебное время.
– Отцепись, – проворчал я, натягивая плед на голову. – Сколько времени?
– Четверть седьмого, – отозвался Сигурд. – И не надо мне говорить о том, что андроиды могут вообще обходиться без сна, а человеку обыкновенному он необходим. Вставайте, доктор. Есть новость.
– Когда ты вваливаешься в комнату среди ночи, я тебе не доктор, а его высокоблагородие господин подполковник! Что еще?
– Новость ждет в салоне. Вместе с диноцератом герра Вебера.
– Что-о?
Хочешь не хочешь, а просыпаться придется! Я подпрыгнул на кровати, мигом натянул футболку (задом наперед), запутался в штанинах брюк и наконец выскочил за дверь, бомбой пронесшись по коридору корабля.
Ну точно. Вот он, негодяй, во всей красе. Луи здесь же, вместе с Альфой.
– И как это прикажете понимать? – прошипел я, подпуская в голос зловещий тон. Не приветствовать же господина Крылова цветами и песнями? Терпеть не могу, когда меня заставляют беспокоиться! – Завтрак в дружеском кругу? Конечно, раз в десять дней можно себе такое позволить!
Гильза, завидев меня, испуганно свистнула и забралась под стол. Собака невозмутимо наблюдала.
– Чего молчишь, засранец?
– Жду, пока вы, Вениамин Борисыч, выговоритесь, – с лучезарнейшей улыбкой ответил Крылов. – Давайте-давайте, готов выслушать от вас любые мнения о моей скромной персоне!
– Идиот, – буркнул я, усаживаясь напротив. – Луи, будьте столь любезны, налейте кофе. Я в такую рань туго соображаю.
Коленька решил проявить полезность и приготовлением кофе занялся сам. Сигурд, с обязательной кривоватой ухмылкой на губах, устроился в дальнем углу, на откидном стульчике – ждал развития событий.
– Мсье Крылов пришел вчера вечером, – пояснил Луи, желая прервать чересчур затянувшуюся паузу. – Попросился переночевать.
– И дальше? – осведомился я.
– Утром мы проснулись и сразу пошли в Бланьяк, – сообщил наш общий приятель, словно это и без него не было очевидно. – Вам следует выслушать Николая. И… Не надо сердиться, доктор.
– Отмазываете, значит? – Я позволил себе улыбнуться. – Выгораживаете? Хорошо, ставить в угол Коленьку не буду, только лишу сладкого на обед и отправлю спать в девять вечера. Что ты молчишь, будто язык проглотил? Мы ждем!
– Обращается на «ты», – сказал Крылов. – Значит, действительно волновался… Вы, док, извините – так получилось. Сам не ожидал, честное слово!
– Чего не ожидал? – подался вперед я. – Они… Они тебя позвали?
– Вроде того. Хорошо, начну с самого начала. После дня рождения Луи Сергей повез нас в город на своем джипе, это было сразу после полуночи по местному времени…
* * *
Я сделаю вам смешно, но рассказанная Коленькой история тоже показалась мне сказкой. Сначала. Затем я решил привести в систему отдельные эпизоды, запросил по линии Планка необходимую литературу, освежил знания в науке о символах и вдруг понял: Крылов вовсе не обкурился опия в салоне мадам Коменж и не пролежал минувшие дни в белой горячке. Всё правда. А если мы имеем дело с чистой правдой, значит… Значит пресловутый «контакт» с не менее пресловутыми «зелеными человечками» откладывается на неопределенное время. Общаться как на официальном, так и на бытовом уровне Чужаки отказываются.
