Люди, рассевшиеся на пружинных подушках дорогого экипажа с эмблемой отеля «Мальмезон», вызывали у пролетариев плохо скрываемое чувство неприязни, словно британское общество испокон веку не было разделено на четко разграниченные и практически изолированные друг от друга сословные группы и где a priori один человек не был равен другому. Отпускали комментарии, поглядывали нагло и изредка сплевывали сквозь зубы чем-то темным, наверное кошмарным жевательным табаком.
Джералд Слоу, лорд Вулси, как и положено природному аристократу, не обращал на плебс и малейшего внимания – это ниже его достоинства. Однако на вопрос Евы ответил:
– Ирландцы, мадемуазель. Ливерпуль – один из городов королевства, где после картофельного голода 1840 года осело множество беженцев из Ирландии. Разговаривают они на смеси гэльского и примитивного английского. Своеобразный пиджин-инглиш.
– А разве гэльский язык не запрещен?
– Поверьте, полиция не станет следить за тем, на каком именно диалекте общаются простолюдины. О, наконец-то фургон убрали… Опаздываем, но беспокоиться незачем, без нас судно не отправится. Это ведь не пассажирский рейс, от расписания мы не зависим.
– Надеюсь, Тимоти и Робер уже на месте.
– Поезд из Дувра должен был прибыть два часа назад…
К пролетке подошел высокорослый констебль с пронзительно рыжими бакенбардами (и здесь несомненная ирландская кровь!), внимательно оглядел седоков, осведомился о месте назначения.
– …Александра-док? Тогда я бы посоветовал вернуться на Хаттон-Гарден, чтобы не создавать толчеи на улице и через Кингс-роуд сразу на Дерби-роуд, идущую вдоль берега реки на север, к докам. Это кратчайший маршрут. Разрешите пожелать вам доброго пути, джентльмены, и вам, уважаемая леди…
– Английский полисмен, – ничего не выражающим голосом сказал Джералд, провожая взглядом вежливого сержанта в куполообразном шлеме. – Такая же визитная карточка Британской империи, как король или Вестминстерское аббатство… Кучер, вы слышали советы констебля?
– Как будет угодно, ваша светлость!
Ливерпуль долгие столетия является одной из «морских столиц» Великобритании – столица графства Мерсисайд расположена вдоль впадающей в Ирландское море реки Мерси и узкого изогнутого залива-эстуария, а бесконечная цепь доков, пакгаузов и пристаней на правом берегу вытянулась почти на семь миль. Может быть, порты Лондона и Бристоля крупнее, да и оборот грузов там больше, но гавань Ливерпуля заслуженно считается самой протяженной. Здесь же находятся и «ворота в Америку» – большинство ирландских и английских эмигрантов отправляются в Новый Свет именно отсюда. Порт – это настоящий город в городе, со своими железными дорогами, верфями, мастерскими и огромными складами. «Крестник» концессии «Титаник» приписан к Ливерпулю, и если взглянуть левее и вперед в отдалении, можно рассмотреть четыре оранжево-черные трубы этого парохода, находящегося сейчас на стоянке у дока Трафальгар.
Коляска повернула на Сеймур-стрит, один из многих проулков, разделявших закопченные пятиэтажные пакгаузы красного кирпича. Пришлось остановиться и пропустить крошечный паровоз, тянущий по портовой узкоколейке платформы с тюками выделанных кож. Остро пахло дымом и креозотом, над устьем Мерси разносились низкие звуки корабельных сирен, жизнь в гавани бурлила.
– …Н-да, на причал для пассажиров первого класса не слишком похоже, – улыбнулась Ева. – Никогда не отправлялась в дальнее путешествие в столь романтической обстановке… По-моему, очень мило, вы не находите, Джералд?
– Бесподобно, – фыркнул лорд. – А вот, кстати, и наш… э-э… лайнер.
Широкий северный мол Александра-дока выглядел непрезентабельно: вид на залив скрывали похожие на черные конические курганы кучи угля и сероватого песка, возвышались выглядящие ужасно древними ржавые паровые краны. У причала стояли три грязноватых парохода и архаичная парусная шхуна, наверняка построенная еще во времена принца Альберта.
– Первый в ряду, с синей трубой и такой же полосой по борту, – пояснил лорд Вулси – Посудина небольшая, однако надежная, кроме того, этот каботажник совершенно незаметен на фоне десятков других таких же – «Эвертон» используется в основном на трассе Ливерпуль-Дублин-Голуэй, но ходил и в Амстердам и в Ригу… Судно новое, ему всего четыре года, а у капитана наилучшие рекомендации и огромный опыт. Согласитесь, моя собственная яхта вызвала бы нездоровый интерес у людей, внимания которых нам следовало бы избегать.
Евангелина согласно кивнула – в Слоу-Деверил она видела модель и фотографии «Леди Годивы», паровой океанской яхты семьи Вулси: королевская роскошь и запоминающийся облик, не у каждого европейского монарха есть такой корабль, разве что у повелителей самых богатых и могущественных империй! Скромный «Эвертон» водоизмещением всего тысячу двести тонн – куда лучший выбор.
– Ага, наши друзья уже на борту, кажется, я вижу Тимоти и Ойгена на палубе, – Джералд, прищурившись, вгляделся в темный силуэт небольшого парохода. – Чемоданы из отеля должны были доставить утром, следовательно, можно отправляться.
Поднялись по узким сходням, навстречу вышел капитан – мистер Мак-Мёрфи, огромный медведеподобный шотландец родом с самого севера, из Килдейла. По-английски он говорил правильно, но с грубым акцентом:
– Добрый день, сэр, здравствуйте, мисс. Судовая и пассажирская роль закрыта, разрешение капитана порта получено. Багаж погружен еще вчера. Больше никого не ждем?
– Нет, – ответил Джералд. – Маршрут уточнен?
– Да, сэр. Уголь пополним в Киле после прохождения канала, затем в Данциге и Мемеле. Если не будет задержек, прибудем на место ровно через шесть суток, утром тридцатого марта.
– Отлично, мистер Мак-Мёрфи. Как скоро мы сможем выйти в море?
– Через час, сэр. Этого достаточно, чтобы раскочегарить котлы.
Капитан величественной походкой, присущей всем крупнотелым и уверенным в себе людям, отбыл на мостик, и внимание лорда переключилось на Тимоти с Ойгеном. Оба оделись «по-походному» – техасец предпочел практичный костюм сан-францисской фирмы Леви Страусса «с карманами для ножа, денег и часов» цвета выцветшей парусины, Ойген же теперь напоминал фабричного трудягу – кепи и зеленоватая куртка из хлопчатой саржи.
– Робер с доктором обустраиваются в своих каютах на верхней палубе, – оповестил Тимоти, предупреждая вопрос Джералда. – С сервисом на «Эвертоне» туго, вместо метрдотеля парнишка с камбуза, зовут Мэтью. Молодой, но сообразительный и расторопный, я с ним мигом поладил. Обедать будем в офицерской кают-компании, хотя офицеров на судне всего трое – сам капитан и два помощника. Кстати, мистер Мак-Мёрфи уступил даме свою каюту. Любезный человек, даже не скажешь, что шотландец.
– Как вижу, ты здесь успел освоиться, – усмехнулся лорд.
– Лоханка маленькая, мы с Ойгеном успели обегать ее от киля до вороньего гнезда… Заодно познакомились с экипажем – такие рожи, что за нашу судьбу в штормовом Северном море я спокоен. Конечно, в большинстве ирландцы.
