Принц помедлил, подозрительно оглядел «водомерок», собравшихся за его спиной в колонну по трое, и положил руку на створку двери. Нажал сначала легонько, потом сильнее, еще сильнее… Створки ворот не шелохнулись. Принц стукнул по ним кулаком, ногой, рукоятью меча…
Он стучал в них, пока не устала рука и вся безнадежность этого занятия не стала ему очевидна. Принц сел на траву и задумался.
Поход этот с самого начала представлялся ему довольно сумасбродной затеей, однако принц не предполагал, что дело может обернуться таким образом. Если, обойдя остальные башни замка, он не обнаружит открывающихся ворот — а так, скорее всего, и будет, — ему придется возвращаться восвояси несолоно хлебавши. И разумеется, в королевстве найдутся злопыхатели, которые не поверят (или сделают вид, что не поверили) ни единому его слову. Что ж, придется заткнуть десяток самых крикливых глоток, хотя самая голосистая, принадлежащая королеве-мачехе, долго еще будет извергать на него хулу, и ничего с этим не поделаешь. Но зато он вернется домой живым. А Венсана… Пусть уж она сама решает, выполнил ли он клятву. В конце концов, на все есть воля Божья, и раз он не смог попасть в замок, значит, не ему предназначил Господь свершить это деяние. А Венсана… Ну что же, она мила, умна, и женитьба на ней сразу положила бы конец его денежным затруднениям, но ведь на ней свет клином не сошелся…
Принц рассеянно наблюдал за терпеливо ожидающими чего-то «водомерками», в обществе которых, судя по всему, он будет вынужден провести нынешнюю ночь, и ничто не предвещало последовавшего вскоре приступа ярости. Он спокойно думал о предстоящем возвращении, как вдруг в глазах у него вспыхнул алый свет, губы искривились судорогой, а рука сама собой легла на рукоять меча… Несколько минут он молча и упорно боролся с собой, загоняя на место темного зверя, поднявшегося из глубин его подсознания. Но вот красная мгла в глазах принца начала редеть, и сквозь нее проступили очертания розовых башен, розовых «водомерок», в розовой траве появились изумрудные отливы… Лотто прислонился к холодной стене замка и закрыл лицо ладонями.
Приступ прошел на удивление быстро — наверно, потому, что никого поблизости не случилось, а то бы не избежать смертоубийства. Эта алая, гасящая сознание ярость досталась ему в наследство от отца, в порыве бешенства зарубившего свою жену — мать Лотто. Во время таких припадков у короля или его сына придворные, стараясь не попадаться им на глаза, отсиживались в самых неожиданных местах. Если приступ ярости настигал принца на поле брани — а это случалось нередко, — он был способен в одиночку обратить в бегство полсотни воинов противника, поскольку страх смерти и чувство боли покидали его.
Но почему сейчас, именно сейчас, вспыхнул перед его глазами алый свет? Обычно он чувствовал приближение приступа заранее, иногда за час, за два, и старался встретить его один и без оружия. Впрочем, и безоружный принц Лотто мог натворить немало бед.
Но сейчас… Все шло хорошо, не было никаких причин для вспышки… Или были? Тут принц с радостью ощутил, что к нему возвращаются силы, совсем было его покинувшие. В голове прояснилось, и все встало на свои места. А причины все-таки были, и очень веские: он не хотел ехать в столицу, он не хотел видеть ни Венсану, ни короля-отца, ни королеву-мачеху. Он шел сюда, чтобы умереть. Он знал, что должен умереть, он готов был умереть, он хотел умереть…
Стена лживых и лицемерных харь, прикинувшихся людьми, встала перед глазами принца. Подосланные убийцы, убийца-отец и стремящаяся не отставать от него убийца-мачеха… И кредиторы, разом решившие взыскать с него все долги. И Венсана, которая, уж верно, не сама надумала послать его к Железному Замку…
Принц поднялся на ноги.
— Эта дверь должна открыться. Я хочу, чтобы она открылась, какие бы жуткие твари ни таились за ней! Я хочу умереть как рыцарь, с мечом в руках!
Да, именно так: не бросаться в отчаянии на собственный меч, не ждать, когда лучший друг подсыпет в твой кубок яд из перстня или лукавый трактирщик в чаянии грядущих милостей вонзит тебе спящему вилы в спину! Нет, в битве со злом он хочет обрести свою смерть!
Неожиданно принц ясно представил себе, как распахиваются массивные створки ворот, и поднял меч…
Послышался громкий вздох. Створки ворот разъехались, и из проема выполз металлический пандус. Принц подобрал копье, быстро взбежал по пандусу и оказался в ярко освещенном зале. Следом бросились «водомерки», и ворота с легким шипением закрылись.
* * *
«Попался!» — пронеслось в голове у принца. Зал, в котором он очутился, был достаточно просторен и высок, чтобы в нем можно было орудовать копьем, однако четыре стены есть четыре стены: рано или поздно его здесь осилят.
Он решил, что уж теперь-то «водомерки» точно бросятся на него, однако серебристые твари безучастно замерли у входа и не выказывали никаких агрессивных намерений. Даже стрекотать перестали.
Настороженно поводя глазами по сторонам, принц, подобравшийся, словно сжатая стальная пружина, готовая вот-вот распрямиться, ожидал, что с минуты на минуту какая-нибудь стена разверзнется и на него полезет клыкастая, зубастая, рогатая нечисть, но ничего такого не происходило. Он почувствовал, что откуда-то подул горячий ветер, потом в воздухе запахло чем-то приторным, желтый свет, льющийся с потолка, сменился голубым. Тело стало слегка покалывать невидимыми крохотными иголочками. Что-то вокруг все время менялось, но это что-то было почти нематериальным и не представляло опасности.
— Интересно, что сие колдовство значит? — негромко бросил принц в пустоту и с удивлением обнаружил, что его вопрос услышан. В стене напротив отворились не замеченные им прежде двери, за которыми оказалась маленькая комнатка размером примерно четыре на четыре локтя. Принц нерешительно шагнул к ней и сразу понял, что с копьем он здесь не поместится. И тут же, с некоторым, правда, опозданием, ему в голову пришла другая мысль: «А зачем вообще в нее заходить? Может быть, его хотят заманить в какую-то новую ловушку, где сопротивление станет и вовсе невозможным? Если обитатели замка знают, зачем он сюда явился, — а не догадываться о его намерениях они не могут, — то это, конечно, ловушка, и надо постараться ее избежать. Хотя, с другой стороны…»
Никакой «другой стороны», с которой можно было бы взглянуть на возникшую перед ним каморку, он придумать не смог. Ничем иным, кроме как ловушкой, она быть не могла, однако с того момента, как принц увидел Железный Замок вблизи, у него возникло ощущение нереальности происходящего. И в этом полусне-полуяви чувство опасности притупилось, а только что пережитый страх перед западней показался ему почему-то смешным. Стоит ли чего-то опасаться тому, кто возжелал смерти? Может ли он отступить в тот самый миг, когда чрево замка раскрылось перед ним? Неужели его пустили сюда лишь для того, чтобы убить, и разве не могли обитатели замка расправиться с ним раньше? А ведь другие рыцари, судя по рассказам, не только побывали здесь, но и сумели вернуться назад… Мысли принца путались, и он не стал в них разбираться, а прислонил копье к стене и шагнул в каморку.
