— …Жи-и-изнь… жи-изнь… жизнь человеческая священна… свя-щен-на… свя-а-а-щен-на… Жи-и-и-тель… жи-и-тель… житель Горы священен… свя-ще-нен… свя-а-ще-е-нен…
Мгал больно ущипнул себя за руку, тряхнул головой, скрипнул зубами и, превозмогая желание посмотреть на колдовской диск, повернулся к файголиту:
— Что это, Фалигол? Что это за наваждение?
Печальный юноша взглянул на него с любопытством:
— Ртон, как всегда, не ошибся, житель Горы из тебя не получится. Ты не можешь принять Музыку Двух Начал, и, следовательно, Законы Горы никогда не станут законами твоего сердца и разума.
— А ты? Ты ведь тоже можешь противиться очарованию этой Музыки? — Мгал ткнул пальцем в продолжавший крутиться диск.
— Я файголит, Законы Горы впитаны мной с молоком матери. Музыка Двух Начал предназначена для обращения и воспитания людей. К тому же я Вопрошатель Сферы, и, значит, сердце и разум мой подчинены иной музыке. — В голосе Фалигода послышалась боль.
— Вопрошатель Сферы? — повторил Мгал, давно уже собиравшийся выяснить значение этого титула, но его отвлекли донесшиеся из зала голоса. Трое людей, разом поднявшись со скамьи, вытянув руки перед собой и запрокинув головы, запели недружно, но вдохновенно:
— Священна Гора и живущие в ней! Священны жизни исповедующих Законы Горы! Гора, мать и защитница! Гора, подательница благ, кормилица, живи во веки веков… Гора, Гора, мы твои новые дети, прими нас, очисти от скверны, пошли нам новые, безгрешные жизни… Гора, Гора, мы будем достойны великой милости, кровью и дыханием, сердцем и разумом клянемся…
— Довольно противно поют. Это колдовство, клятва на верность?
— Да нет, какое там колдовство. Всего лишь воспитание и обращение. А поют они хорошо, искренне, это даже я слышу. — Фалигол прислушался, полузакрыв глаза, потом снова обернулся к Мгалу: — Тебе, быть может, невдомек, но жизнь здесь достаточно нелегка и… э-э… ну, скажем, имеет свои особенности. Нередко у нас случается, что благополучие многих зависит от душевных качеств одного человека, и предательство, трусость, а то и просто сомнения и колебания могут повлечь за собой катастрофические последствия. Так уже бывало… Впрочем, — неожиданно прервал себя файголит, — зрелище это, вероятно, с непривычки и правда кажется неприятным. Но мне все же хотелось, чтобы ты познакомился с ритуалом и знал, что характеры живущих в Горе выковываются воспитанием, внушением, знанием с такой же тщательностью, с какой обитатели городов выковывают свое лучшее оружие.
Разумеется, принятие Законов Горы несколько ограничивает возможности человека не только в поступках, но и в мыслях, — продолжал Фалигол. — Делается это ради общего блага, однако пользу приносит любому члену нашей общины. Каждый живущий в Горе и исповедующий её Законы может быть уверен, что, если ему будет угрожать опасность, плечом к плечу с ним встанут все дети Горы. И любой из нас, человек, или файголит — Хранитель Горы, или новообращенный, не раздумывая отдаст за него свою жизнь.
— Звучит красиво, и все же я рад, что мне не пришлось принимать Законы Горы, — сказал Мгал, не сводя глаз с людей в зале, снова опустившихся на скамью и словно окаменевших. — Кстати, где же Ртон?
— Вон там, за кругом Двух Начал. Работа у него тонкая, не так-то просто подобрать ритмический рисунок к рисунку звука и голоса. Каждый раз это зависит от числа и состояния обращаемых, от самочувствия и даже настроения самого Воспитателя. Но обращенные Ртоном всегда проходят испытание успешно.
— Что это за испытание?
— Без колебаний отдать свою жизнь за другого обитателя Горы. О, это большой праздник для всех нас — принятие в общину новых товарищей. Но ты его уже не увидишь, тебя к тому времени здесь не будет. Итак, если ты готов, я исполню твою просьбу и сведу тебя туда, где находится то, что я считаю главным в нашем городе.
— Я готов, — подтвердил Мгал, и они вновь пустились в путь, переходя из коридора в коридор, с лестницы на лестницу, с подъемника на подъемник, уносивших их все глубже и глубже в недра Горы.
— После осмотра Серебряного Ковша ты спросил, какой смысл отыскивать сокровищницу Маронды, если файголиты не только обладают знаниями древних, но и успешно используют их в жизни, — сказал Фалигол, приостанавливаясь в коридоре, прорезавшем сплошной массив черного стекла. — Тогда я не сумел ответить тебе, поскольку обитатели Горы никогда не стремились обладать кристаллом Калиместиара и добраться до сокровищницы, ключом от которой он является. Но сейчас пришла пора объяснить, почему нам не нужен кристалл, и рассказать заодно историю подземного города, после чего тебе легче будет решить, есть ли смысл разыскивать сокровищницу Маронды.
«Вот оно!» — пронеслось в мозгу у Мгала, и он замедлил шаг.
— Каждый народ по-своему помнит историю нашего мира, и файголиты не могут утверждать, что располагают достаточными знаниями о ней. Тем не менее мы считаем их наиболее полными: жители городов юга, ассуны, барра, монапуа, юрги, Лесные люди и многие другие племена лишь смутно упоминают в своих преданиях о Времени Большой Беды, а о Семи Сферах Посвященных, кажется, и вовсе не сохранили воспоминаний. В хрониках файголитов сведений тоже не слишком много, и все же они дают некоторое представление о том, каким был наш мир до прихода Большой Беды. На планете — огромном круглом шаре — посреди Великого Внешнего моря существовало три материка: два больших и третий, расположенный между ними, маленький. На больших материках человеческие цивилизации развивались по-разному: на западном, называемом теперь Землей Колдунов, люди поклонялись неведомым теперь божествам, изучали магию и могли творить с её помощью вещи поистине поразительные; на втором, восточном, люди создали машинную цивилизацию, они поклонялись знаниям, полученным научным путем, и чудеса, творимые при помощи созданных ими машин, были не менее удивительны. Наш материк, лежащий между двумя этими богатыми и густо заселенными землями, был признан их жителями нейтральным и почти не испытал на себе влияния ни западной магии, ни восточной науки, хотя здесь и имелись небольшие поселения магов и ученых. — Фалигол закинул руки за спину и уставился в пол коридора, словно читая на черном стекле повествование о давно минувших временах. — О том, что вызвало Большую Беду, можно лишь догадываться: случайно ли нарушили маги и ученые природное равновесие, или причиной тому была разразившаяся между ними война — неизвестно, но, как бы то ни было, чудовищная катастрофа потрясла планету до основания.
Оба больших материка погрузились на дно Великого Внешнего моря, исчезли также два спутника нашей планеты — две луны, вращавшиеся прежде вокруг неё и делавшие ночи на ней значительно светлее, чем теперь. Да, да, я знаю, что многое в моей речи кажется тебе непонятным, но спросишь об этом позже, сейчас я хочу рассказать главное, — остановил файголит северянина. — Большая Беда неузнаваемо изменила наш мир, обрушилась на маленький центральный материк наводнениями, землетрясениями, извержениями вулканов и прочими ужасами.
Черные тучи пепла закрыли солнце, отравленным воздухом стало невозможно дышать, из рек и озер нельзя брать воду, от ядовитых дождей люди, жившие здесь, мерли как мухи. Небольшие страны, расположенные на нашем материке, — Юш, Мондараг, Уберту, Край Дивных городов, теперь-то о них воспоминают как о могучих и огромных государствах, — были буквально стерты с лица земли. Жизнь повсеместно угасала, и тогда, чтобы оставить о себе хоть какую-то память для тех, кто, быть может, через сотни веков вновь заселит нашу планету или сумеет каким-то чудом пережить катастрофу, жители малого материка, нашедшие на нем приют западные маги и восточные ученые собрались в Танабаге — столице государства Уберту, по милости судьбы уцелевшей среди моря разрушения, — и надежно упрятали спасенные ими знания в сокровищнице, специально построенной для этой цели Марондой — Последним Верховным Владыкой Уберту…
