Руки скаруса становились все требовательнее и настойчивей, дыхание тяжелее, и Батигар, внезапно очнувшись от своих дум, ощутила столь сильное омерзение, что едва поборола желание отшвырнуть прочь эту похотливую тварь. Вместо этого она, намеренно возбужденно дыша, чуть отстранилась от Хар-Лу и жалобно попросила:
— Подожди, дорогой! Пожалуйста, погоди, дай мне отдышаться. Ты так нетерпелив, а ведь у меня в жизни не было ещё ни одного мужчины! Позволь мне немного передохнуть, спешить некуда, у нас впереди целая ночь и вся жизнь.
Скарус пробормотал что-то невразумительное и, подобно пиявке, присосался к её правой груди.
— Погоди, дорогой мой, ну пожалуйста! Ляг рядом, расскажи о вашем народе, о себе, о том, почему тебя признали достойнейшим из достойных и доверили Жезл Силы. И еще, если тебе нетрудно, не мог бы ты принести чего-нибудь поесть и попить, я так проголодалась! С утра у меня даже хлебной крошки во рту не было. — Говоря это, Бати-гар, как умела, продолжала ластиться к Хар-Лу, представляя, с каким наслаждением свернет этому хилому хромоножке шею, как только добьется от него желаемого.
Упоминание о пище и питье смутило голубокожего, заставило испытать чувство вины: каким бы ни был Хар-Лу дикарем, он сознавал, что требовать любви от голодной, мечтающей о глотке воды женщины жестоко и неразумно. С трудом оторвавшись от Батигар, скарус поднялся с циновки и, повозившись в дальнем углу комнаты, притащил глиняную миску с застывшей кашеобразной массой, лепешку, две вяленые рыбы и высокий кувшин, предложив де вушке вместо ножа и ложки широкую плоскую палочку. Некоторое время он молча наблюдал за тем, как Батигар Неумело управляется с отдающей рыбой кашеобразной массой, упрямо нежелавшей держаться на палочке, а потом неожиданно грустным голосом сказал:
— Напрасно ты считаешь меня достойнейшим из достойных и лучшим из лучших. Я хромой, к тому же с рождения считаюсь хилым и неловким. Охотник из меня неважный, и Жезл Силы был доверен мне вовсе не за особые заслуги.
В тусклом свете жирового светильника лицо его выглядело растерянным и по-детски беззащитным. Слегка заикаясь, то и дело замолкая, чтобы подыскать нужные слова, он рассказал Батигар о своем детстве, о том, что, будучи низкорослым, хилым и хромым, редко участвовал в играх сверстников. Что он плохо помнит умершую во время вторых родов мать, а отец, взявший в дом вскоре после её смерти другую женщину, не слишком ласково обращался со своим ущербным сыном, хотя именно благодаря его заботам Хар-Лу сумел-таки пройти посвящение в охотники. Отец-погиб совсем недавно, в тот день, когда в поселке появились. люди из Большого мира, ставшие друзьями и кровными братьями его народа, от которых батракалы получили Жезл Силы.
Постепенно речь Хар-Лу сделалась глаже, спокойнее, и он перестал казаться Батигар таким уж мерзким. Глядя в его некрасивое, какое-то незавершенное лицо, на котором, подобно приросшей маске, навечно застыло выражение вины за свою неполноценность, она даже испытала к нему что-то вроде жалости. Этому забитому, затюканному сородичами хромуше совсем не нравилась навязанная ему роль палача, и он вовсе не гордился тем, что убил сегодня такое множество народу. Он вслух называл себя убийцей, мясником, забившим три десятка не способных оказать ему сопротивление людей, и содеянное им делало его в собственных глазах ещё гаже, ещё недостойней, ещё несовершеннее. Восприняв поначалу свою скороспелую свадьбу как проявление милости Зажигающего Небесный Светильник, теперь он начал понимать, что это скорее очередная насмешка над ним, изощренное наказание за учиненную бойню. Он сознавал, что врать сидевшей перед ним девушке не имело смысла — завтра, разговаривая с женщинами поселка, она все равно узнала бы, какого неудачника, сама того не ведая, выбрала в мужья, а надеяться на уважение и любовь её, столь сильной и красивой, с его стороны просто глупо. Дав ему такую жену, Сидящие в Круге Совета посмеялись над ним так же, как и тогда, когда доверили Жезл Силы. Посмеялись они и над ней, женщиной из Большого мира, но батракалы вообще любят смеяться и считают себя отменно веселым народом…
Слушая Хар-Лу, Батигар чувствовала нарастающее желание как-то утешить этого странного, похожего на обиженного мальчика маленького мужчину, приласкать его, сказать ему что-нибудь ободряющее. Однако она понимала, что делать этого ни в коем случае не следует — он её враг и поступать с ним надо как с врагом. Не следовало даже слушать его — не желает она ничего знать о его жизни, о бедах и надеждах. Чтобы заглушить в себе жалость, девушка начала думать о Чаг, и это помогло ей вернуть необходимую Для выполнения задуманного плана твердость.
— Дорогой, я действительно послана тебе Зажигающим Небесный Светильник. Поверь, теперь твои беды кончатся, я буду тебя любить так сильно, что ты, конечно же, войдешь в Круг Совета и передашь Жезл Силы кому-нибудь другому, — вкрадчиво сказала принцесса, прихлебывая мелкими глоточками душистую воду из кувшина. — Кстати, не покажешь ли ты мне этот самый убийственный Жезл, полученный вами от ваших друзей и кровных братьев из Большого мира? Я много слышала о нем, ещё когда жила в Исфатее, но видеть его мне не приходилось. Мне всегда казалось, что метать огненные стрелы может только Небесный Отец, которого вы зовете Зажигающим Небесный Светильник.
— Ты хочешь посмотреть на Жезл Силы? — переспросил Хар-Лу, и Батигар почудилась в его голосе усмешка и понимание.
«Неужели он обо всем догадался?» — в ужасе подумала она, глядя, как скарус направляется в дальний конец комнаты, роется в том самом углу, откуда он принес еду и питье.
— Вот эта штука и есть Жезл. На вид не скажешь, что он способен убивать, и до поры до времени смерть и разрушение спят в нем, не способные сами по себе вырваться на волю. Но если передвинуть это колечко, повернуть железную загогулину и нажать сюда… — Хар-Лу направил конец Жезла на стену, и из него вырвался белый луч. — Если я поверну другое кольцо, вот оно, смотри, этот луч может прожечь даже камень. А эта железка определяет длину луча. Это очень опасная вещь, друзья и кровные братья…
В воздухе запахло прошедшей грозой, Батигар придвинулась к Хар-Лу и, когда тот, убрав палец со спускового крючка, заставил луч исчезнуть, резко ударила его ребром ладони по выступающему кадыку. Скарус замолк на полуслове и мягко осел на пол. Жезл Силы, выпав из его ладони, упал на циновку.
Батигар всхлипнула и коснулась запястья своего бывшего мужа. Мертв. Однажды таким же точно ударом она сломала руку кундалагскому хадасу, понявшему согласие младшей дочери Бергола на верховую прогулку за городскими стенами как намек на её готовность познакомиться с ним поближе.
Девушка подняла Жезл Силы. Покрутила указанные Хар-Лу кольца, пощелкала рычажками, осваиваясь со смертоносным оружием. Потом, надавив на спусковой крючок, развалила лучом стоявший поблизости кувшин и, убедившись, что, попав в другие руки, Жезл не утратил своей силы, быстро начала одеваться. Веселье на поверхности острова, как и предсказывал её бывший муж, было в полном разгаре, и принцессе не стоило большого труда проскользнуть мимо завывающих у трех костров охотников к лазу, который вел в помещения для неженатых мужчин — именно сюда, по словам Хар-Лу, отвели Чаг. Девушка бесшумно спустилась по лестнице, заглянула в один коридор, во второй, и тут снизу до неё донеслись приглушенные голоса. Она миновала ещё два марша, освещенные коптящими и вонючими жировыми светильниками, и увидела в одном из коридоров группу беседовавших охотников. Двумя руками подняла ставший вдруг удивительно тяжелым Жезл Силы и нажала на спуск.
