Урогаль кивнул своему секретарю:
— Достань рисовальные принадлежности, пришли копировщиков, способных размножить портрет, и позаботься, чтобы Заруг ни в чем не испытывал нужды. — Он легонько коснулся рукой плеча своего гостя и мягко добавил: — Я покину тебя ненадолго, чтобы отдать кое-какие распоряжения.
Длинные вечерние тени легли на землю, когда путники приблизились к северо-западным воротам Чилара, прозванным горожанами Розовыми. Название свое они получили благодаря обрамлявшему их пышному порталу из розового ракушечника, украшенного искусным резным узором, основным элементом которого были полураспустившиеся бутоны роз. Почему камнерезы выбрали именно этот мотив, доподлинно неизвестно, однако существует несколько одинаково малоправдоподобных легенд на эту тему, которые и рассказывают обычно приезжим словохотливые чиларцы, отдыхая от дневных забот за кружкой ваньгового вина. Одна из легенд гласит, что когда-то на месте ворот был роскошный розарий, принадлежавший знатной даме, любви которой домогался Владыка Чилара. Дама эта безумно любила свой розарий и, узнав, что на его месте Городской Совет решил проложить дорогу, согласилась принять ухаживания Владыки Чилара, при условии что тот сохранит её розы. Владыка (влюбленный юноша или похотливый старец, каждый волен иметь на этот счет свое мнение) тотчас пообещал чаровнице, что розы её будут цвести вечно — и уж во всяком случае пока существует город. Когда же страсть была удовлетворена, он таки проложил на месте розария своей любовницы дорогу и выполнил в то же время обещанное, велев камнерезам увековечить на портале ворот каждый из уничтоженных цветков. Если верить другому преданию, через ворота эти, в давние времена мало чем примечательные, должна была въехать в город невеста Владыки Чилара, прибывавшая по Гатиане из Эостра. Поэты сравнивали красавицу с цветком розы, и царственный жених, решив как-то увековечить это льстившее не только ей, но и ему сравнение, к приезду невесты распорядился возвести ворота, достойные её красоты.
Впрочем, ни Мгал, ни его спутники историй этих не знали и на открывшийся их глазам великолепный портал внимания почти не обратили. Причиной тому было вовсе не равнодушие к мастерски выполненному сооружению, а тот неприятный разговор, который затеял Эмрик, становившийся все мрачнее по мере их приближения к Чилару.
— Я настоял на том, — говорил он, отведя своих спутников в густую тень, отбрасываемую городской стеной, — чтобы мы не появлялись в городе на плотах, поскольку это привлекло бы к нам излишнее внимание, и глубоко признателен вам за то, что вы со мной согласились. Теперь же, в виду этих ворот, я умоляю вас подумать вот о чем. Если известие о том, что мы направились в Чилар, каким-нибудь образом достигло заинтересованных людей, живущих в стенах этого города, то нас, за исключением принцесс, разумеется, ожидает тут слишком горячий прием, и потому мы не должны входить в ворота, не приняв хоть каких-то мер предосторожности.
— Да кому мы нужны? — недовольно проворчал Мгал, которого уже начали раздражать мнительность и ничем не обоснованные, на его взгляд, опасения товарища. — Кому до нас дело в этом городе? Как мог кто бы то ни было проведать о нас здесь, раз мы шли от Исфатеи кратчайшим путем?
— Мы нужны тем, кто охотится за кристаллом. Раньше мне тоже казалось, что догадаться о выбранном нами пути невозможно, однако присутствие среди нас принцесс из рода Амаргеев доказывает, что я был не прав.
— Но они, ведьмин сок, догнали нас, а не перегнали! И кроме Бергола…
— Есть Белые Братья, и среди них — мастер Донгам и Заруг. Надеюсь, ты помнишь, что последний проявлял живой интерес к родовому храму Амаргеев, и, сдается мне, не случайно. Есть ещё Черный Магистрат, который с некоторых пор начал страдать манией кладоискательства, причем клады его люди ищут преимущественно в старых храмах. Он, вероятно, тоже будет не прочь заполучить ключ к сокровищнице Маронды. Кстати, я слышал, что Черные Маги, или хотя бы некоторые из них, обладают удивительной и весьма вредной для нас способностью едва ли не мгновенно обмениваться сообщениями на довольно большом расстоянии. Быть может, даже на таком большом, как расстояние от Исфатеи до Чилара.
— Ха! От страха и хороший пловец утонет, — пробормотал Мгал и в задумчивости потер подбородок. — Гиль, а ты что скажешь?
Взгляд северянина скользнул по принцессам и остановился на чернокожем юноше.
— Мне нечего сказать. Я чувствую себя совсем по-другому, чем в джунглях. Город глушит меня, в голове беспокойство, как будто мозг чешется. — Юноша поколебался, прислушиваясь к своим ощущениям, и безнадежно махнул рукой: — Предчувствий нет, да они по желанию и не появляются. Но мне кажется, Эмрик прав, хорошо бы нам как-то изменить внешность.
— Причем касается это только двоих. Меня, — Эмрик усмехнулся, — и видевший неоднократно человек не сразу признает. А вот Мгал своей фигурой и ты цветом кожи — сразу привлечете внимание. Хотя чернокожие тут, верно, не редкость и тебе достаточно просто вырядиться женщиной… Скажи-ка, может быть, ты сможешь глаза стражников от Мгала отвести?
Гиль покачал головой. С тех пор как у него все заметнее стали проявляться колдовские способности, друзья начали относиться к нему с повышенным вниманием, чуть ли не с опаской, отчего юноша испытывал некоторую неловкость, а подобного рода вопросы и вовсе заставляли его чувствовать себя обманщиком, который прикидывается не тем, кто он есть на самом деле.
— Нет, Эмрик, отвести взрослому человеку, тем более двум-трем, глаза не так-то просто. Особенно если они точно знают, что должны увидеть. Но, — Гиль оживился, — мы можем превратить Мгала в старика. Грязного, скверно пахнущего, противного, — он причмокнул губами, — бельмастого старика.
— Что-о?! — грозно рыкнул северянин, сдвигая брови. — Ты эти свои ведовские штучки брось! На ком-нибудь другом чары испытывай!
— Старик — это хорошо, — поддержал юношу Эмрик. — Только почему же бельмастый? Может, лучше вовсе слепой?
— Слепец привлечет внимание, а бельмастый, да ещё и скрюченный болезнью, — вещь обычная. На любом исфатейском базаре таких полдюжины сыщется. А если…
— Нет уж, я лучше лодку в какой-нибудь деревне угоню и на ней в Сагру отправлюсь!
— Не бойся, мы просто тебя загримируем. Шрамы, морщины и бельма из воска сделаем, у меня в сумке есть. Голову золой посыплем, горб подложим…
— Почему вы так уверены, что нас здесь кто-то поджидает и меня должны узнать? Что за вздор! Клянусь Солнечным Диском, никто тут о нас и думать не думает! Не хадасы, не унгиры, не жрецы, не маги мы, даже не разбойники…
— А ведь насчет лодки это верно придумано, — неожиданно вмешался в разговор Тофур. — Украсть её тут, пожалуй, не украдешь, народ в деревеньке, мимо которой мы давеча проплывали, тертый, привык, что близ города всякий сброд шатается, а сговориться с кем-нибудь, за нож скажем, чтобы за городскую стену свез, — можно.
— Отличная мысль! Подгримируемся и попытаемся отыскать перевозчика, — подвел итог спору Эмрик, несмотря на недовольное ворчание Мгала. — Осталось решить, как нам быть с Тофуром и принцессами.
