— При мысли о власти, — сказал Шеймус, — людские сердца ожесточаются, при мысли о богатстве рушатся все моральные ценности. Но все это становится вторичным по сравнению с любовью.
Хенникот достал ключ — восьмигранный, изготовленный Полом Дрейфусом лично для него. Точно такие же ключи достали Дрейфус и Нэш. Каждый вставил свой ключ в скважину на трех сторонах деревянной шкатулки на столике рядом с койкой и повернул его.
Шеймус снял крышку, и внутри обнаружилась бархатная сердцевина, заполнявшая шкатулку почти до краев. В середине ее виднелось единственное круглое углубление шириной в три дюйма, точно по размеру золотых часов.
И все стало ясно.
— Часы нашел мой дед, — сказал Хенникот. — Вероятно, он украл их у некоего человека из Венеции, который, в свою очередь, похитил их у семейства Мартино во Франции. Именно так мой дед сделал свое состояние — перемещаясь назад и вперед во времени, манипулируя судьбой. На этом он построил свою империю, продолжателем которой стал мой отец. Оба были алчными людьми, которые жаждали власти, не осознавая последствий своих действий. Когда отец на смертном одре передал часы мне, я пообещал себе, что никогда не стану добычей пожравшей моих предков алчности. Поклялся, что стану использовать часы лишь на благо всего мира. Но вскоре понял, что благие намерения могут привести к катастрофическим последствиям, и спрятал их подальше, решив никогда больше не пользоваться ими. Вместо этого я поставил себе целью направить на добрые дела все те миллиарды, которыми завладели мои предки, не думая о конечных результатах своих поступков или о том, как их путешествия во времени воздействуют на мир.
Шеймус взял небольшую паузу, переводя дух, потом продолжил:
— Кто знает, каким образом различные события влияют друг на друга? Если бабочка взмахнет крылышками в Китае — вызовет ли это войну в Европе? Вариантов «что было бы, если…» может быть бесконечное множество: что, если королева Изабелла не стала бы финансировать Колумба, что, если бы Гитлер выиграл войну, что, если бы Эйнштейн не написал Рузвельту, настаивая на разработке атомной бомбы… Кто мы такие, чтобы это знать, кто мы такие, чтобы решать за всех, кто мы такие, чтобы играть в Бога?
— Но если вы знали, какую опасность представляют часы, почему вы их не уничтожили? — спросил Ник.
— Всем нам свойственно ошибаться, Николас. Сколь бы благородными мы себя ни воображали, каждый из нас считает справедливыми свои поступки и убеждения. Я решил, что сумею противостоять искушению, используя возможности часов лишь в самых крайних обстоятельствах.
— И смерть вашей жены стала именно таким обстоятельством, — понимающе сказал Ник.
— На самом деле, Николас, таким обстоятельством стала смерть вашей жены.
Ник вопросительно наклонил голову.
— Вы совершали прыжки во времени, чтобы спасти Джулию. Вы бы прошли через огонь и воду ради того, чтобы она была жива. Что ж, я знаю, что такое настоящая любовь. И знал, что, видя смерть вокруг себя, вы бы не дали погибнуть не только вашей жене, но и моей Кэтрин, и всем остальным на том злополучном рейсе.
Шеймус взял письмо Нэша и показал на гэльский текст.
— Услышав о смерти Джулии, я послал Нэша к вам с часами и этим письмом. Одно дело, когда моя жена погибает в авиакатастрофе, и совсем другое — когда ваша жена невинно гибнет из-за того, что я не сумел надлежащим образом избавиться от часов. Я люблю вашу жену, словно родную дочь, Николас, и когда я умру, когда умрет моя жена, мое состояние перейдет к Джулии, но пока это пусть остается между нами, — улыбнулся Шеймус, поглаживая Ника по руке. — Не будете ли вы так добры? — сказал он, наклоняя в сторону Ника шкатулку из черного дерева.
Ник посмотрел на золотые часы у себя в руке и, открыв крышку, в последний раз перечитал выгравированную надпись: «Fugit inreparabile tempus». Закрыв часы, он положил их в круглое бархатное углубление внутри шкатулки.
Дрейфус снял шкатулку со столика и закрыл крышку, повернув каждый из ключей и отдав два из них Нэшу и Хенникоту. Последний он положил к себе в карман.
Хенникот взял трость с набалдашником в виде головы слона и встал.
— Спасибо вам, Николас, за то, что вы есть.
Хенникот, шаркая, направился к двери. Дрейфус и Нэш последовали за ним.
— Что вы собираетесь с ними сделать?
— Не беспокойтесь. Пол и Захария отправляются на небольшую морскую прогулку по Тихому океану, к Марианской впадине. Там почти семь тысяч футов глубины.
Дрейфус и Нэш кивнули Нику и вышли следом за Шеймусом.
Вошла Джулия с бутылкой кока-колы и пачкой печенья в руках.
— Завтрак для чемпионов, — она открыла колу и протянула ему бутылку, срывая синюю упаковку с печенья. — Я отправила Маркуса домой, а то он пытался приударять за медсестрами — сам знаешь, как он себя ведет, заработав немного денег, для него весь мир становится прекрасен. — Джулия рассмеялась. — И видела Шеймуса в лифте. Я тебе никогда не говорила, что он за человек? Люблю его, как родного отца.
— Точно так же он относится и к тебе, — сказал Ник, бросая в рот печенье и запивая его колой.
— Если я уйду с работы, — медленно проговорила Джулия, — у нас ведь все будет хорошо, да?
— Возможно, придется немного затянуть пояса, но я не против.
— Я готова жить и в шалаше, пока мы вместе. Мне просто показалось, что пора подумать и о чем-то другом, кроме денег.
— Забавно от тебя это слышать, — сказал Ник. — Не думаю, что нас впереди ждут проблемы с деньгами.
— Откуда ты знаешь?
— Заглянул немного в будущее. Что ж, семейная жизнь начинается заново, — он обнял Джулию и крепко поцеловал.
— И от тебя забавно это слышать, — Джулия села на койку и положила на колени Нику два завернутых в бумагу пакета, с которых улыбались плюшевые мишки.
— Подарки? — Ник взял первый пакет. — Гм… похоже на книгу.
Джулия улыбнулась, с трудом сдерживаясь.
— Будь так добр, открой сначала второй.
Ник почувствовал себя словно мальчишка.
— Это что, Рождество в июле?
— Лучше, — сказала Джулия, беря Ника за руку и сжимая ее, как делала в детстве ее мать.
Ник сорвал бумагу со второго пакета, достал из него рамку с фотографией, и…
Эпилог
28 июля, 22:13
Шеймус, Закария и Пол Дрейфус стояли на больничной автостоянке, держа в руках ключи. В открытом багажнике «БМВ» не было ничего, кроме двух шкатулок из черного дерева. Замки на обеих открыты. Обе спроектировал и изготовил Пол; та, что слева, являлась окончательным продуктом, а та, что справа, ничем от нее не отличавшаяся, — опытным образцом.
Шеймус поднял крышку левой шкатулки. Фонарь в багажнике осветил черное бархатное нутро. Дрейфус протянул руку и извлек золотые часы, восхищенно глядя на них.
