— Мы действовали в соответствии с программой. Выбрали подходящее место, завезли груз. Высадили их и сразу же убрались. Мои люди устроились здесь, а экипаж остался ночевать в горах. Сегодня на рассвете я должен был всех собрать и вернуться на основную базу. Но тут испортилась погода. Из-за облаков полет пришлось задержать, а потом и вовсе отменить. Вчера вечером мы провели с ними сеанс связи. Следующий назначили на шесть утра. Но в шесть они не вышли… в семь тоже… Пилоты сообщили, что ночью их разбудили раскаты грома, доносившиеся от места высадки. Еще они будто бы видели огненное зарево. Больше никаких сведений нет…
— Проклятье! — разъяренно прорычал Растини и, схватив увесистую палку, с размаху швырнул ее в реку.
Палка со свистом пролетела над головой Стефана, ударилась о воду и, покачиваясь на поднятой волне, медленно поплыла по течению. Стефан замер. Теперь он жадно ловил каждое слово, хотя никак не мог понять смысла разговора, больше походившего на спор или даже ссору. Откуда взялись эти люди и что они затевают?.. Судя по отдельным высказываниям, речь идет о каких-то действиях в горах. И там высадились неизвестные лица. Интересно! Надо попробовать выяснить, в чем дело… Профессиональный инстинкт сработал безотказно. Дрожа от страха и боясь шелохнуться, он доверился судьбе и обратился в слух…
— Что еще передавали пилоты? — чуть погодя раздался напряженный голос Растини.
— Утром они видели, как несколько военных вертолетов кружили над равниной. С какой целью — неизвестно. Но уже сам факт появления армейской авиации не может не насторожить. Неужто они что-то пронюхали? Но как?.. Подготовка проведена безукоризненно, загодя, в уединенном месте. И как теперь выяснить, что им стало известно? Мы оказались в дурацком положении, так как сами не знаем, чем всё закончилось… А может, утечка произошла сверху? Или ваш друг со свойственной ему самоуверенностью что-то прошляпил или недоглядел?
— Не говорите ерунды! Об этой операции знали всего несколько человек. Нет, причина в другом. Надо хорошенько пошевелить мозгами. И вы должны мне в этом помочь.
— Конечно же! О чем речь! Только сперва я займусь рацией. — Хаусман надел наушники и надолго затих.
Так прошло минут десять. Всё это время Растини, сцепив руки за спиной, с мрачным видом вышагивал по берегу. Его облик, голос, манера поведения выдавали человека властолюбивого, привыкшего распоряжаться и подчинять себе других, а примятый черный костюм, белая рубашка с галстуком и темные лакированные туфли свидетельствовали о том, что оказался он здесь случайно и без соответствующей подготовки.
Наконец, Хаусман рывком сорвал наушники и бросил их на корпус рации.
— Всё! Дальше ждать бесполезно. Надо сворачиваться и уносить ноги!
— Перестаньте скулить, черт бы вас побрал! Оставьте в покое рацию и рассказывайте всё как есть! — Растини окинул его неприязненным взглядом и остановился рядом, покачиваясь с пятки на носок.
— Что вас интересует прежде всего?
— Абсолютно всё! Я только вчера вернулся с того конца света и о вашей операции почти ничего не знаю.
Хаусман с силой провел волосатой пятерней по раскрасневшемуся лицу и, не отрывая глаз от земли, глухо заговорил:
— Мне стало известно, хоть это и не входит в мои обязанности, что минувшей ночью должен был проводиться какой-то хитроумный эксперимент, связанный со звездами. Об этом как-то вскользь упоминал тот, второй, который был со Сьеном. Ну а дальше мне не составило труда догадаться о настоящей цели приготовлений… — Он глотнул воздуха, прочистил горло и, с опаской поглядывая на грозного напарника, поспешил добавить: — Я знаю правила и не собираюсь лезть куда не надо. Наша группа должна была обеспечить негласность подготовительных работ и личную безопасность исполнителей. С этой задачей мы справились. А в том, что произошло, моей вины нет.
— Хватит оправдываться! — перебил его Растини. — Все мы виноваты, и об этом разговор впереди. Лучше скажите, на какое время был назначен эксперимент?
— Эти двое были не ахти как разговорчивы и с нами почти не общались. Но я вспоминаю, как один из них — не Сьен, а тот, второй — обмолвился, будто основная часть работы должна проводиться ночью так, чтобы луна и солнце не мешали чистоте эксперимента.
— Больше они ничего не говорили? — В голосе Растини пробились нотки заинтересованности. Он перестал раскачиваться и присел на трухлявый пень.
— Как же, говорили! Произносили какие-то мудреные слова, но я их не запомнил. Никого не подпускали к своим коробкам и при нас их не открывали.
— Что еще?
— Не знаю, как сказать, но… — Хаусман запнулся, будто со всего маху наскочил на столб.
— Ну, говорите же!
— Понимаете, господин Растини, я хотел бы поскорей закончить это дело, получить расчет и забыть те кошмарные дни.
— Вас что-то напугало?
— Если бы так! Всё оказалось гораздо хуже. Если б вам довелось пожить в той атмосфере, побыть в одной компании с напарником Сьена, ощутить на себе его взгляд, от которого до сих пор мороз по коже дерёт… О-о, тогда бы вы заговорили по-другому. Наши нервы были на пределе. Печать таинственности и зловещих предзнаменований лежала на всем, к чему бы они не прикасались, о чем бы не говорили! Там, где они появлялись, нависала жуткая пустота. Даже птицы замолкали и отворачивались цветы… Не знаю, как это выразить… За ними постоянно тянулся шлейф многозначительных недомолвок. Они ничего не говорили о своих делах, но их поведение было красноречивее слов. И это было самое страшное — видеть и не понимать!.. С той поры, как я узнал Сьена, он сильно изменился. Я видел, как в его глазах прячется дикий, непередаваемый ужас, который он пытался подавить спиртным. Особенно часто это бывало после их долгих уединений. Что там происходило — одному господу известно… а может, и самому сатане!.. В последние дни Сьен вообще не просыхал и, как мне кажется, уже тогда предчувствовал конец…
— В то, что вы рассказываете, трудно поверить. У Сьена вместо нервов трехдюймовые канаты. Недаром патрон держит его при себе.
— Но я не лгу!
— Ладно, не будем об этом. Вы уверены, что во время эксперимента в районе не было посторонних?
— В общем-то, да!
— Что значит — в общем?
Хаусман сморщился так, будто его схватил приступ зубной боли, и нехотя проговорил:
— Видите ли, господин Растини, летом в горах работали заготовители. Недавно их вывезли. Этот вопрос мы специально уточняли… Так вот, сегодня выяснилось, что один из них по совершенно непонятным причинам остался на своей делянке.
— Как остался? — Растини вскочил и снова забегал по песку. — Вы знаете, чем это вам грозит?
— Да! Знаю! — взорвался Хаусман. — Знаю и был уверен, что всё идет по плану! Разве я мог предполагать, что какому-то идиоту приспичит сидеть в лесу, в то время как остальные разъехались по домам?!
— Идиот вовсе не он, а вы сами! И вам еще придется объясняться по этому поводу с патроном! Как хотите, но сведения об этом субъекте должны быть собраны немедленно!
