Но вот впереди мелькнул просвет. Выбиваясь из сил, он достиг кромки леса и в изнеможении упал в траву.
Парной дух разогретой за день земли шибанул в слипшиеся ноздри и вмиг успокоил. Немного отлежавшись, он приподнял голову и посмотрел по сторонам. Дорога была пуста. Он подполз к обочине и затаился.
Ждать пришлось недолго. Вскоре на шоссе появились две далекие фигуры. Из-за боязни обнаружить себя Стефан не рассчитал дистанции. С такого расстояния ни лиц, ни деталей одежды не различить.
Незнакомцы немного постояли и опять исчезли. Чуть погодя раздался шум заводящегося мотора. На дорогу выползла машина. Она развернулась и, стремительно набирая скорость, промчалась мимо Стефана. Это был шикарный «феррари» шоколадного цвета с номерами, залепленными грязью. За рулем сидел человек в черном костюме. Второго пассажира разглядеть не удалось.
Проводив автомобиль расстроенным взглядом, Стефан поднялся и вытер со лба пот. Потом осмотрел себя. Что и говорить! Вид его оставлял желать лучшего: ноги разбиты в кровь, рубаха перепачкана, руки исцарапаны. Прихрамывая, с частыми остановками, он отправился назад.
На берегу всё было как прежде. Стеной вставали камыши; чуть слышно плескалась вода, а рядом с помостом плавало брошенное впопыхах удилище. Он смотал снасти, умылся теплой, отдающей тиной водой, вычистил как мог одежду и собрался уходить. Но тут ему пришла в голову мысль осмотреть место, где останавливались неизвестные. Путем несложных расчетов выяснилось, что они должны были находиться неподалеку от спускающегося к реке овражка.
Внезапно его внимание опять привлек свист. Он вышел на край примыкающей к берегу поляны и остолбенел.
Под одной из берез в состоянии полной отрешенности сидели два человека. От их застывших фигур, веяло каким-то могильным равнодушием или, как потом Стефан определит для себя, — страшным нечеловеческим покоем.
Он подался вперед и изумился еще больше. Силуэты слабо просвечивали, так, будто были изготовлены из полупрозрачного цветного стекла. Одежда и волосы глянцево блестели. В лицах угадывалась некоторая незавершенность. Пропорции тел нарушены; овалоидные головы; вывернутые суставы; ладони, торчком упирающиеся в бедра…
Желая удостовериться, что не спит, Стефан протянул руку и коснулся груди человека в сером свитере. Рука прошла сквозь тело, не встретив преграды. Теперь, замирая от ужаса, он уставился на место исчезнувшей кисти. Рука, пронзаемая тысячью невидимых иголок, наливалась тяжестью, немела. Выражение лиц у сидевших не изменилось. Остановившиеся зрачки по-прежнему смотрели в одну, только им видимую цель.
Это было настолько неожиданно, что Стефан сам замер. И если бы в это время рядом находился посторонний, он наверняка принял бы всех троих за странствующих актеров, репетирующих под деревом единую монументальную сцену.
Но вот очертания истуканов стали бледнеть. По лицам, утратившим блеск, пробежали тени; кожа сморщилась, увяла, и на ней рельефно выступил сетчатый рисунок пор. Оба силуэта одновременно сдвинулись и чуть осели, как это бывает с надувными куклами, когда из них выпускают воздух. Цвета поблекли, контуры размазались. Еще несколько секунд — и странные призраки превратились в два белесых облачка, которые сошлись краями и вслед за тем исчезли.
Оглушенный случившимся, Стефан стоял и смотрел на свою руку, которая только сейчас была внутри бесплотного оборотня.
— И как это прикажете понимать? — спросил он себя вслух. — Сон наяву?.. Мираж?.. А может, горячка на почве чрезмерного самоуглубления?..
От разноречивых мыслей голова перестала соображать. Он опустился на корточки и ощупал прелую подстилку, на которой сидели те двое… растворившиеся. Потом подумал, что своими действиями напоминает обезьяну, у которой, на потеху зрителям, выдергивают из-под носа апельсин, а та в поисках ускользнувшего лакомства усердно перетряхивает клетку.
«Кто же здесь был? И был ли вообще?..» Он сел и надолго задумался. «Неужто померещилось?.. А разговор?..» Он же явственно слышал разговор и хоть сейчас готов передать его слово в слово. Слуховая и зрительная галлюцинации одновременно? А машина? Тоже плод воображения? Но она промчалась так близко, что обдала его ветром и выхлопными газами. И в ней, надо думать, сидели живые люди. Но кем же тогда были эти?.. Один вроде как смахивал на водителя — тоже в костюме… Белая рубашка с галстуком выглядят здесь примерно так же, как травяная юбка на Флэшинг-Роуд… Двойники?.. Какие-то бестелесные копии?.. Его даже замутило от подобной мысли.
Он вспомнил, как однажды Дорис затащила его на выставку голографических картин. Выставка тогда наделала много шума. Голограммы изображали местных знаменитостей, снятых в полный рост. Ощущение объемности фотографий было полным. Их можно было рассматривать не только спереди или сбоку, но и сзади. Внешне они ничем не отличались от искусных, выполненных в цвете изваяний, хотя на самом деле являлись лишь оптическим обманом.
Эти фигуры тоже походили на голографические изображения. Правда, поблизости не было приспособлений для их воспроизведения, а позы и выражения лиц мало соответствовали нормальному человеческому облику. Это же типичные экспонаты из галереи ужасов!.. И потом, почему они просвечивали? Хотя это не самое главное. Звук! Да-да! Ему вспомнился мелодичный свист, исходивший, похоже, от головы того… в свитере. И он пропал вместе с ним. Нет, здесь определенно есть взаимосвязь…
Неожиданно ему показалось, что сзади кто-то стоит и пристально разглядывает его затылок. Он резко оглянулся: «Фу ты, черт! Никого!.. Но что это было — оптический обман? И опять нет. Никакого обмана… В разговоре упоминался какой-то эксперимент, и кажется, он прошел неудачно…»
Внезапно сознание обожгла еще одна мысль: «Стив Гартнер! Дядюшка Стив!.. Он был там и, возможно, всё видел! Но жив ли он? И как ему помочь? Тетушка Дэзи! Она же ничего не знает!..»
Подумав о тетушке Дэзи, он вспомнил, как любит она поболтать со всяким, первым попавшимся. И тут понял, что, избрав местом обитания дом Гартнеров, сам оказался или скоро окажется в поле зрения «негоциантов». Вне всяких сомнений, Растини — это тот, кто в костюме. Главное — запомнить приметы обоих «призраков». Если они соответствуют оригиналам — а в этом Стефан уже не сомневался, — найти их будет нетрудно. А сейчас лучше молчать…
Незаметно подкрались сумерки. Небо затянули облака. Стефан отыскал удочку, собрал вещи и побрел в сторону дома.
Он уже не видел, как из овражка выпорхнул верткий кулик и, подсев к воде, стал выискивать скрывавшихся в водорослях личинок. Но вот чем-то обеспокоенный он перелетел на травяную кочку, склонил на крыло носатую голову и настороженно затих. Из-за камышей, где одиноко высился рыбацкий помост, донесся вибрирующий свист с мягкими певучими переливами. Вокруг не было ни души. Ни один шорох не вызывал беспокойства. Какое-то время кулик прислушивался к новому звуку, выжидал. Потом успокоился, тоненько пискнул и как ни в чем не бывало соскочил на мокрый песок…
19
Стефан поднялся в свою комнату незамеченным. На столе сиротливо стояла пишущая машинка. Стефан взглянул на свое рабочее место, отметил царивший там беспорядок и равнодушно отвернулся. Работать не хотелось. Он попытался вернуть прежний настрой, однако новые переживания овладели им.
