Один из сардаукаров передал императорский пергамент виконту, который положил документ на стол. Пауль вдруг уловил странное волнение, исходившее от этого человека, волнение, делавшее все его движения угловатыми и суетливыми. Стоявший за спиной виконта Рессер, казалось, не испытывал ничего, кроме тошнотворного отвращения.
Грумманский правитель внимательно прочитал документ, а потом спросил:
— Мне надо подписать его именем Моритани? Или, поскольку этим документом Коррино снова лишает мою семью всего, я могу подписаться именем Дома Танторов?
Но никакой драматической реакции, на которую, очевидно, рассчитывал виконт, не последовало. Император и члены его свиты ответили лишь недоуменными репликами.
— Танторов? — спросил Шаддам. — Что вы хотите этим сказать?
Виконт сдвинул столешницу, и под ней открылась маленькая панель управления. Моритани положил пальцы на освещенные сенсоры.
Подозревая измену, сардаукары рванулись вперед, готовые защитить императора. Рессер обнажил меч и заслонил собой виконта. Дункан тоже вытащил из ножен свой клинок.
— Остановитесь! — проревел Моритани. — Или все вы умрете в огне ядерного ада, умрете раньше, чем я хочу, чтобы это случилось.
Шаддам поднялся с грубого трона.
— Атомный взрыв? Ты не осмелишься.
Глаза Моритани сверкнули неистовым гневом.
— Тантор осмелится. Танторы уже осмелились, и было это много столетий назад. Когда Коррино предали моих предков, загнали их в угол, не дав даже шанса на выживание, они применили почти все свое атомное оружие и практически уничтожили все живое на Салусе Секундус.
— Тантор? — В голосе Шаддама слышались растерянность и смятение. — Разве так их звали? Впрочем, это не важно. За ними охотились, их всех убили, их род пресекся, а имя было вычеркнуто из всех исторических хроник.
— Не все были убиты. Остались выжившие, они смогли восстать из пепла, подняться и основать новый благородный род, взявший имя Моритани. Но теперь наша планета истощена, а мой сын Вольфрам умер, и это конец наших надежд на будущее. У нас ничего не осталось, но ничего не останется и у тебя, Шаддам Коррино. Я знал, что ты лично вмешаешься в этот конфликт. — Рука виконта застыла над пультом, пальцы коснулись контактов. — Все наши фамильные арсеналы атомного оружия находятся здесь, в Ритке, большая их часть перемещена моим мастером меча в катакомбы под нашими ногами. Моя крепость и вся Ритка сейчас превратятся в радиоактивную пыль. — Он блаженно выдохнул. Было похоже, что виконт впадает в болезненный экстаз. — Я просто хотел, чтобы вы все узнали до момента моей славы. Я уже разослал письма членам Ландсраада. С этого дня история не посмеет забыть имя Дома, который раз и навсегда покончил с династией Коррино.
В тот же миг Шаддам выкрикнул команду, и сардаукары ринулись вперед. Но Пауль видел, что никто из них не успеет вмешаться вовремя.
Закрыв глаза, с безмятежной улыбкой, виконт нажал кнопку.
~ ~ ~
Благородный лидер должен быть суровым, но его сердце и действия должны служить отражением его честности и справедливости. Это относится в равной степени и к императору, и к мелкому аристократу, и даже просто к отцу.
Начала искусства правления
Лекция, прочитанная принцессой Ирулан в Арракинском военном училище
Пауль что-то крикнул отцу, желая в последний раз посмотреть ему в глаза, но вспышки не было. Изумленный Моритани недоуменно уставился на панель и снова нажал кнопку. Но в результате все сенсоры погасли.
Дункан, не медля, подлетел к столу с поднятым мечом, но Рессер встал между ним и виконтом. Однако он не напал на Айдахо. Вместо этого, признавая свое поражение, Рессер опустил клинок.
— В этом нет нужды, Дункан. Все кончено.
Сардаукары налетели на виконта, швырнули его на пол и грубо оттащили подальше от стола и консоли с панелью управления арсеналом. Моритани извивался и отбивался от них, но что он мог поделать против элитных солдат императора?
Рессер рукояткой вперед отдал Дункану меч и печально произнес:
— Честь не имеет ничего общего с политикой. Речь идет только о повиновении. Он был моим благородным хозяином, и я поклялся ему в верности. Но в этом преступлении я не мог участвовать, и мне пришлось взять все в свои руки.
— Что же ты сделал? — спросил Дункан.
— Я расположил атомные заряды вокруг города, как приказал виконт. Я знал, что он намерен с ними делать. Но я не мог допустить, чтобы этими боеголовками он устроил показательный холокост. Это было бы непростительным преступлением против императора, народа Груммана и всех вас, кому он и так уже причинил много зла. — Он испустил долгий вздох и немного успокоился. — Я вывел из строя систему взрыва боеголовок.
Услышав это, Моритани вскричал:
— Ты предал меня! Ты нарушил свою клятву!
Рессер обернулся к виконту.
— Нет, милорд. Я поклялся выполнять ваши распоряжения и, что еще важнее, защищать вас. Я заложил в городе атомные заряды в соответствии с вашим приказом. Но потом я предотвратил убийство — вас, всех этих благородных господ и самого императора. Я спас жизнь вам и многим другим. Моя совесть чиста, и я не уронил свою честь.
— Слушайте все, — громовым голосом падишах-император обратился к присутствующим. — Следуйте нашему решению и повинуйтесь имперским распоряжениям.
Императорский двор вернулся на флагманский корабль Шаддама, а сам император, наряженный в причудливый, украшенный драгоценными камнями костюм, восседал на копии трона Золотого Льва. Император обвел суровым взглядом всех собравшихся в огромной каюте — аристократов, пленных и наблюдателей. Шаддам повел дело так, словно победа на Груммане была исключительно его заслугой.
Чувствуя себя не в своей тарелке, Пауль тоже стоял здесь, вместе с отцом, Дунканом, Гурни, эрцгерцогом Армандом и принцем Ромбуром. Все по-прежнему были в парадных мундирах.
Напротив, виконт Моритани был в мятой, отороченной вытертым мехом накидке, волосы его были всклокочены, глаза налиты кровью, взгляд дико блуждал. На него было неловко даже смотреть. Невзирая на то что Хундро Моритани был аристократом, его втащили в зал сардаукары, силой усадили на металлический стул с высокой прямой спинкой — так непохожий на роскошный императорский трон, на котором сидел Шаддам. Руки Моритани были связаны за спиной проволокой из шиги, ноги приковали к стулу. Это было неслыханно — заковать аристократа в железо, но шеф императорской службы безопасности лично настоял на этом.
Дом Атрейдесов имел право на кровную месть Дому Моритани, точно так же, как и Дом Эказов, но Пауль был уверен, что император пожелает мстить первым. Неужели виконт — последний представитель рода Танторов? Сколько же людей пострадало от ненависти этого безумца, вызванной событием, происшедшим тысячи лет назад? Как можно мстить спустя столько времени? Правда, вражда Домов Атрейдесов и Харконненов тоже продолжается не одно тысячелетие, и никто уже не может сказать, в чем ее причина, скрытая во тьме прошедших веков.
