Прощайте, простите!.. И все же грудь в грудь
Столкнуться — получше, чем просто уснуть!
Хрустят корабельные ребра… Другой
Пускай два крыла ощутит за спиной…
Эврих открыл глаза. Вышло нечто совсем не похожее на то, что он задумывал. Нечто вроде бы и не относящееся к плаванию Астамера, и в то же время…
— Колдун, ты опять что-то бормочешь? Придется, видно, тебе рот завязать, раз уж ты добром уняться не хочешь! — пригрозил Аларбих.
— Он, клянусь бородой Храмна, он встречный ветер наговаривает! — поддержал подозрительного сег-вана кто-то из товарищей и тут же сам себя оборвал: — Ого! Гляньте-ка, кит! Что б меня Хегг проглотил, вот так встреча!
Мореходы, один за другим поднимая весла, начали оборачиваться, вглядываясь в указанном направлении.
— И верно, кит! Ну и громадина! Вот бы такого загарпунить!
— Загарпунить не долго, а что потом с этакой махиной делать?
— Вот ежели б мы эту кладовую сала близ наших Островов повстречали…
— А не слабо нам ее к мысу Увагак отбуксировать? Тамошние сегваны за ценой бы не постояли. За такую гору мяса хорошие деньги выручить можно!
— Дельная мысль! Ветер дует подходящий, под парусом за день-два дотащили бы гиганта…
Эврих затаил дыхание, прислушиваясь к разговору мореходов и чувствуя, что в душе его возрождается умершая было надежда. Любая задержка на пути в Тин-Вилену сулила ему шанс на спасение, и, если сегваны решат отбуксировать загарпуненного кита к одному из сегванских поселков на северной оконечности Западного материка, это будет настоящим подарком судьбы. Или Богов Небесной Горы. А может, это Боги-Близнецы надумали отблагодарить его за участие в огненном погребении тела, найденного во льдах Харан Кипра?
— Чудно мне слушать, как вы не подстреленного лебедя свежуете! — неожиданно подал голос Валченох. — Вы поглядите — это же кит-отшельник! Не так-то легко его будет загарпунить! Да и ветер в любой момент может перемениться!
— Вот и подождем нужной нам перемены на Ува-гаке! Уж коли зимовать в Тин-Вилене, так с набитыми кошлями! — выкрикнул белоголовый Санайр, и вновь мореходы загомонили, обсуждая, стоит ли пытаться добыть столь неожиданно оказавшегося на их пути кита-отшельника.
Взглянув на Демитара, Эврих убедился, что капитан «Крылатого змея» не торопится принимать решение, внимательно выслушивая доводы товарищей. Сегваны не часто охотились на китов, предпочитая бить белух, тюленей, морских котиков, дельфинов и каланов. Происходило это не потому, что они боялись мериться силами с морскими исполинами, просто те не часто оказывались вблизи Сегванских островов, и теперь мореходами овладел вполне понятный охотничий азарт. Промыслить кита — дело рискованное, однако добыча того стоит. Рассказывать о такой охоте можно не один год, а гора отменного мяса и великолепного жира, годного как в пищу, так и для обработки тканей и кож, изготовления свечей и заправки светильников, заставит обитателей полуострова Увагак раскошелиться. Китовый ус, кости, мозги и плавники — все пригодится береговым сегванам в хозяйстве, и даже если проявят они чудеса скаредности, вырученных за гигантскую тушу денег и товаров хватит, чтобы команда «косатки» считала это плавание удачнейшим в своей жизни…
Много раз приходилось Эвриху наблюдать за тем, как Тилорн, исцеляя раненых, больных и увечных, вступал с ними в мысленный контакт и пробуждал в них любовь к жизни, заставлял уверовать в скорое выздоровление и способность противостоять недугу. Пришелец со звезд называл это гипнотическим воздействием и не скрывал от любознательного арранта, как надлежит подталкивать мысли больного в нужную для скорейшего исцеления сторону. Усвоить его уроки было не просто, но в конце концов Эврих овладел некоторыми навыками ментального воздействия и сейчас медленно наращивал давление на Демитара, убеждая его разрешить своим людям охоту на кита.
Аррант знал, что Тилорн не одобрил бы его, ибо считал, что гипнотическое воздействие должно использовать только для исцеления страждущих, однако упустить предоставившуюся ему возможность хотя бы таким способом повлиять на ход событий решительно не мог. Восхищаясь готовностью Тилорна к самопожертвованию, он не находил в себе достаточно мужества, чтобы во всем следовать примеру учителя, и к тому же совершенно не был уверен, что усилия его увенчаются успехом. До этого момента у него не было возможности и необходимости вступать в ментальный контакт со здоровенным детиной, и едва ли ему удалось бы подвигнуть Демитара на какой-либо поступок, идущий вразрез с желаниями его, но чуть-чуть подтолкнуть колеблющегося, качнуть замершие в неустойчивом равновесии весы — это совсем другое дело. На подобное сил у него должно было достать, и, право же, в создавшейся ситуации Эврих не видел в своем поступке ничего предосудительного и достойного порицания.
— Ну же давай, решайся! — процедил он сквозь зубы, не сводя с Демитара прищуренных словно для стрельбы из лука глаз.
— Мы добудем этого кита, и да поможет нам Храмн! — провозгласил Демитар зычным голосом. — Беталик, ты, говорят, родился с гарпуном в руках? Ступай на нос, покажи свое мастерство! Остальные — весла на воду! Докажите, что вы не только языками горазды работать! Ра-аз — два!..
Длинные весла без всплеска вошли в воду, и «Крылатый змей» начал разворачиваться, а затем устремился за удаляющимся на юго-запад китом.
Только теперь, когда охота за подводным исполином началась, Эврих мог вздохнуть спокойно и как следует разглядеть серебристо-белый фонтан, отчетливо видимый на фоне серо-фиолетовых туч, застилающих горизонт. Черный горб огромного животного едва возвышался над исчерченными солнечными бликами волнами, и аррант некоторое время не мог понять, почему сег-ваны решили, что встреченный ими гигант не кто иной, как китотшельник, прозванный так за то, что никогда не плавает в стае себе подобных. Быть может, отвесный одноструйный фонтан, высотой в четыре-пять локтей, выглядевший далеко не столь, внушительно, как на фресках и картинах, помог им определить породу кита?
«Косатка» подошла ближе, и Эврих разглядел невысокий плавник, венчавший глянцево посверкивающую лилово-сизую спину зверя, цветом напоминавшую кожицу спелой сливы. Сам кит достигал в длину полсотни локтей и зрелище являл собой поистине незабываемое, но толком рассмотреть его арранту не пришлось — гигант, вздыбив над волнами горизонтальную лопасть плоского, раздвоенного на конце, хвоста, шумно хлопнул им по воде, поднял целый каскад брызг и ушел в глубину.
— Удрал! — раздосадованно пробормотал Эврих и тут же понял, что ничего страшного не произошло, иначе бы команда «Крылатого змея» не отнеслась к погружению кита так спокойно.
По слову Демитара гребцы подняли весла, а между тем Беталик с двумя помощниками продолжали расчехлять стоящие на носу «косатки» кадки с линем и вытаскивать из-под дощатого настила гарпуны и остроги. Арранту доводилось читать истории про китоловов и несколько раз беседовать с людьми, похвалявшимися тем, что они добывали морских исполинов, но сам он никогда не мечтал принять участие в охоте на крупнейшее в мире животное. Авторы манускриптов рассказывали о подвигах китоловов с чужих слов, и при мысли о том, что ему, первому из них, быть может, посчастливится собственными глазами наблюдать все перипетии схватки с китом-отшельником и правдиво описать увиденное, руки его сами собой вцепились в лежащую под лавкой сумку. Демитар не позволял мореходам трогать его вещи, и до поры до времени Эврих мог не опасаться за свои «Дополнения», хотя и был лишен возможности продолжать записи. Значительно хуже, впрочем, было то, что сегваны не желали разговаривать со своим пленником и он не мог задать им вертящиеся на языке вопросы, удовлетворив тем самым свою любознательность, от чего чувствовал себя глубоко несчастным…
