После этого дело пошло на лад, и Кари сочла возможным покинуть Матибу-Тагал и двинуться к Вратам в Верхний мир. Для этого необходимо было обменять телегу-развалюху на добротную крытую повозку, и она, не колеблясь, превратила пайзу Хозяина Степи в безликий кусок золота, который и продала за хорошие деньги. По ее словам, выбравшись с Зачахарова двора, они прожили в Матибу-Тагале пять или шесть дней, но никаких воспоминаний о них в памяти арранта не сохранилось, а Кари не желала рассказывать ему о том, как отнеслись в городе к гибели придворного мага, полагая, что любопытство послужит прекрасным стимулом! для его окончательного выздоровления…
«Маленькая паршивая девчонка видит меня насквозь!» — с нежностью думал Эврих, глядя в войлочный потолок повозки, мерно покачивавшейся, как корабль на мелкой волне. По бескровным губам его блуждала улыбка, которую кое-кто назвал бы, пожалуй, чувственной или сладострастной, но на самом-то деле она означала, что аррант вернулся наконец мыслями к своим «Дополнениям» и обдумывает главу, посвященную прекрасной девушке, дважды, по крайней мере, спасшей ему жизнь и являвшейся, безусловно, украшением как Нижнего, так и Верхнего миров.
Улыбаться широко Эврих не мог, ибо, по утверждению Кари, левая щека его была рассечена так, что она зашивала ее целый день, от рассвета до заката. Любопытное, должно быть, зрелище представляет теперь его лицо, мельком подумал аррант и пожалел, что у них нет хотя бы самого захудалого бронзового зеркальца. Но даже если шрам будет очень уродливым — это не слишком высокая цена за тайну Огненного зелья, надежно схороненную от Хурманчака и его наев.
19
Запомните, морская вода, порошок этакены и корииловое масло должны смешиваться в точных пропорциях. Остальные добавки следует отмерять исходя из объема получившегося раствора, учитывая при этом качество, твердость и цвет слоновой кости, — произнес Батар и склонился над низким, выдолбленным из серого камня чаном, наполненным до краев темной жидкостью. Подумал, что очертания начатой им скульптуры, смутно проступавшие сквозь толщу раствора, напоминают обнаженного утопленника, и брезгливо поджал губы.
Как много было задумано и как мало сделано! Жаль, что у него нет времени завершить хотя бы начатые работы, не напрасно Харэватати предупреждал: Про-мыслитель ревниво следит за трудами зодчих, художников и скульпторов, ибо только избранные достойны вкушать радости творца и созидателя.
— Мы запомним твои слова, хозяин, и благодарим тебя за щедрый дар! — Гакко прижал руку к груди, а Хантай, упрямо выпятив подбородок, угрюмо произнес:
— Ты не должен идти во дворец! Мы можем вынести тебя из дома в большой корзине или протащить мимо «бдительных», завернув в ковер. Нам ничего не стоит отвлечь их внимание!
— Давайте я подожгу дом Харико? — без особой надежды предложил Кицуд, глядя на костореза умоляющими глазами. — Начнется паника, и тебе нетрудно будет улизнуть из мастерской. А можно поджечь наш собственный дом…
— Мы даром тратим время! — сурово прервал предприимчивого мальчишку Батар и не смог удержать улыбку при виде разочарования Кицуда, готового, кажется, ради него предать огню весь Матибу-Тагал. — Если вы хорошо запомнили мои наставления, берите пожитки — и в добрый путь. Денег, которыми снабдила вас Ньяра, должно хватить, чтобы добраться до Саккарема и не испытывать нужды хотя бы первое время. С умом распорядившись секретом размягчения кости, вы обеспечите себе безбедную жизнь, и я надеюсь…
— Мы будем хранить его как зеницу ока и позаботимся о том, чтобы он не попал в недостойные руки! — заверил Гакко Батара, но тот жестом остановил его:
— Как раз от этого я и хотел вас предостеречь. Когда вы почувствуете, что крепко стоите на ногах, без сожалений откройте полученный от меня рецепт всем, кому сочтете нужным. В искусстве, по моему глубокому убеждению, не должно быть ремесленных тайн. Другое дело — тайны самого мастерства, которые просто невозможно передать. Мой учитель, да будет милостив к нему Промыслитель, придерживался иного мнения и едва не унес древнее умение меорэ вместе с собой в могилу. Мне бы не хотелось, чтобы в этом отношении вы уподобились ему — способы создавать прекрасные вещи, в отличие от рецептов изготовления ядов, не стоит держать в секрете. А теперь идите и заботьтесь о Кицуде, как если бы он был вашим младшим братом.
— Не ходи во дворец, Батар! — Хантай сжал кулаки и сделал шаг вперед, как будто собираясь силой воспрепятствовать намерению костореза, но Гакко ухватил товарища за плечо и потянул прочь из мастерской.
— Прощай, Батар! И да помогут тебе боги за все, что ты для нас сделал! Мы позаботимся о Кицуде!
— Это не они обо мне, а я о них позабочусь! — попробовал пошутить едва сдерживавший слезы мальчишка.
— Добрый путь! — отозвался косторез, подняв руку в прощальном приветствии.
Проводив подмастерий, которые, подхватив приготовленные свертки и узелки, двинулись со двора и, беспрепятственно пройдя мимо «бдительных», скрылись в конце улицы, он направился в гостевую комнату, где ожидала его Ньяра.
— Ушли, — сообщил Батар хриплым голосом, чувствуя, что оборвалась еще одна нить, связывавшая его с этим миром. — Зря ты не присоединилась к ним. Я буду беспокоиться за тебя.
— Напрасно. — Девушка подняла голову от гадальных табличек и убрала упавшую на глаза прядь черных шелковистых волос. — До весны я поживу у Мба-бы, а там видно будет. Терпеть не могу путешествовать зимой, да и желающих узнать свою судьбу в Матибу-Тагале не меньше, чем в Саккареме. Глупо отказываться от хорошего заработка, тем более Мбаба обещала меня кое-чему научить.
— Тебе виднее, как лучше устроить свою жизнь, — пожал плечами Батар. — Однако Мбаба намекала на какие-то перемены, которые будто бы вот-вот должны потрясти Вечную Степь.
— В смутные времена предсказателям живется сытнее, чем в дни мира и всеобщего благоденствия. Я перелила приворотное зелье в глиняную флягу. — Она указала на подставку под бронзовым зеркалом.
Взяв с полки плоскую, плотно закупоренную бутылочку, Батар поднес ее к глазам, встряхнул над ухом и недоверчиво хмыкнул.
— Ты сомневаешься, что этот напиток приведет Энеруги в твои объятия?
— Не уверен даже в том, что мне удастся уговорить ее выпить это проклятое зелье! Все, что она ест и пьет, пробуют предварительно рабыни или служанки. А уж после отравления Имаэро…
— Почему бы им не попробовать и этот напиток? Ты сам можешь выпить его у нее на глазах — вреда он никому не причинит. Хотя, если дегустаторов будет слишком много, на всех попросту не хватит.
— Надо было попросить Мбабу изготовить целую бочку, тогда хотя бы об этом не пришлось беспокоиться, — через силу усмехнулся косторез, не в силах побороть нахлынувшие на него сомнения. Что-то подсказывало Батару, что затея с приворотным зельем не принесет желаемых результатов и, стало быть, жить ему осталось совсем недолго.
— Еще не поздно передумать. Ты можешь попытаться сбежать от «бдительных» по дороге во дворец, — вкрадчиво заметила Ньяра. — Я по собственному опыту знаю: время — великий целитель. Подумай, что ждет тебя, даже если Энеруги воспылает к тебе нежными чувствами? Вам придется скрывать свою любовь, а когда тайное станет явным, она будет стоить жизни как тебе, так и ей. Тебе-то уж во всяком случае. Кто ест за одним столом с великими, тому рано или поздно выбьют глаз вишневой косточкой.
