— А ты не боишься? — мило, словно гостеприимный хозяин на светском рауте, поинтересовался маг, с видом знатока наливая янтарный напиток.
— Чего? Что граф очнется и предъявит счет за спиртное? Или даст такой пендель, что лететь нам до самой столицы?
— Нет. После моего заклинания ему сильно повезет, если проснется к полудню. Просто бытует поверье: тот, кто пьет из бокала после тебя, узнает твои мысли.
— О, вот как! Не знала… В таком случае, думаю, будет справедливо предоставить нашему очаровательному хозяину право выпить первый бокал. Вторым, разумеется, выпьешь ты.
— Это еще почему?
— Вдруг напиток слишком крепкий и я быстро захмелею? Посмотрю на тебя и смогу рассчитать свои силы.
Сказано — сделано. Одежду де Даса щедро обрызгали алкоголем, немного влили в рот, но чисто для небольшого послевкусия, чтобы, проснувшись, не удивился отсутствию характерного привкуса во рту. Правда, запах напитка настораживал. Я не часто пью вино, но обычно оно пахнет иначе.
— Слушай, а ты уверен, что это точно вино? — спросила я, с подозрением принюхиваясь.
— Лучше. Это коньяк!
— Врешь. Помеси лошади и яка не бывает. А если бы и была, то из чего там вино гнать? Из крови, что ли?
— Необразованная ты некромантка, — хихикнул Рэнделл. — Коньяк — это не животное, а хитроумное изобретение торговца винами. Как-то наш король Лексус Третий решил повысить пошлину на ввозимое фраказское белое вино. Разумеется, ее брали с каждой ввозимой бочки. Но хитроумный фраказский герцог Коньяк, чьи виноградники славятся как раз отменным белым вином, решил проблему с изяществом, присущим его хитроумной светлости. Он соорудил на своих заводах нечто вроде перегонного куба, с помощью которого сгустил вино, а полученную жидкость спокойно экспортировал в Лероллию. В Диафебе жидкость разводили водой и получали снова белое вино. Однажды кто-то попробовал неразбавленный состав, пришел в неописуемый восторг, и теперь у аристократии модно пить новый напиток, закусывая его лимоном. Говорят, так особенно раскрывается сам вкус и букет коньяка.
— А по мне так пахнет клопами. Пойми меня правильно, обычно я не имею привычки обнюхивать насекомых, но думаю, запах примерно такой же.
Рэнделл с интересом принюхался к напитку.
— Действительно, запашок довольно странный, — слегка сморщив нос, отметил он.
— Будем надеяться, что хотя бы хваленый букет не подкачает. — И кинула в сторону молодого мага красноречивый взгляд, мол, давай, смертник, начинай свой опасный эксперимент.
Рэнделл оказался парнем не робкого десятка. Он смело влил в рот щедрую порцию напитка и дико вытаращил глаза, надо полагать, от восторга. Еще он делал какие-то странные знаки, значение которых я ошибочно расценила как крайнюю степень удовольствия, не поддающуюся описанию. И тогда я совершила еще одну ошибку: сделала глоток. О ужас! По горлу словно протанцевало с десяток огненных саламандр, затем я ощутила себя драконом, готовым изрыгнуть изо рта пламя. Глаза наполнились слезами, а горло перехватило так, что я, казалось, не могла вздохнуть целую вечность. Ну, если такое принято употреблять в высшем обществе, они все еще большие извращенцы, чем я о них думала.
Впрочем, здесь маг оказался на высоте. Он шустрым паучком прошуршал по комнате, бесцеремонно разбрасывая ненужные вещи, и прежде чем я умудрилась сделать-таки долгожданный вздох, извлек откуда-то из закромов графа желтобокий лимон, сахарницу и нож. Молодой маг ловко нарезал красивые кружочки цитрусового плода, посыпал сахаром и предложил мне. Что ж, хуже уже точно не будет, здраво рассудила я, засовывая фрукт в рот.
— Похоже, граф де Дас ужасный человек, — прохрипел Рэнделл.
— Почему ты так считаешь? — осведомилась я, заглатывая скудную закуску.
— Просто настолько отвратительный вкус могут иметь только самые ужасные помыслы.
И мы рассмеялись.
После второй рюмки напиток богачей показался не таким уж противным, а лимончик пришелся как раз кстати. Только вот Рэнделл как-то весь сник, закручинился, уронив буйную голову на руки, и даже пустил слезу.
— Что с тобой? Как выпьешь, расстраиваешься, о смысле жизни вспоминая? — поинтересовалась я, отправляя в рот второй кусочек лимона.
Не то чтобы меня и впрямь интересовала причина душевных переживаний молодого мага, просто мы только что вместе тащили бесчувственного графа на третий этаж, а это пусть и не сделало нас родственными душами, но требовало хотя бы элементарного сочувствия к подельнику.
— Да вот сижу и думаю… А вдруг он уже того?.. — скорбно всхлипнул маг.
Странно, но даже в такой позе чудовищное пенсне не упало и даже не съехало на кончик носа, не сбилось набок. Точно, магия.
— Чего того-то? — непонимающе нахмурилась я.
— Того… — многозначительно округлил глаза он. — Преставился. А мы тут расположились вокруг его стола, без спросу коньяк его дорогущий кушаем, да лимоном заедаем.
«Как будто мы его спрашивали, когда по аристократичной морде били, чары сонные накладывали да в постель тащили», — подумала я, но озвучивать мысли не стала. Чего человека зря расстраивать. И так убивается, сердешный.
— Да жив наш хозяин. Что ему сделается?
— Откуда знаешь? — покаянно всхлипнул маг. — Это ты меня так утешить хочешь.
Я тяжело вздохнула. Я — некромант и с первого взгляда отличу мертвого человека от живого. А как это происходит, самой себе объяснить не могу, не то что посторонним людям.
— Ладно. Откуда ты знаешь, что граф мертв? Ты ведь можешь это проверить.
— Проверить? Как? — искренне изумился маг.
— Ну, я не знаю. Зеркальце там к носу поднести. Если запотеет — жив.
— Зеркальце! — радостно завопил Рэнделл, чуть не опрокинув стол.
Надо отдать мне должное — коньяк я спасла, а вот с лимоном не повезло. Блюдце не разбилось, и то хорошо. Ладно, быстро поднятое не считается упавшим. Интересно, и что это меня так шатает? Не иначе как в голове графа царит полнейший разброд и шатание. А как еще объяснить тот факт, что я опьянела всего с двух бокалов сгущенного каким-то хитроумным виноторговцем вина.
— А зеркальца у меня нет, — растерянно, даже немного обиженно молвил маг.
— Точно нет? — на всякий случай поинтересовалась я.
— Абсолютно, — тихо вздохнул он. — Дорого же.
А он прав. Зеркало любого размера действительно не каждому по карману. А уж маленькое дамское, что носят модницы в сумочке, тем более. Но на мага больно смотреть — так переживает, бедняга.
— Ну так прояви фантазию.
— Легко сказать… А как?
Глядя в эти серые глаза, в которых чуть не через край плещется надежда, сложно ответить резкое «иди к лешему со своими глупостями». Проклиная себя за мягкосердечие, а судьбу за коварство, благодаря которому я оказалась в столь глупом положении, тем не менее предложила:
