Просил-то он хорошо, да не у того человека. Будь апельсины похуже или окажись среди них хоть один порченый, Мукчури, вероятно, угостил бы им нищего. Отдавать же за так подобную прелесть было выше его сил. Не обращая внимания на старика, он пожелал мне удачи в делах и потянул запряженного в арбу ослика к своей лавке.
Нищий последовал за ним, и вскоре я услышал, как мой знакомец гневно кричит: «Ступай клянчить подаяние у других! Что ты прилип ко мне, точно пчела к цветку?»
Привлеченный его криком, я подумал, уж не сцепился ли мой знакомец с чохышем, и последовал за ними, хотя мне было вовсе не по пути. Нагнав их, я увидел, что опасения мои были напрасны. Нищий все так же смиренно просил угостить его одним-единственным апельсином, ссылаясь на то, что в арбе их несколько сотен, и уговаривал Мукчури не гневаться и не отравлять себе печень из-за такого пустяка. Знакомец же мой орал, что покинутый Богами попрошайка распугает всех его покупателей, и грозился позвать стражников. Тогда я решил купить пару апельсинов для себя и один для неугомонного чохыша, полагая, что не только поступлю согласно местным обычаям, но и окажу маленькую услугу излишне прижимистому Мукчури, на крики которого уже начал сбегаться охочий до скандалов базарный люд.
Я протянул торговцу фруктами деньги, он, проворчав что-то невразумительное, вручил два апельсина мне и один старику. Мы дружно принялись очищать сочные плоды от золотистой кожуры. Толпа начала расходиться.
Наслаждаясь душистой сочной мякотью солнцеподобного плода, я тоже двинулся по своим делам, но не успел отойти от арбы Мукчури и на дюжину шагов, как чохыш неожиданно звучным голосом провозгласил: «Почтеннейшие! У меня есть множество великолепных апельсинов, и я прошу вас вкусить их во имя Тахмаанга и Амгуна-Солнцевращателя!»
Сообразив, что затевается нечто забавное, я вместе с зеваками, торговцами и ранними покупателями вернулся к чохышу, который, выкопав в пыльной земле маленькую ямку, бросил в нее апельсиновые зернышки, выбранные из съеденного им плода. «А ну, кто из водоносов плеснет мне на руки пригоршню воды?» — обратился он к заинтересованным его приготовлениями зрителям.
Оказавшийся поблизости мальчишка-водонос с двумя калебасами через плечо щедро полил на руки старика, которые тот держал над присыпанной им землей ямкой с апельсиновыми зернышками.
Собравшаяся толпа таращила на нищего глаза в ожидании какого-нибудь фокуса и почти не удивилась, увидев, как из земли появился крохотный зеленый росточек. Под вздохи и ахи изумленных зевак росток начал тянуться вверх, набухать, толстеть, и не успели мы оправиться от первого потрясения, как он уже превратился в большое апельсиновое дерево. А затем — что бы вы думали? — оно зацвело и стало покрываться наливающимися соком золотистыми плодами…
— И тут торговец фруктами закричал, что все они принадлежат ему, — уверенно заявил Ирам.
— Нет. Он, как и все мы, оцепенел от изумления А чохыш, не теряя времени даром, стал срывать апельсины с веток, которые сами склонялись к нему, как будто желая, чтобы он освободил их от груза, и принялся раздавать их окружавшим его людям. Плоды были изумительно сочными и сладкими, и вскоре все вокруг так вошли во вкус, что сами стали тянуть к дереву руки и срывать апельсины. И никто среди этой радостной суеты не заметил, как седовласый чародей юркнул в толпу и растворился среди громко галдящих поедателей дармовых фруктов.
Но вот плоды на дереве кончились, листья начали увядать, осыпаться. А когда на голых ветвях не осталось ни одного листика, само дерево стало усыхать и уменьшаться, словно втягивалось обратно, в породившую его землю. Оно исчезло столь же быстро, сколь и появилось, и вскоре на месте его осталась лишь маленькая ямка. Возбужденно переговариваясь, люди стали расходиться, и тут Мукчури обернулся к своей арбе и издал горестный, леденящий душу крик…
— В арбе не осталось ни одного апельсина! — радостно засмеялся Ирам, хлопая себя ладонями по бедрам.
— Верно, так оно и оказалось. Назовите происшедшее как угодно: волшебством, ворожбой, мороком, — но все это я видел собственными глазами. И до сих пор помню вкус чудесных апельсинов. Я даже сохранил несколько зернышек и со временем посадил их, но выросли из них самые обыкновенные апельсиновые деревья, — закончил свой рассказ Хутаб.
— История, похожая на сказку, — задумчиво промолвил Березат. — Расскажи кто-нибудь, что этакое произошло в Галираде, Нарлаке или даже в Халисуне, я бы не поверил. Но люди, побывавшие в Мономатане, в один голос утверждают, что с магией тамошние жители, в отличие от нас, знакомы не понаслышке.
— Ну да, на дальней поляне, как водится, и грибов больше, и земляника вырастает с кулак величиной, — недоверчиво буркнул Ирам.
«Эк парня крутит! Так и хочется ему самость свою показать, даром что усы еще только начали пробиваться», — беззлобно подумал Эврих, мысленно сравнивая светловолосого юношу с неуклюжим, тявкающим по поводу и без повода щенком, изо всех сил стремящимся походить на матерого пса.
— До того как Триумвират засучив рукава взялся за истребление колдунов и чародеев, было их в Мавуно не в пример больше, чем в других странах, — уверенно сказал Хутаб, аккуратно завертывая в тонкую лепешку пучок душистых травок. — Довелось мне в Мванааке несколько лет прожить, и уж поверьте, чудесного там с лихвой хватало. Теперь, однако, многое в Мавуно, если верить слухам, изменилось, хотя доподлинно никто ничего не знает. Варится что-то в черном котле, бурлит, а что именно, даже Богам-Близнецам неведомо. — Здоровенный купчина размашисто осенил себя знаком разделенного круга. — Нынче ведь даже торговцы из Кидоты и Афираэну не часто на нашем материке появляются. Быль с небылью в рассказах своих путают, будто сами с чужого голоса поют. Так оно, впрочем, скорее всего и есть, коль скоро и им дорога в Мавуно заказана…
Дождавшись, когда Хутаб закончит, Ирам принялся излагать собственную версию, объясняющую особую продвинутость чернокожих по части магии, и Эврих, поднявшись с циновки, медленно двинулся от кормы корабля на бак, чтобы подразмять затекшие от сидения в непривычной позе мышцы.
Путешествуя в восемнадцатилетнем возрасте по западной части Мономатаны, он встретил там множество любопытнейших вещей, породивших у него длиннющий ряд вопросов. Ответить на некоторые из них ему помогли Хрис с Тразием Пэтом. Ответы на другие он отыскал в библиотеках блистательного Силиона и в общем представлял себе истинную причину того, почему чародеев на Южном континенте рождалось не в пример больше, чем во всех прочих частях света.
Ученые мужи и маги, пытавшиеся проникнуть в тайны мироздания, независимо друг от друга пришли к выводу, что помимо Верхнего и Нижнего миров, сходств между которыми в конечном счете было больше, чем различий, существует еще множество иных Реальностей. Бесчисленное количество иных миров, отстоящих друг от друга на невообразимо далекие расстояния. С одного из них, кстати, и явился Тилорн, опровергнув тем самым утверждения скептиков об исключительности и избранности Реальности, в которой они существуют. Однако, наряду с колоссальной удаленностью различных миров друг от друга, имели они удивительное качество пересекаться между собой в некой точке, называемой магами Перекрестком или Вратами Миров При этом в каждой Реальности существовало, по их убеждению, вполне определенное географическое место, находящееся в непосредственной близости от этого самого внепространственного Перекрестка, через который оказавшиеся на какое-то время рядом смежными миры непостижимым образом взаимодействовали друг с другом. Таким-то именно местом и являлась западная часть Нижней Мономатаны.
