— Не может, — тихо вздохнул Эврих и тут же добавил: — Но не ходить-то на такие зрелища они в состоянии? Никто же этих людей сюда на аркане не тащил?..
— Что, иноземец, кишка тонка на наши развлечения смотреть? — обернулся к нему тучный обладатель пронзительного фальцета. — Или тощий кошель заставляет пустой желудок ворчать?
«Тебя бы на сцену выпустить да заставить с мечом или дротиками побегать, тогда бы и постиг подлинную цену этих развлечений», — мысленно пожелал аррант тучнотелому и легонько хлопнул ладонью по кошелю, заставив зазвенеть лежащие в нем серебряные дакки.
— Вай-ваг! Так чего же ты сидишь с надутым видом? — оживился толстяк. — Ставлю десять цвангов на желтого, а ты? Или, может, не одобряешь развлечения наши, самим императором одобренные?
Эврих уже было открыл рот, собираясь сказать, что узаконенное убийство все равно остается убийством, но в этот момент Газахлар чувствительно наступил ему на ногу. И аррант, вспомнив осторожничанье капитана «Верволики», коего нельзя было заподозрить в трусости, проклиная себя за малодушие, промямлил:
— А что тут спорить, ясное дело, желтый победит.
— Хитрец! — ухмыльнулся толстяк, переставший следить за происходящим на сцене и сосредоточивший все свое внимание на арранте. — Так ты и есть тот самый Газахларов исцелитель? А меня зовут Амаша Хуршиат.
— Жел-тый! Жел-тый! Жел-тый! — взорвался криками гигантский амфитеатр, приветствуя победу воина из племени нундожу, который, будучи дважды ранен меченосцем, ухитрился все же прикончить его третьим, последним дротиком.
— Стало быть, мы оба выиграли. Любопытно будет узнать, на кого ты поставишь во время следующего боя? — задумчиво протянул Амаша и отвернулся от Эвриха, дабы получить выигрыш со своего сидящего впереди соседа.
— Не вздумай отказаться от спора! — прошипел Газахлар. — И укороти, ради Великого Духа, язык! Ты вот-вот споткнешься об него, и это будет стоить тебе головы!
Это Эврих успел сообразить и сам, поскольку немало наслышан был об Амаше Душегубе, ведавшем тайным сыском императора. Только вот представлял он себе Душегуба совсем другим и никак не ожидал встретиться с ним в театре Тор-Богаза. Хотя если уж сам Кешо не погнушался приехать полюбоваться кровавым зрелищем, то почему бы и Душегубу не последовать его примеру?
Ощущая неприятную пустоту под ложечкой, аррант думал сразу о нескольких вещах: о предсказании оракулов, убийстве агентов Амаши и о том, случайно ли Душегуб оказался сидящим прямо перед ним. Разумеется, это могло быть совпадением, хотя верилось в подобное с трудом. Если бы Газахлар надумал познакомить его с Амашей, то, без сомнения, предупредил бы о своем намерении и проинструктировал о том, как надобно себя с ним держать. И раз уж он этого не сделал, значит, и для него опасное соседство и якобы случайно завязавшийся разговор явились полной неожиданностью.
— Ну, на чьей стороне будет, по-твоему, победа теперь? — обратился к Эвриху Душегуб, когда под гнусавое пение длинных, в человеческий рост, труб на сцену вышли три воина из племени мибу и шесть пигмеев пепонго.
— Хотелось бы поглядеть на них в деле, прежде чем заниматься предсказаниями, — осторожно ответствовал аррант, судорожно соображая, движет ли Амашей естественное любопытство или же служебное рвение, обязывающее его присмотреться к человеку, которого Газахлар сватает Кешо в качестве императорского лекаря.
Зачем этакому здоровяку, никогда и ничем, если верить слухам, не болевшему, нужен лекарь, Эвриху было не совсем понятно, однако некоторые соображения у него на этот счет имелись. Никто, понятное дело, не говорил вслух и даже не шептался о тайной болезни императора, но ежели за десять без малого лет пребывания на престоле он не обзавелся женой и наследником, то сам собой напрашивался вывод, что любвеобилие и неразборчивость в связях, преподносившиеся базарными певцами-чохышами как несомненное достоинство и свидетельство его мужественности, дорого обошлись Кешо. Если это действительно так, то внимание, проявленное Душегубом к искусному лекарю, более чем оправдано и само по себе опасности не таит. Врачевателя, от которого повелитель ожидает помощи, слуги его обезглавливать не станут. Опасность заключалась в другом: лекарь, удостоившийся быть посвященным в тайны Кешо, обречен на гибель, если не исхитрится стать его правой рукой. Доверенным лицом, от коего потребуется умение составлять не столько целебные снадобья, сколько смертоносные яды.
Мысль о том, что его в любой момент могут призвать к императору, изрядно отравляла Эвриху жизнь с того самого дня, когда Газахлар впервые намекнул ему на открывающиеся перед ним при дворе Кешо блестящие перспективы. Однако время шло, и у него зародилась надежда, что император здоров и в обозримом будущем в услугах чужеземного лекаря нуждаться не будет. Последние же дни, узнав о предстоящем Газахлару путешествии в Терентеги — одну из образованных не так давно западных провинций, где тот должен будет принять и проследить за отправкой в столицу сотни боевых слонов, специально обученных и доставленных при посредничестве пепонго с юго-западной оконечности Мономатаны погонщиками из племени калхоги, — он и вовсе перестал думать о возможном вызове к императору. В полном соответствии с утверждением предсказателей, владелец «Мраморного логова» пожелал взять своего бывшего домашнего лекаря, а ныне секретаря, с собой, и аррант уже предвкушал встречу с легендарными исполинами, изображения и описания коих поразили его при чтении рукописей, хранящихся в библиотеке блистательного Силиона. И вот нате вам — угораздило же перед самым отъездом попасться на глаза Душегубу!
— Ну, любезный, так ты и не надумал рискнуть монеткой-другой, поставив на карликов или на мибу? — напомнил о себе Амаша, которому явно хотелось заставить арранта сделать то, чему противилась вся его сущность, что вызывало в душе его гнев и омерзение.
— Я не любитель спорить и биться об заклад, но если уж ты так настаиваешь… Полагаю, победителями выйдут мибу.
Эврих старался не смотреть на сцену, и это не укрылось от внимательно наблюдавшего за ним Амаши, удивленно приподнявшего состоящую из нескольких крохотных волосинок бровь и вежливо поинтересовавшегося:
— Какую же ставку сочтешь ты для себя не слишком обременительной?
— Мне приглянулось одно из твоих колец. То, что с изумрудом, — уточнил Эврих, с удовольствием глядя на то, как открывается у Душегуба рот. — Газахлар оценивает собрание моих лекарских трактатов и снадобий в триста цвангов. Я готов поставить его против твоего колечка, камень которого прекрасно гармонирует с цветом моих глаз.
— Гхэм! — Амаша издал неопределенный горловой звук, Газахлар зашипел, как готовящаяся к броску кобра, и Эврих ощутил на душе удивительную легкость и приятность, подумав, что общение со шкодливым Тартунгом, безжалостно терроризировавшим обитателей «Мраморного логова» с момента своего появления в особняке, не прошло для него даром. В последнее время он стал относиться к жизни слишком серьезно, а это едва ли пристало простому смертному. К тому же ему представился отличный случай последовать совету щеголеватого Фелиция Тертца, с глубокомысленным видом утверждавшего, что, «ежели желаешь знать волю Богов Небесной Горы, а равно и всех прочих, дай им возможность ее проявить».
