Дядя Даниил не соглашался. Не пропускал он в приют никого. Это же запрещено!
В конце концов его отпустили.
Доктор повернулся к Кириллу:
– Голову не разбил?
– Нет.
Тем не менее Айболит осмотрел затылок Кирилла. Потом спросил:
– Чего хотела от тебя эта женщина?
Кирилл рассказал.
– Новые игрушки – это хорошо, – сказал Айболит, – но в следующий раз, если увидишь в приюте чужого, зови взрослых. А на улице никогда ни с кем чужим никуда не ходи, что бы тебе ни обещали. Ясно?
– Да, – сказал Кирилл.
– Вот и отлично. Собери с пола счетные палочки и отнеси в игровую.
Кирилл так и сделал. Уходя, он слышал, как Мама Ната спросила доктора:
– Неужели его хотели похитить?
– Тише, – сказал тот. И крикнул Кириллу: – Иди, иди!
Кирилл отправился дальше, и о чем шепчутся взрослые было уже не слышно.
Позже он пошел в туалет и выбросил полученную от незнакомки «Белочку» в приемник утилизатора. Даже фантик разворачивать не стал.
А дядя Даниил в приюте больше не дежурил. Вместо него в холле появился другой охранник. Позже Кирилл узнал, что дядю Даниила уволили.
24
– Отыскал, мой мальчик?
Кирилл кивнул, разминая шею.
Странное дело: лайны вроде гибкие, и от мышц не требуется какого-либо напряжения, но тем не менее шея затекла. Совсем непохоже на работу с лагерным симулятором. Наверное, дело в эмоциональном напряжении самого процесса. Не в отсутствии же привычки, если почти каждый день подключаешься…
– Давай!
Кирилл вынул из ридер-бокса маленький кристалдиск, на котором теперь находился файл с информацией о Гмулечеке, передал Ланимеру. У того едва руки не тряслись. Наверное, эта информация ему была очень нужна…
– Как впечатление от прогулки по виртуальности?
– Интересно.
Словечко – тупее не придумаешь! Но что еще можно ответить на прозвучавший вопрос? «Ах, какие там лютые цербы!»… Да Лони, наверное, и понятия-то такого не знает. Скупщику краденого не обязательно грабить дома самому. А работодателю хакеров совсем не нужно владеть профессиональным хакерским сленгом.
– Я должен проверить твою добычу, парень, – сказал Ланимер. – Только потом я смогу подыскать для тебя новое задание.
– Понимаю… А как насчет аванса?
Ланимер достал бумажник и отслюнявил четыре полусотенных:
– Пока двести. После проверки, если с информацией все окажется нормально, добавлю.
«Интересно, а сколько он сдерет с клиента?» – спросил себя Кирилл.
Но это был некорректный вопрос. Есть работники и есть работодатели. Есть воры и есть скупщики краденого… Впрочем, в данном случае аналогия не совсем прямая. Но сейчас не время ставить условия. Терпение и труд все перетрут, как говорит Спиря…
– Чем мне заняться?
– Можешь гулять. Учись получать удовольствие от гражданской жизни. А понадобишься – я тебя найду. Сам меня не ищи.
Ланимер ушел.
А Кирилл решил было снова сбегать в виртуальность, но его остановил самый обычный страх. Стрёмно показалось сунуться к тому цербу, прикрывающему какой-то там Институт вторичных моделей, находясь в юзер-кресле один на один с виртуальностью. Случись что серьезное, укол некому сделать. К тому же, Ланимеру вряд ли понравится недисциплинированность… Нет уж, найти работу – чтобы ее потерять, такой финт может себе позволить только полный придурок, а Кирилл не такой. Не лучше ли и вправду прогуляться?
По дороге Кирилл забежал в ресторан и отменил заказанный Ланимером обед в номер. Лучше поесть где-нибудь в городе, чем тащиться обратно к строго определенному времени.
Потом он сдал портье ключ от номера и вышел из гостиницы.
На улице было сухо и тепло.
Кирилл неторопливо шагал по гагаринским улицам, поворачивая на перекрестках как Единый на душу положит. В общем-то, он бывал в городе во время увольнений, но в этот район заглядывать не приходилось, и потому чувство новизны было полноценным.
Кирилл шел, разглядывая витрины лавчонок и кафешек, пока не наткнулся на рекламную триконку магазина «Средства связи». И вспомнил, что у него теперь нет персонкодера.
Человек без персонкодера – это не человек. Даже в приюте у всех детей был персонкодер, пусть и совсем простенький, без возможности связи с кем бы то ни было, помимо родного приюта и службы спасения. После приюта Кирилл купил себе новый аппарат, взрослый, но он остался на Земле. А тут, в лагере, выдали казенный, который имеет право носить только курсант Галактического Корпуса…
Так что сейчас Кирилл почти как подпольщик – связи с ним нет и ему ни с кем не связаться. Разве лишь через таксофоны. Впрочем, связываться ему не с кем. Все его знакомые внутри Периметра, и с ними прямая связь возможна только в экстренном случае. Если, к примеру, родители умрут, не дай Единый! А Лони Ланимер, надо полагать, и вообще недоступен. Не теми он делами занимается, чтобы к нему имели доступ работники…
Кирилл зашел в магазинчик, ознакомился с ассортиментом и выбрал себе персонкодер «Самсунг». Не писк моды, но и не старье какое-нибудь – модель прошлого года. Есть придурки, которые меняют персонкодер каждые три месяца. Ладно, если тебе бабки девать некуда, если родители готовы заплатить за любой твой каприз, а то ведь некоторые в пище себе отказывают для того, чтобы купить модное железо… Как будто с модным железом богатые буратины станут считать тебя за своего …
Расплатился Кирилл по карте, с наличкой торгаши связываться не захотели. Зато тут же, в магазине, подключили аппарат к общемарсианской системе видеосвязи. В качестве сигнала вызова установили первые такты модной в этом году песенки «Пристукни ксена».
Для проверки Кирилл связался с отелем, поинтересовался у портье, не спрашивал ли кто постояльца Кентаринова.
Увы, никому постоялец Кентаринов не был нужен. А может, и не увы, а наоборот, к счастью…
Кирилл вышел из магазина и болтался по городу, пока кишки в животе не начали гоняться друг за дружкой. И тогда он зашел в первое же попавшееся кафе.
А потом продолжил прогулку.
Занятие это было странным. В лагере курсанты привыкли, что времени ни на что не хватает, все приходилось делать быстро. Не успеешь покурить, а уже надо на следующее занятие. Или наряд отбывать.
И теперь, прогуливаясь, по Гагарину, Кирилл то и дело ловил себя на том, что мчится куда-то.
В конце концов, к нему явилась умная мысль – заняться аутогенной тренировкой, ко во время приступа злобы. Только в данном случае не требовалось вспоминать о приятном. Нужно было, поймав свои ноги на ускорении шага, замедлить ход, расслабиться и сказать себе:
