— Ты ведь не собираешься драться, верно?
Молчание. Белоснежные ресницы даже не дрогнули.
— Значит, вот так?! Все?! И чем ты тогда лучше Элиаса?! Ты ведь обещал, ты сам сказал: «Мы будем вместе!» Ребята рассчитывают на тебя в этом бою, нам без тебя не справиться, Кай, мне без тебя не… — Токе задохнулся на полуслове, сглатывая ком во внезапно пересохшем горле. — Слушай, я тут недавно тебе наговорил всякого… Прости! Если это из-за меня… Это же просто глупо! Это не стоит того, ничто не стоит!.. Ты должен сражаться, иначе они убьют тебя! Ты должен, слышишь! Вставай!
Никакой реакции. Ели бы не равномерно вздымающаяся грудь под повязкой, можно было бы подумать, что перед Токе сидит каменное изваяние.
— Вставай! Ты, пугало огородное, кукла чертова, поднимайся! Ты обещал, слышишь! Ты! Обещал! — Он не заметил, что уже орал и тряс, как одержимый, Кая за плечи. С таким же успехом он мог тратить энергию на стоящую в коридоре статую Бога-Ягуара. Внезапно то, что он увидел в черном зеркале чужих глаз, заставило Токе замереть на месте. Прямо за его спиной стоял Яра в сопровождении двух воинов. «Уже пора? Не может быть! Ведь поединок Джамшина и Браво еще не кончился!»
— Чем бы вы тут ни занимались, ребятки, придется прерваться! — просипел Яра и резко мотнул головой. — На выход!
Новобранцы поспешили за доктором и столпились возле узкого прохода в решетке, радуясь, что томительное ожидание наконец закончилось. Кай, однако, не повел и бровью. Худшие опасения Токе, казалось, сбывались. Рядом с ними на корточки опустился Тач. Признаться, Горец совершенно позабыл о его существовании в суматохе последних событий.
— Пора идти, Аджакти, — тихо произнес гор-над-четец, дотронувшись до руки товарища.
— Ты не понимаешь, Элиас! — в отчаянии прошептал Токе, косясь на Яру. — Кай не будет драться! Он спятил! Чокнулся, как мартовский заяц! Ты бы слышал, что он тут нес перед своим боем! Пойдем, нам здесь нечего делать. — Он потянул Тача за рукав, но тот и не думал двигаться с места. Токе закусил губу, чтобы сдержать стон: по эту сторону решетки оставались только члены «семерки», растерянно глядящие на трио Аджакти — Горец — Тач.
— Эй, вы что, оглохли?! — рявкнул один из воинов и пнул Кая в бок. — Яра сказал: на выход!
Аджакти не шелохнулся. Токе поймал на себе вопросительный взгляд Аркона и едва заметно покачал головой, поднимаясь:
— Мы уже идем!
Он успел сделать всего пару шагов в сторону решетки, когда Аркон, Бекмес, Вишня и Лилия, ни слова не говоря, прошли мимо него и уселись на полу рядом с Каем, скопировав его позу. Тач уже сидел болванчиком у стены и пялился на Токе круглыми крапчатыми глазами. Горец посмотрел на остолбеневших от удивления солдат, на Кая, по-прежнему изображавшего памятник самому себе, но теперь в компании пятерых новобранцев… И, несмотря на висевшее в воздухе напряжение, он с трудом подавил смешок. «Наверное, это нервное», — думал Токе, усаживаясь на пол рядом с Вишней. Тот незаметно подмигнул ему, бесшабашно улыбнувшись белозубым ртом.
— Эй, Яра! Похоже, у нас тут ситуация! — позвал через решетку один из воинов, почесывая в затылке.
Доктор протиснулся обратно в узкую дверцу, и его седые брови сошлись на переносице:
— Значится, так, ребятки, — он встал над ними, чуть расставив ноги и заложив руки за спину. — Не знаю, что вы тут затеяли, но зато я точно знаю, что сейчас произойдет. Если вы на счет «три» не встанете в строй, вас погонят на арену кнутом, как скотину. Если это не поможет, вам просто перережут глотки. Может, конечно, этого вам и хочется: сдохнуть с позором. А о ваших братьях вы подумали? Каково им придется, двадцати трем против тридцати? Думаете, им охота помирать из-за семи трусов? — Яра сделал небольшую паузу, давая им время осмыслить его слова. — Я считаю. Один. Два.
Сердце у Токе колотилось где-то в ушах. Он глянул на Вишню, глаза у которого были совершенно дикие, на Тача, крепко зажмурившегося в углу… Жаль, что он не придушил Кая тогда, когда у него была такая возможность…
— Три!
Кто-то рядом с ним не выдержал и поднялся на ноги. Токе не поверил своим глазам: это был Кай! Горец с трудом подавил желание дать ему хорошего пенделя. «Ладно, еще успеется». Проходя мимо Яры, он заметил мелкие капли пота, выступившие на лбу доктора.
— Все в порядке, сетха! — улыбнулся во все тридцать два зуба Аркон. — Мы просто проводили сеанс групповой… релаксации.
— Релассации? Ну-ну. — Старик сплюнул сквозь зубы и заорал надорванным голосом: — В строй, зассанцы! Живее, живее! Слава ждет вас!
Токе снова стоял на арене. Белый песок под ногами. Белое небо над головой. Пестрая лента трибун изгибалась, описывая круг за кругом и вздымаясь до самого солнца, как готовая к нападению гигантская змея. Прямо перед ним было жало этой змеи: шеренга, ощетинившаяся сталью, поблескивающая чешуей доспехов. Гладиаторы, составляющие ее, выглядели чужеродно и в то же время — устрашающе. Участникам «мясорубки» дозволялось самим выбирать вооружение. Иноземцы к тому же часто выходили в бой в экзотических костюмах родной страны — это делало зрелище более красочным.
Какого оружия тут только не было! Мечи прямые, кривые и с клинком, изогнутым, как волна. Копья, боевые топоры и молоты, ножи и кинжалы, боевые плети, наконец, предметы, которые в иной ситуации Токе вряд ли бы опознал как орудия убийства. Головы гладиаторов защищали шлемы, украшенные рогами, гребнями, шипами, перьями и еще чем-то, похожим на конские хвосты. Некоторые вышли в бой почти обнаженными, иные были покрыты броней с ног до головы.
Сам Токе предпочел традиционные аршак и нож — оружие, знакомое ему с детства. Он думал, что готов к сражению, но теперь, глядя на хищный блеск стали впереди, чувствовал себя маленьким и беззащитным. Только близкое присутствие товарищей помогало ему сдерживать нервную дрожь.
Кай, чудесным образом вернувшийся к жизни и движению, напротив, был как-то безразличен к происходящему. Казалось, он прислушивался к чему-то глубоко внутри себя: будто перед ним все еще была глухая стена подтрибунного зала, а не три десятка вооруженных до зубов гладиаторов. Он отказался от великоватых, с чужого плеча доспехов и вышел в бой как был, босой и почти голый. Только неуместную деревяшку сменили два странных черных меча, принадлежавших одному из убитых сегодня гладиаторов, — единственное, на что Кай согласился из предложенного Мастером по оружию.
Высокий, звонкий голос одинокой трубы разбил напряженную тишину. Мгновенно все пришло в движение. Гладиаторы бросились навстречу друг другу, ломая ряды. Токе бежал вперед, захваченный общим порывом, и только запрет говорить зажимал рвущийся из его горла яростный крик. Его вынужденное молчание с лихвой компенсировала поймавшая второе дыхание публика.
Краем глаза он заметил несущегося рядом Тача: лицо скрыто под шлемом в форме головы сокола, в круглом щите застряло брошенное кем-то копье… Токе и не заметил, что бой уже начался!
На него налетел здоровенный мужик с кожей, черной, как деготь, и болтающейся на плечах пятнистой шкурой. Токе едва успел поднырнуть под тяжелый меч, больше напоминающий многократно увеличенный мясницкий секач. Он мгновенно развернулся, чтобы встретить противника лицом к лицу… Но вместо этого чуть не столкнулся нос к носу с Аджакти. Чернокожий медленно оседал на колени, к бурым пятнам на шкуре прибавились красные. «Мне не нужна нянька! Я бы справился сам!» Токе не мог выругаться вслух, но надеялся, что все, что он думает о Кае, сейчас написано на его лице. Вероятно, так оно и было, потому что Кай внезапно исчез из поля зрения. Зато там появился Вишня, на которого наседали сразу двое. Из щита озиата летели щепки под ударами топора какого-то волосатого громилы, в то время как более субтильный товарищ «дровосека» пытался подрубить Вишне ноги подобием крестьянской косы.
